Лев Протасов - Красные озера [Publisher: SelfPub]

– Петр Александрович, да вы же ни при чем!

И Радлов выскочил наружу, как ошпаренный. Приносить дурные вести – занятие неблагодарное, а он что-то уж больно часто стал этим заниматься. То жена бригадира, то вот теперь…

Домой шел, продираясь сквозь постепенно сгущающиеся сумерки. Горные хребты были резко очерчены красной линией, а все, что ниже и выше их – зернистая серость.

Проходя мимо завода, услышал обычный мерный гул и еще какие-то лязгающие звуки. Трубы протыкали и сжигали небо, а рыжие будки выглядели кусочками вздыбившейся из-под земли раковой опухоли, покрытой засохшей до ржавого цвета кровью. Металлический лязг, доносившийся с территории, встревожил Радлова, но источник странного звука он решил не искать и только ускорил шаг.

В прихожей его ждало уведомление, полчаса назад принесенное каким-то рабочим. Тома сказала, что рабочий сильно ее напугал, хотя ни вид его, ни повадки страшными не были – напугал и все, без явных причин.

Петр разорвал конверт, развернул бумагу и прочитал:

«Управляющему производственного цеха;

И. о. заместителя директора ШМЗ им. Мелехина

Радлову П. А.

Уведомление: 33/5.6.13.1.32/14.16.4.10.13.29

Сообщаем вам, что земельные участки больше не будут выкупаться на возмездной основе. Мы рассматриваем альтернативные программы. Вы будете извещены о дальнейшем порядке действий.

В случае неисполнения вами служебных обязанностей вас полностью лишат денежных выплат».

Тем временем Ирина собрала свои вещи в чемодан, остатки еды завернула в небольшой пакет, деньги (рублей сто пятьдесят монетками, сдача с продуктов) припрятала в карман. Впрочем, они так громко бряцали, что выдавали место своего нахождения при малейшем движении.

«Тахту бы забрать, – подумала женщина, запирая за собой дверь. – Хотя полтора часа еще есть, попрошу Бориску. Ох, водки опять потребует».

Было прохладно, и она пожалела, что упаковала куртку на самое дно чемодана. С другой стороны, идти не так уж и долго – можно стерпеть. А силы ее иссякали с каждым шагом, будто на смертную казнь шла, так что на подходе к избе Шалого даже ноги начали подкашиваться.

Впрочем, Ирина себя переборола и уверенно вошла в душное помещение, пропитанное запахом спирта и окутанное табачной поволокой. Сам Шалый сидел на кушетке, рябой примостился сбоку от стола и курил, сплевывая на пол.

– Ну что, без дома я осталась, – сообщила женщина, перешагнув порог комнатушки. – Назад примешь хоть?

Шалый уставился на нее тупым, ничего не понимающим взглядом, сияющим беспредметной злобой из-под череды слипшихся волос, потом осклабился и глухо произнес:

– Назад, говоришь? Думаешь, можно так вот, да? Приходить, уходить, и тебе ни хера не будет за это? Вы все с матерью стервы. Вы все, поняла!

Он поднялся, страшно раскачиваясь из стороны в сторону, доковылял до сестры и вдруг одним резким движением отбросил ее к стене, крича при этом:

– Вот так вас отец, вот так! И правильно делал!

Ира гулко стукнулась затылком и опрокинулась навзничь. Взгляд ее затуманился, по щекам хлынули давно сдерживаемые слезы. По полу разлетелись монеты. А Шалый широко заулыбался и принялся избивать несчастную ногами, целясь в живот и грудь. Рябой весело загоготал где-то позади.

Пытка не прекращалась несколько минут. Когда Бориска закончил, его жертва хрипела на полу, свернувшись калачиком.

– Б…ь, Шалый! – восторженно воскликнул рябой и подскочил со своего места. – Я те скажу, отличное шоу ты устроил! Мужик!

Шатаясь, он подошел ближе и продолжил восхвалять своего кумира развязным, отвратительно пьяным и оттого невнятным голосом:

– Так их! Дай я те руку пожму! Ну, одно слово – мужик! Слышь, – рябой склонился над Ириной и тронул ее за плечо. – Ты х… развалилась? Еще я тебе поддам сейчас!

– Уймись! – пригрозил ему Бориска. – Это ж сестра моя, не абы кто, – тут он погрузился в странную задумчивость, будто наконец осознал чудовищное противоречие между избиением женщины и теперешним за нее заступничеством. Нахмурился, пытаясь ухватить эту мысль за хвост, но мысль юрко продиралась сквозь алкогольный туман и вскоре исчезла, так и не понятая своим обладателем до конца.

– Бить нельзя? – уточнил рябой и часто и нелепо заморгал, словно до него не доходил смысл запрета. – А е…ь хоть можно? А че? Давай, как в тот раз, на трассе? Мне она не сестра, а так баба привыкшая. Слова против не скажет! А поди, вообще в восторге останется! Ну? А ты подержишь, как тогда, – усмехнулся. – Хотя так ее укатал, что и держать не надо.

Ирина вдруг выгнулась, как от судороги, изрыгнула изо рта струйку темно-алой крови, сжалась и захрипела сильней.

– Сука, она кровью харкает! – рябой затрясся от страха и мгновенно протрезвел. – Б… че делать-то? Че делать-то, а? Слышь, че делать будем?

Он еще раза три или четыре повторял это, от испуга захлебываясь собственными словами и чередуя мат с вопросительным «а?» – неизменно на высоких, каких-то визгливо-бабских тонах. Шалый стоял на месте, как вкопанный, ровным счетом ничего не соображая.

– Это сестра моя, да, – выдал он с какой-то неуместной, противоестественной гордостью в голосе, затем очнулся, осмотрелся по сторонам и предложил шепотом: – Мы ее на улицу выбросим. Вроде как это не мы сделали.

Рябой похвалил дельную, по его мнению, мысль и схватил корчащуюся от боли женщину за ноги. Бориска взял ее за плечи. Ира дернулась, изо рта у нее вновь фонтаном брызнула кровь и залила Шалому лицо – тот сплюнул, приподнял сопротивляющееся тело над полом и приказал рябому идти к двери, крепче держа при этом ноги.

Они выволокли несчастную на улицу, бросили у соседнего дома да с чувством облегчения отправились пить дальше – ибо в чем еще может заключаться радость жизни?

Ирину вскоре нашла вездесущая Инна – она часто выбиралась из дома по вечерам, от возрастной бессонницы и приступов ностальгии, которые в четырех стенах было невозможно вынести.

Увидев бедняжку на дороге, старуха со всех ног ринулась к дому своего зятя, рассудив, что тут уж не до личной неприязни, машина ведь только у него имеется.

Радлов мгновенно всполошился, завел внедорожник, усадил старуху на пассажирское сиденье и в какие-нибудь две минуты примчался на место – мотор при этом ревел и завывал, как бешеный, а машина подскакивала на каждом камушке, но вроде особо не повредилась.

Ира все еще харкала кровью, и Петр попросил тещу найти где-нибудь лед, пока сам осторожно укладывал пострадавшую поперек задних сидений.

– Это зачем? – не поняла Инна.

– Разрыв желудка у нее, по всему. Я такое давно видел, на другом месторождении – парня камнем накрыло слету. Тащи быстрей.

– Ишь ты, тащи, начальник тут наше…