Джо Хилл - Носферату, или Страна Рождества [litres]

– Если ты расположен к поварскому искусству, то мог бы приготовить жареного бекона для молодого человека. Я уверен, он ему понравился бы.

Бинг опустил голову и всхлипнул.

– Ступай, – сказал Мэнкс. – Иди и плачь на кухне, где я не буду слышать твоих рыданий. Скоро я с тобой серьезно поговорю.

Бинг вышел из машины, закрыл дверь и направился к подъездной дорожке. Проходя мимо задних колес, он бросил ненавидящий взгляд на Вейна. Мальчик никогда не видел, чтобы кто-то смотрел на него так, словно действительно хотел убить, – точнее, придушить его до смерти. Это было забавно. Вейн едва не разразился громким смехом.

Он медленно и прерывисто выдохнул, не желая думать ни о чем, что приходило ему на ум. Кто-то открыл горшочек черных мотыльков, и они шумно летали внутри его головы, создавая вихрь идей… забавных идей о сломанном носе или человеке, стреляющем себе в голову.

– Я предпочитаю ездить ночами, – сказал Чарли Мэнкс. – У меня душа ночного человека. Все хорошее днем становится ночью еще лучше. Карусели, колеса обозрения, поцелуи девушки. Все! И еще одно. Когда мне исполнилось восемьдесят пять, солнечный свет начал тревожить мои глаза. Тебе не нужно по-большому?

– Вы хотите сказать… в туалет?

– Или слепить шоколадный пирожок?

Вейн снова рассмеялся – громким и резким лаем. Он хлопнул себя рукой по рту, словно хотел загнать смех назад. Мэнкс наблюдал за ним очарованным немигающим вглядом. Мальчик подумал, что не видел его моргавшим за то время, пока они были вместе.

– Что вы со мной делаете? – спросил он.

– Я увожу тебя от тех вещей, которые могут сделать ребенка несчастным, – ответил Мэнкс. – Когда мы приедем в место радости, ты оставишь свою печаль навсегда. А сейчас сходи в ванную. Она здесь, в гараже.

Он выбрался из-за руля, и в тот же миг дверь справа от Вейна разблокировалась. Кнопка замка подскочила вверх с громким щелчком. Мальчик отшатнулся.

Вейн планировал убежать при любой возможности – лишь бы ноги снова оказались на земле. Но воздух был сырым, горячим и тяжелым. Мальчик ударился о него, словно о стену. Или, возможно, он ударился о воздух, как муха о липкую ленту. Вейн с трудом сделал первый шаг, а затем Мэнкс опустил руку на его затылок. Нельзя сказать, что его хватка была болезненной или грубой. Но он без усилий повернул Вейна кругом – прочь от открытых дверей гаража.

Взгляд мальчика остановился на рядах зеленых баллонов. Он нахмурился. СЕВОФЛЮРАН. Мэнкс проследил взгляд Вейна, и уголок его рта поднялся в понимающей улыбке.

– Мистер Партридж работал уборщиком на химическом заводе в трех милях отсюда. Севофлюран – это наркотик и анестетик. В основном используется дантистами. В мои дни зубной врач должен был обрабатывать пациентов анестетиками – даже детей – с добавлением бренди. Севофлюран считается более гуманным и эффективным. Иногда баллоны списываются, как поврежденный материал. Бинг изымает их из обращения. Однако порой они оказываются не такими уж поврежденными, какими кажутся.

Мэнкс провел Вейна к лестнице, которая вела на второй этаж гаража. Под ступенями располагалась приоткрытая дверь.

– Можно я на минуту отвлеку твои уши? – спросил Мэнкс.

Вейн представил, что старик хватает его левое ухо и поворачивает в сторону, пока он с криком не падает на колени. Какая-то его глубинная и отвратительная часть нашла это забавным. Кожа на затылке под тощей рукой Мэнкса покрылась мурашками.

Прежде чем он смог ответить, старик продолжил:

– Я кое-чем озадачен. Надеюсь, что ты сможешь прояснить для меня одну загадку?

Другую руку он сунул во внутренний карман фрака и вытащил сложенный бумажный лист – довольно грязный и запятнанный. Он развернул его и поднес к лицу Вейна.

Исчезновение инженера компании «Боинг».

– На днях возле дома твоей матери появилась женщина с абсурдно окрашенными волосами. Я уверен, ты помнишь ее. У нее была папка с историями обо мне. Твоя мать и леди устроили во дворе целую сцену. Бинг рассказал мне о ней. Ты будешь удивлен, узнав, что он видел все это из дома напротив.

Вейн нахмурился, гадая, как Бинг мог наблюдать за ними через улицу. Там жили де Зоеты. Ответ напрашивался сам собой. В нем не было ничего забавного.

Они приблизились к двери под лестницей. Мэнкс открыл ее. Внутри оказалась маленькая ванная с наклонной крышей. Мэнкс потянул за цепочку, висевшую рядом с голой лампой, но в комнате осталось темно.

– Бинг превращает это место в свинарник. Я оставлю дверь открытой, чтобы дать тебе немного света.

Он втолкнул Вейна в темную ванную. Дверь осталась приоткрытой на полфута, но старик отступил назад и дал Вейну приватность.

– Как твоя мать познакомилась с этой леди? И почему они говорили обо мне?

– Не знаю. Я никогда не видел ее прежде.

– Ты читал заметки, которые она привезла. Многие из них оказались историями обо мне. Сразу скажу, что новостные репортажи, написанные про меня, наполнены нелепой клеветой. Я не убил ни одного ребенка! Ни одного! И я не растлитель малолетних. Все огни ада недостаточно жаркие для таких репортеров. Посетительница твоей матери, вероятно, не думает, что я мертв. И это при том, что газеты широко описывали не только мою смерть, но и вскрытие. Похоже, она верит в мое воскрешение, верно?

– Я этого не знаю.

Вейн стоял, держа в руке свой член, но не в силах пописать.

– Мать говорила, что она сумасшедшая.

– Ты хочешь меня обмануть?

– Нет, сэр.

– Что эта женщина со странными волосами говорила обо мне?

– Мать отправила меня в дом. Я ничего не слышал.

– Ну, сейчас ты точно заливаешь мне, Брюс Вейн Кармоди.

Хотя он сказал это, словно не сердился на него.

– У тебя трудности с твоим смычком?

– С моим что?

– С твоим краником? Писюном?

– Возможно, небольшие.

– Это потому, что мы говорим. Нелегко журчать, если кто-то слушает тебя. Я отодвинусь на три шага.

Вейн услышал, как каблуки Мэнкса прошаркали по бетону. Он действительно отходил. Почти тут же мочевой пузырь мальчика заработал, и моча потекла вниз. Пописав, он выпустил долгий вздох облегчения и посмотрел вперед.

Над унитазом висел плакат, на котором изображалась обнаженная женщина, стоявшая на коленях с руками, связанными за спиной. На ней был противогаз. Выше располагался человек в нацистской форме. Он держал поводок ошейника, закрепленного вокруг ее шеи.

Вейн закрыл глаза, толкая свой смычок – нет, пенис… «смычок» был гротескным словом – назад в шорты и застегивая молнию. Он помыл руки в раковине с тараканом, цепляющимся за фаянсовый бок. Вздохнув с облегчением, он не нашел ничего забавного в ужасном плакате.

Это машина. Когда сидишь в автомобиле, все кажется забавным. Даже если вещи выглядят страшными.