Джо Хилл - Носферату, или Страна Рождества [litres]

Лицо Мэгги озарилось. Ребенок увидел котика, который поднялся в синее-синее небо.

– Ах, дорогая в-в-Вик. Ты заставляешь м-м-меня плакать! Что в мире лучше, чем слова? Кроме того, ты уже с-с-сделала кое-что для меня. Ты приехала ко мне. Так прекрасно с кем-нибудь поговорить! Хотя это не так уж и весело – говорить со м-м-мной!

– Ш-ш-ш. Не заводи эту тему. Твое заикание не беспокоит меня наполовину так сильно, как тревожит тебя. Первый раз, когда мы встретились, ты сказала, что твои костяшки «Скраббла» и мой велосипед – это два ножа, режущие швы между реальностью и мыслью. Ты была права. И это не единственное, что они могут резать. Они и нас кромсают на куски. Я знаю точно, что мой мост – Самый Короткий Путь – причиняет мне вред. Вот в этом месте.

Она подняла руку и похлопала себя по левому виску.

– Я путешествовала по нему десятки раз. Слишком часто выходила из ума. Я переставала чувствовать себя нормально. У меня поднималась температура. В жизни все рушилось и ломалось. Я убежала от обоих парней, которых любила, потому что боялась навредить им, если останусь с ними подольше. Вот что мой нож делает со мной. А ты получаешь трудности с речью…

– Словно м-м-мне удалось порезать ножом свой язык.

– Кажется, только один человек ничего не теряет от использования своего психического ножа. Это Мэнкс.

– О нет! Нет, дорогая в-в-Вик! У м-м-Мэнкса дела обстоят еще хуже! Он обескровлен досуха!

Мэгги прикрыла глаза, выпуская облако дыма. Кончик сигареты пульсировал в темноте. Она вытащила сигарету изо рта и посмотрела на нее, размышляя какое-то время. Внезапно она ткнула ее в свое обнаженное бедро через один из разрезов на джинсах.

– Боже! – закричала Вик.

Она села с такой скоростью, что комната дернулась в одном направлении, а ее живот – в другом. От головокружения Макквин склонилась на подлокотник.

– Это во благо, – произнесла Мэгги сквозь сжатые зубы. – Я хочу понятным образом поговорить с тобой. Чтобы не разбрызгивать на тебя слюну.

Дыхание выходило из нее короткими болезненными выхлопами.

– Единственный способ, которым я могу заставить свои костяшки говорить что-нибудь толковое. Но иногда даже этого недостаточно. Мои действия были необходимыми. Итак, какой вопрос?

– О, Мэгги!

– Не такое уж большое дело. Начинай, или мне придется делать это снова. И чем б-б-больше я уменьшаю заикание, тем хуже метод работает.

– Ты говорила, что Мэнкс обескровлен досуха.

– Да, верно. «Призрак» делает его молодым и сильным. Он предохраняет Мэнкса. Но тот больше не может чувствовать жалость или симпатию. Вот что нож отсекает от Мэнкса – его человечность.

– Да. Эту же вещь он отсекает от моего сына. Машина изменяет детей, которых Мэнкс увозит с собой в Страну Рождества. Автомобиль превращает их в чертовых вампиров. Понимаешь?

– Довольно верное описа-ание, – сказала Мэгги.

Она покачивалась взад и вперед, закрыв глаза и фокусируясь на боли в ноге.

– Страна Рождества находится внутри мозга, правильно? Это местность, которую Мэнкс создал из мыслей.

– Мнимая местность.

– Нет, она довольно реальная. Идеи монументальны, как скалы. Твой мост тоже реален. Это действительно крытый мост. Стропила, крыша, широкие доски под твоими колесами. Они вполне определенные для ч-ч-чего-то более основательного. Покинув дом Бинга и направившись сюда, ты не пересекала мост. Ты пересекла идею, которая выглядела, как мост. И когда м-м-Мэнкс приезжает в Страну Рождества, он прибывает в идею счастья, которая выглядит, я не знаю… как мастерская Санта-Клауса?

– Скорее всего, это парк развлечений.

– Пусть будет п-п-парк развлечений. Это звучит вполне нормально. Мэнкс больше не чувствует счастья. Только развлечение. Он одержим идеей бесконечной забавы – юности, оформленной в рамки, которые может понять его тупой ум. Автомобиль – его инструмент, открывающий путь. С-с-страдания и несчастья дают энергию, которые двигают машину и открывают п-п-проход в это м-м-место. Вот почему он берет детей с собой. Машине нужно то, чего он больше не имеет. Он выкачивает несчастье из детей, как вампиры в фильмах ужасов высасывают кровь.

– И когда он перестает использовать их, они становятся чудовищами.

– Думаю, они по-прежнему дети. Они дети, которые не могут понять ничего, кроме забавы. Ребята, переделанные под идею Мэнкса о детском совершенстве. Он хочет детей с в-в-вечной невинностью. Но она не является тем, что о ней говорят. Он хочет невинности маленьких детей, обрывающих крылья мух, потому что они ничего не знают. Невинности, обрывающей крылья, потому что дети не знают ничего лучшего. Вот какое это счастье. Машина забирает у них то, что нужно Мэнксу. Она изменяет их жизнь в мире его мысли. Она обостряет их зубы и лишает потребности в тепле. В мире чистой мысли очень холодно, я могу поспорить. Теперь прими таблетку, Вик. Тебе нужно отдохнуть. Ты должна вернуть свою силу, прежде чем уедешь отсюда – прежде чем встретишь его.

Она протянула ладонь с таблеткой, лежавшей на ней.

– Ты собиралась ответить на мои вопросы. С помощью твоих костяшек.

– Я не слышала от тебя вопросов, для которых они нужны.

– Мне нужно знать, как убить его. Мэнкс умер в тюрьме, но с ним не было покончено.

– Я думаю, ты уже знаешь ответ.

Вик взяла из рук Мэгги маленькую таблетку оксиконтина и бутылку лимонада. Газировка была теплой и сладкой. Макквин проглотила окси под первый глоток. Таблетка оставила после себя горькое послевкусие.

– Машина, – сказала Вик. – «Призрак».

– Да. Когда машину разобрали на части, он тоже был разобран на части. В какой-то момент из нее вытащили двигатель, и он упал мертвым. Но потом мотор вернули на место. Машину починили, и вот тебе, пожалуйста. Как только автомобиль оказался на дороге, с Мэнксом тоже стало все в порядке.

– Значит, если я разрушу машину, я уничтожу его?

Мэгги затянулась сигаретой. Ее кончик стал самой яркой вещью в темноте.

– Спорю, что так и будет.

– Ладно, – сказала Вик.

Прошла лишь минута, но таблетка уже начала действовать. Когда Вик закрыла глаза, то ей показалось, что она беззвучно скользит на старом «Тафф Бернере» по тенистому лесу…

– Вик, – мягко сказала Мэгги.

Макквин подняла голову с подлокотника и заморгала, удивленная тем, что так быстро отрубилась.

– Это окси, – ответила она.

– Что ты хочешь спросить у моих костяшек? – поинтесовалась Мэгги. – Ты лучше скажи, пока можешь.

– Мой ребенок. Я собираюсь поехать в Страну Рождества, чтобы забрать его обратно. Вероятно, они будут там сегодня вечером или завтра рано утром. Я собираюсь встретить их там. Но к тому времени Вейн будет… другим. Я слышала его голос, когда говорила с ним. Он сражается, однако машина превращает его в одну из тех долбаных тварей. Могу я вылечить его? Мне нужно это знать. Если я верну его назад, имеется ли какое-то средство, чтобы вылечить его?