Джо Хилл - Носферату, или Страна Рождества [litres]

Кто-то толкнул Вик слева – Луи Кармоди, – и она налетела на блондинку по имени Кэди. Та выкрикивала имя своего мужа, сгибаясь почти вдвое от силы своих воплей. Младенец в ее руках тоже кричал; апа, апа . Дверь распахнулась. Мужчины высыпали на крыльцо. Обзор Проказницы был на время закрыт людьми, пробегавшими мимо нее.

Когда она снова увидела асфальт, Мэнкс отступил и взмахнул зажигалкой. Он бросил ее на спину солдата, и Том Прист загорелся в большой вспышке синего пламени, метнувшего волну жара с такой силой, что окна магазина содронулись.

«Призрак» катился, таща за собой беспомощного егеря. Дик Вернер ревел, колотя свободной рукой по двери, словно мог своими ударами заставить «Роллс» отпустить его. Небольшое количество бензина попало на бок машины. Заднее колесо у пассажирской двери превратилось в крутящийся обод пламени.

Чарли Мэнкс сделал шаг назад от горевшего и метавшегося солдата. Его тут же ударил по голове один из покупателей – худощавый старик в подтяжках. Они оба упали на землю. Луи Кармоди прыгнул на них, стаскивая куртку и пытаясь набросить ее на пылавшее тело Тома.

Водительское окно резко опустилось, освобождая Дика Вернера, который упал на асфальт. «Роллс» подпрыгнул, переехав его.

Сэм Клири, владелец магазина, выглядевший, как Попай, пробежал мимо Вик, держа огнетушитель.

Луи Кармоди что-то кричал, махая курткой над Томом и ударяя его. Со стороны казалось, что он бил кипу горящих газет. Большие черные хлопья золы летели по воздуху. Лишь позже Вик поняла, что это были куски угольно-черной кожи.

Ребенок на руках Кэди указал пухлой ручкой на витрину магазина.

– Горячо! Горячо апе!

Кэди внезапно стало ясно, что ее ребенок видел все. Она повернулась на каблуках и понесла его подальше от окна, рыдая на бегу.

«Роллс» проехал около двадцати футов и остановился бампером у телефонного столба. Пламя окрасило всю его заднюю часть, и, если бы маленький мальчик находился в багажнике, он задохнулся бы или сгорел. К счастью, никакого ребенка там не было. Но в багажнике нашли сумочку Синтии Маклин, которая исчезла три дня назад из аэропорта Кеннеди вместе с сыном Брэдом. Ни Брэда, ни Синтию больше никто не видел. Свидетели не могли объяснить странный стук, раздававшийся из задней части машины, как и перемещения окна, или открытие двери, или удар по Тому Присту. Казалось, что машина действовала по своей воле.

Сэм Клири подбежал к двум старикам, сражавшимся на земле. Первый раз он использовал огнетушитель, схватив его двумя руками и ударив Чарли Мэнкса по лицу. Второй его целью был Том Прист. К сожалению, через сорок секунд тот был мертв.

Одним словом, они проделали хорошую работу.

В первый раз, когда Вик Макквин ответила на дальний звонок из Страны Рождества, она, двадцатиоднолетняя незамужняя мать, жила со своим парнем в трейлере, рассчитанном на две комнаты. В то время Колорадо засыпало снегом.

Она провела в Новой Англии всю жизнь и думала, что многое знает о снеге, но он был другим в Скалистых горах. И бури оказались другими. Она называла метели в Скалистых горах синей погодой. Снег шел так быстро и сильно, что свет становился синим. Казалось, что ее помещали в секретный мир под ледником – особое зимнее место, где длилось вечное Рождество.

Иногда Вик выходила наружу в мокасинах и в одной из огромных маек Луи (которые она носила как ночнушки). Она стояла в синей мгле и слушала, как падает снег. Он шуршал в сосновых ветвях, как статика – как белый шум. Она стояла, вдыхала сладкий запах древесного дыма и сосен и старалась понять, как, во имя ада, она, с саднящими сосками и без работы, оказалась за двести миль от родного дома.

Лучшее, что она могла придумать, была так называемая миссия мести. После окончания хаверхиллской школы она вернулась в Колорадо с мыслью поступить в художественный колледж. Она хотела пойти туда по двум причинам. Во-первых, ее мать была ужасно настроена против этого, а во-вторых, отец отказался платить за обучение. У Вик имелось много других предпочтений, которые не выносила мать. Отец вообще не знал о них. Проказница курила траву, пропускала уроки ради прогулок с лыжами, целовалась с другими девочками и сожительствовала с жирным хулиганом, который спас ее от Чарли Мэнкса. А потом, в девятнадцать лет, она забеременела, даже не позаботившись выйти замуж. Линда всегда говорила, что не будет иметь дел с ребенком, рожденным вне законного брака. Поэтому Вик не пригласила родителей на смотрины, когда Линда предложила приехать. Девушка сказала, что будет рада, если мать не приедет. Она даже не потрудилась прислать отцу фотографию ее ребенка.

Проказница все еще помнила, как здорово было смотреть в лицо Луи Кармоди поверх чашки кофе в закусочной «Парк Сити» и говорить ему открыто и приветливо: «Я так понимаю, ты спас мою жизнь, и мне следует теперь отдаться тебе. Это самое меньшее, что я могу сделать. Ты хочешь допить кофе или мы убежим отсюда прямо сейчас?»

После их первого раза Луи признался, что никогда раньше не спал с девушками. Из-за стараний и смущения его лицо пылало темно-красным. Двадцатичетырехлетний девственник в XXI веке! Кто сказал, что чудес не бывает?

Иногда она обижалась на Луи, когда оставалась неудовлетворенной сексом. Но он любил ее. Он много говорил, что хочет секса – как можно больше. Луи любил делать ей подарки, покупать вещи, набивать вместе тату. Они ездили в путешествия. Иногда она обижалась на себя за то, что вела себя с ним, будто он ей друг. Вик казалось, что нужно быть сильнее: просто трахать его раз или два, показывая себя девушкой, которая знала, как ценить парней. Потом Вик хотелось бросить его и взять себе для разнообразия подругу – кого-то с розовой полоской в волосах и несколькими шариками на языке. Проблема была в том, что парни подходили ей больше, чем девушки, а Луи нравился больше других парней – он хорошо пах, двигался медленно и почти не сердился, как персонаж из «Леса в Сто акров». Он был таким же славным, как тот парень. Иногда Вик раздражало, что ей нравилось касаться его и прислоняться к нему. Тело постоянно работало против нее, устремляясь к своим бесполезным целям.

Луи работал в гараже, который он открыл на деньги, подаренные ему родителями. Они жили в трейлере в двух милях от Ганбаррела и в тысячах миль от всего другого. Вик не имела машины и по сто шестьдесят часов в неделю проводила дома. В комнатах пахло использованными подгузниками и запчастями для машин. Раковина всегда стояла полная.

Ее сын, Брюс Вейн Кармоди – Брюс в честь деда, Вейн для Вик и Мышонок для Луи, – знал, как включать телевизор и контролировать его громкость. Естественно, телевизор был всегда включен на полную громкость. От истеричного смеха Губки Боба щербатые тарелки дребезжали в сушилке. Когда Вейн не сидел перед экраном в своих наполненных мочой подгузниках, он крался за кошкой, намереваясь ухватить ее за хвост. Кошка Селина заводила его под кофейный столик, где он бился головой, пытаясь встать, или заманивала за углы мебели, о которые он задевал лицом, или направляла малыша к кошачьей коробке. Наткнувшись на нее, Вейн задумчиво выкапывал какашки и пробовал лизать их, желая посмотреть, насколько они съедобны.