Игорь Безрук - Убить вампира (По ту сторону отчаяния) [СИ]

— Неужели ты так боишься моих поцелуев? — решила она поиграть с Сергеем. — А если я возьму и поцелую тебя по-настоящему?

— Не надо. Лайма мне голову оторвет.

— Так-таки оторвет? — стала подкрадываться к нему, как кошка, Ольга.

Они сидели на диване в гостиной, по телевизору показывал что-то скучное.

— И все же я попробую, — не унималась Ольга, — хотя это должен был сделать ты: именно я вас познакомила и свела. Ты меня за это ни разу даже не поблагодарил.

— Я не поблагодарил? — возмутился Сергей. — А сколько раз я тебе говорил спасибо? Сколько раз угощал мороженым?

— Ну, это все по-дружески, а вот из чувства благодарности…

Она была уже у самых его губ, в следующее мгновение жадно впилась в них. Что на неё нашло?

— Ах! Ах! — театрально вскочил с дивана Сергей. — Она все-таки совершила это, совершила, негодница! Да ты знаешь, что я теперь с тобой сделаю? Я тебя растерзаю, распотрошу! — набросился на неё в шутку и стал лохматить волосы.

Это завело её, но она, чтобы еще больше подзадорить Сергея, уперлась руками в его грудь.

— Ты! — взвизгнула громко. — Ты испортил мне прическу!

— Я? — выпалил Сергей.

— Ты, ты, ты! — зашептала она быстро и, неожиданно ослабив напор, снова прильнула к его губам.

На этот раз их уста не разъединились…

Автобус полз, казалось, как черепаха. До Черемухина почти два часа езды. Можно было и поспать, и выспаться, и вспомнить всё, что еще не позабылось.

Тогда Ольга вернулась домой счастливая, тело еще чувствовало его тяжесть и ласки. Но ощущение это скорее было связано с её телом, чем с образом Сергея. Теперь она понимала, что ей тогда вовсе не Сергей был нужен, а мужчина, просто мужчина. Сильный, внимательный, ласковый, не копающийся в её проблемах и не терзающий душу. Но, видно, так было угодно Богу, что на месте этого нужного тогда ей мужчины оказался именно Сергей. Как по иронии судьбы. Она ведь не сходила от него с ума, ей просто было хорошо с ним. Тогда она не чувствовала себя одинокой и никому не нужной. Если бы Лайма могла её понять… Но Лайма любила Сергея без памяти, а любовь, если она всепоглощающая, всегда крайне эгоистична. Этого-то, скорее всего, душа Лаймы и не выдержала…

Горюнов попал в конструкторский отдел, где работала Ракитина, перед самым обедом. Видно было, что рабочая атмосфера уже спала. Даже начальник отдела Белявский, невысокий, склонный к полноте добряк, и тот, что называется, «ловил гав».

Его стол стоял особняком в огромной, почти полностью заставленной кульманами комнате. Видно, ему не нашлось отдельного кабинета, а возможно, так было специально продумано для поддержания трудовой дисциплины. Но, даже несмотря на присутствие начальника, в заметном томлении сотрудников чувствовалось ожидание полуденного часа.

Горюнов безошибочно направился к его столику.

— Здравствуйте, — сказал он и сразу же представился.

Белявский удивленно посмотрел на него. Личность вошедшего Горюнова ничего ему не говорила.

— Чем могу быть полезен?

— Я хотел бы встретиться с Ракитиной Ольгой Викторовной, — сказал Горюнов.

Белявский нахмурился, глянул куда-то в сторону и, растягивая слова, проговорил:

— Кажется, и я хотел бы ее видеть. Секундочку, — проронил он вслед за этим, откинулся на свое кресло и, опять глядя куда-то в сторону, громко крикнул:

— Валерия! Валерия Кузьминична! Что там теперь с нашей милой Ольгой?

Из-за одного из кульманов выглянула светло-рыжая веснушчатая головка:

— Она на больничном, Глеб Сергеевич.

— На больничном, — флегматично сказал, обращаясь теперь к Горюнову, Белявский.

— Жаль, — с досадой в голосе сказал Горюнов. — А как давно? — спросил он после некоторой паузы. Их разговор напомнил Горюнову игру в испорченный телефон.

— Валерия! — снова позвал сотрудницу Белявский. — Как давно?

— Второй день, — ответила та, опять выглянув из-за кульмана.

— Второй день, — передал Белявский услышанное Горюнову. — А если не секрет, что она натворила?

— Пока ничего, не волнуйтесь. Она проходит по одному делу очень ценным свидетелем, — передразнивая манеру Белявского, ответил Горюнов.

— Ага, — понимающе хмыкнул тот и снова нахмурился. — Вам, конечно же, нужна её характеристика?

— Неплохо бы, — сказал Горюнов, не торопя собеседника. Ему понравилось с ним играть.

— А вам хорошая нужна характеристика или объективная? — Белявский, казалось, ничего не боялся. Он начинал нравиться Горюнову.

— Объективная, — наклонился к самому Белявскому Горюнов и шепотом сказал: — И неплохо бы её фотографию. Девять на двенадцать. Можно черно-белую.

На лбу Белявского снова собрались складки. Без выработки и принятия решения он, очевидно, действовать не мог.

— Филипп Филиппович! — после некоторой паузы громко позвал он еще одного сотрудника. Где-то в чаще кульманов раздался мышиный шелест.

— Я вас слушаю, — из ниоткуда появился плотный кучерявый мужчина лет сорока пяти в мятом сером пиджаке и с карандашом за ухом.

— Филипп Филиппович, помните, у нас где-то передовики были?

Теперь настала очередь задуматься Филиппу Филипповичу:

— Кажется… Да. На шкафу. Где же им еще быть?

Он подошел к высокому шкафу, забитому бумагами и вытащил сверху запыленный фанерный стенд. Затем, выудив откуда-то из-за шкафа тряпку, стер с его боков пыль и поднес к столу начальника.

— Вот, — протянул он стенд Белявскому.

Горюнов посмотрел на фото Ракитиной и нашел, что оригинал не так уж сильно и состарился.

— Вы разрешите, снять её фотографию?

— Пожалуйста, теперь все равно никто не соревнуется — времена изменились. Кто мы сейчас: передовики или отстающие, — сам черт не разберет.

Белявский произнес это с таким пафосом, с такой философской отстраненностью, что Горюнов едва не рассмеялся. Нет, Белявский — мужик что надо! В компании с ним, наверное, не скучно.

Горюнов поднялся, убирая фотографию Ракитиной в карман:

— Тогда я откланяюсь?

— А характеристика?

— Мне, собственно, нужна была только фотография.

— Так бы сразу и сказали, — обиженно пробубнел Белявский.

Когда Горюнов вернулся в горотдел, Михайлов еще был в кабинете. Он так и не смог уехать. Еремин хотел слышать все сам.

— Ваше задание выполнено, товарищ майор, — сказал Горюнов и протянул Михайлову фотографию Ракитиной.

— Хорошо, — как ни в чем не бывало произнес Михайлов. — Ты обедал?

— Еще нет, — ответил Горюнов.

— Тогда дуй на обед, а после заскочи, пожалуйста, в институт, где училась Лайма, и выясни адрес её родителей. С ними, я чувствую, нам тоже придется встретиться. Я тем временем еще раз загляну на квартиру Кравченко: возникли кой-какие вопросы.