Амброз Бирс - Летать или бояться

– Еще у одной женщины из бизнес-класса паническая атака. Она старается не испугать свою дочку, но у нее трудности с дыханием. Я заставил ее надувать гигиенический пакет. Лучше, чтобы на земле ее встречала «Скорая» с кислородным баллоном.

– Хорошо. Еще что-нибудь?

– Назревает еще с десяток мини-кризисов, но моя команда держит их под контролем. И еще одно . Не хочет ли кто-нибудь из вас в нарушение всех правил стакан пива или вина?

Оба пилота поворачивают к нему головы. Бронсон усмехается.

– Форстенбош, я хочу от вас ребенка, – говорит она. – У нас получился бы очаровательный младенец.

– Я тоже, – подхватывает Уотерс.

– Это означает – да?

Уотерс и Бронсон переглядываются.

– Лучше не надо, – решает Бронсон, и Уотерс согласно кивает.

Потом капитан добавляет:

– Но, как только мы приземлимся, я хочу, чтобы вы нашли «Дос экис» [65] Марка мексиканского пива. – самое холодное.

– Знаете, что я больше всего люблю в полетах? – говорит Бронсон. – То, что на этой высоте всегда солнечный день. Кажется невозможным, чтобы в такой солнечный день случилось нечто столь ужасное.

Они любуются облачным пейзажем, когда белый пушистый пол под ними пронзается в сотне точек. Сотня столбов белого дыма вздымается вверх вокруг них. Это похоже на волшебный фокус: словно в облаках прятались сжатые стержни, которые в один миг распрямились. Спустя мгновение они ощущают удар громоподобной звуковой волны и последующую турбулентность, самолет взбрыкивает, подскакивает вверх и начинает крениться. Дюжина красных индикаторов лихорадочно мигает на приборной доске, включается пронзительный сигнал тревоги. Форстенбош видит все это в ту самую секунду, когда его отрывает от пола. Он пари́т, как парашют в форме шелкового человека, надутого воздухом, ударяется головой о стенку и падает так тяжело и стремительно, будто в полу кабины вдруг открылся люк и он провалился в небесную бездну под ним.

– Мама! – кричит Дженис. – Мама, посмотри! Что это?

То, что происходит в небе, не так страшно, как то, что творится в салоне. Кто-то пронзительно кричит, сверкающая серебряная игла звука прошивает насквозь голову Дженис. Взрослые стонут так, что это наводит девочку на мысль о привидениях.

Их самолет наклоняется влево, затем вдруг резко переваливается вправо. Он проплывает через лабиринт гигантских колонн, словно через аркаду какого-то немыслимо огромного собора. Дженис приходилось писать по буквам слово «аркада» на Инглвудской региональной олимпиаде.

Ее мать, Милли, не отвечает. Она размеренно втягивает воздух носом и выдыхает ртом в белый гигиенический пакет. Милли никогда прежде не летала, никогда не покидала пределов Калифорнии. Как и Дженис, но, в отличие от матери, девочка с нетерпением ждала и того и другого. Дженис всегда мечтала подняться в воздух на большом самолете, ей бы хотелось также когда-нибудь погрузиться под воду на субмарине, и еще она решила совершить прогулку на каяке со стеклянным дном.

Симфония отчаяния и ужаса постепенно переходит к мягкому диминуэндо (Дженис писала слово «диминуэндо» в первом туре финала штата и была та-а-ак близка к тому, чтобы пройти во второй и избежать унизительного поражения). Дженис наклоняется к приятному молодому мужчине, который весь полет пьет чай со льдом.

– Это были ракеты? – спрашивает она.

Женщина из кино отвечает со своим очаровательным британским акцентом. Дженис только иногда слышала британский акцент в кино, и он ей очень нравился.

– Эмбээры, – говорит кинозвезда. – Они летят на другой конец Земли.

Дженис замечает, что кинозвезда держит за руку гораздо более молодого мужчину, который уже допил весь чай со льдом. На лице кинозвезды – выражение почти ледяного спокойствия. У мужчины, сидящего рядом с ней, наоборот, такой вид, как будто он сейчас взорвется. Он так сжимает ладонь пожилой женщины, что костяшки пальцев у него побелели.

– Вы родственники? – спрашивает Дженис. Она не может себе представить, почему бы иначе они держались за руки.

– Нет, – отвечает симпатичный мужчина.

– Тогда почему вы держитесь за руки?

– Потому что нам страшно, – говорит кинозвезда, хотя она вовсе не выглядит испуганной, – а это успокаивает.

– А-а! – понимает Дженис и быстро берет мать за свободную руку. Мать благодарно смотрит на нее поверх пакета, который надувается и сдувается, словно бумажное легкое. Дженис снова поворачивается к симпатичному мужчине. – Хотите меня тоже взять за руку?

– Да, спасибо, – отвечает тот, и они берутся за руки через проход.

– А что значит «эмбээр»?

– Межконтинентальная баллистическая ракета, – говорит мужчина.

– Это одно из моих слов! Мне пришлось писать «межконтинентальный» на региональной олимпиаде.

– В самом деле? Не думаю, что я смог бы правильно написать «межконтинентальный» по памяти.

– Что вы, это легко, – говорит Дженис и произносит слово по буквам.

– Верю вам на слово. Вы – знаток.

– Я лечу в Бостон участвовать в конкурсе на знание орфографии. Это международный полуфинал, и если я пройду его успешно, то поеду в Вашингтон, и меня покажут по телевизору. Никогда не думала, что мне удастся побывать хоть в одном из этих мест. Но ведь и в Фарго я никогда не рассчитывала попасть. Мы все еще собираемся приземлиться в Фарго?

– Не представляю, что еще мы могли бы сделать, – говорит симпатичный мужчина.

– А сколько их было, этих эмбээров? – спрашивает Дженис, вытягивая шею, чтобы посмотреть на столбы дыма.

– Все, какие есть, – говорит кинозвезда.

– Надеюсь, мы не пропустим орфографический конкурс.

На сей раз ей отвечает мать. Голосом хриплым, как будто у нее болит горло или она плакала.

– Боюсь, милая, мы можем опоздать.

– О! – восклицает Дженис. – О нет! – Она испытывает нечто похожее на то, что испытала в прошлом году, когда играли в Тайного Санту и она единственная из всех не получила подарка, потому что ее Тайным Сантой был Мартин Коасси, а он заболел мононуклеозом.

– Ты бы обязательно победила, – говорит ей мать и закрывает глаза. – И не только в полуфинале.

– Но ведь состязание еще только завтра вечером, – говорит Дженис. – Может, мы утром сумеем сесть на другой самолет?

– Не уверен, что завтра утром что-нибудь будет летать, – говорит симпатичный мужчина извиняющимся тоном.

– Из-за того, что что-то происходит в Северной Корее?

– Нет, – отвечает ее приятель через проход. – Не из-за того, что произойдет там.

Милли открывает глаза и говорит:

– Ш-ш-ш. Вы ее напугаете.

Но Дженис не испугана, она просто не понимает. Мужчина, сидящий через проход, покачивает ее руку вперед-назад, вперед-назад.