Макс Старк - По ту сторону изгороди

– Зачем же ты, Антон, это сделал?

– Затем, что она кикимора! – закричал Антон, да так громко, что врач невольно отступил и запрокинул голову, словно боясь, что на него могут попасть слюни Антона. Тетя Таня отреагировала молниеносно – влепила такой подзатыльник, что у Антона из глаз пошли искры, а в шеи что-то хрустнуло.

– Вот, видите, – сказал дядя Миша и протянул ладонь к Антону, так, словно указывал на того, кто виноват во всех его бедах и бездумных решениях, в том числе решении жениться на тете Тани. Рука напряжена, пальцы плотно прижаты и потрясываются.

– Зачем же так кричать, Антон. У нас так не принято, ты ведь знаешь правила. – Доктор вернулся на рабочее место, залез в ящики под столом, немного пошарил и вытащил красный ежедневник. Сунул ручку в рот, полистал ежедневник, поднял взгляд на дядю Мишу, – а таблетки принимаете?

– Так нет, – растерянно произнес он, – месяц пропили после лечения, как договаривались и прекратили.

– А ведь я говорила, – укоризненно сказала тетя Таня, зло посматривая на мужа.

– Вы должны понять, у меня сейчас нет свободных коек. – Он слюнявил палец и перелистывал листы. – Вот, всё занято.

– Посмотрите еще раз, может все же найдется? Хоть самая захудалая. Нам подойдет даже матрац в каморке, – заискивающе сказала тетя Таня.

Врач пальцем зажал лист и посмотрел на тетю Таню всего несколько секунд, но Антон успел взмокнуть и испугаться за свою жизнь. Ни в машине, ни дома он так не боялся, как в этот момент. Именно таким задумчивым взглядом – что был у врача – смотрят, когда обдумывают важное решение. Антон почувствовал, что в этот момент решалась его судьба. Не тогда, когда его, вместе с чемоданом, затолкали в машину и не тогда, когда он выливал на Настю ил, а теперь. Его судьба, его жизнь в руках этого толстого, маленького врача.

– Ну хорошо, – улыбнулся он. – В пятой палате лежит парень. Он совсем плох, со дня на день должен отдать концы. Ты ведь у нас не из брезгливых? – усмехнулся он, переведя взгляд с тети Тани на Антона.

– А если оклемается? – встревожено спросил дядя Миша.

– То я назову это чудом и побегу в церковь неистово молиться, – он засмеялся, хрюкнул и замолк.

Тетя Таня и дядя Миша переглянулись, кивнули друг-другу, и дядя Миша осторожно спросил у врача:

– Можно как-то ускорить процесс освобождения койки?

Даже не задумываясь он ответил:

– Это как же? – чуть склонил голову.

– Ну, – замялся дядя Миша, – как обычно поступаем, когда нужно место.

– Ты это на что же меня подбиваешь? – спросил он.

Дядя Миша тупо уставился на него, а заем перевел непонимающий и бессильный взгляд на тетю Таню.

– Ну вот что, – Он засунул блокнот в стол, поднялся с кресла и подошел к ним. – Я думаю вы потерпите. Там ждать не больше двух дней. – Он похлопал дядю Мишу по плечу и пошел к двери, – За это время не только койка освободиться, еще мы выбросим одежду покойного из шкафчика и заменим простыни. А пока попейте таблетки, что я выписывал в прошлый раз, они его успокоят, снимут напряжение, сделают безвольным.

Он открыл дверь, встал на пороге и, улыбаясь, указал на выход.

Уже на улице, еще не дойдя до машины, тетя Таня высказала свои возмущения:

– Ну что помог твой друг? – интонация была насмешливая.

– Я не думал, что он такой прогнивший. Всегда же освобождал койки, когда кому-то надо, – рассеяно сказал он.

– Так там не простым людям, не таким как ты. Дурак, правильно про тебя написали. – Она кивнула на стену.

– Ну ладно тебе, поживет пару дней с нами. Чего так не терпится избавиться? – он разблокировал двери машины.

– А ты забыл, что он вчера с Настей сделал? С твоей дочкой, а? А если бы это не грязь была, а нож? – опершись на дверь машины, нервно высказывала она.

– Это был ил, – поправил её Антон.

Тетя Таня злобно глянула на него, потом на дядю Мишу:

– Вот! – взмахнула руками, словно раскидывала пшеницу по полю, – как разговаривает со старшими!

Она поддала подзатыльник и приказала сесть в машину.

Антон стерпел удар, забросил чемодан на заднее сидение, забрался и захлопнул дверь.

– Ну и куда теперь? – спросил дядя Миша.

– Завезем этого домой, а потом на дачу. Не хочу, чтоб он под ногами путался. – Скомандовала она.

Ехали молча. Антон смотрел в окно на пешеходов и на бездомных собак, сидящих на всех перекрестках.

Его высадили около старой телефонной будке, во двор заезжать не стали, чтобы лишний раз не крутиться – как выразился дядя Миша.

Антон подождал пока машина скрылась за поворотом и поволок чемодан к арке. Не успел он до нее дойти, как услышал знакомый голос:

– Эй, братишка, что у тебя там?

– Сашка! – обрадовался Антон, бросил чемодан и застыл с глупой, бесхитростной улыбкой.

Он стоял у телефонной будки, на нем вельветовая кепка, черные брюки и белая футболка. За ухом папироса, а в пальцах серебристая зажигалка.

– Да так, вещи мои, – Антон пнул чемодан.

– В психушку сдают? – Сашка подошел ближе, он смотрел на чемодан.

– Ага, – Антон горько вздохнул, продолжая улыбаться.

– А чего лыбишься, как будто тебя в цирковую труппу приняли, и ты уезжаешь на гастроли в Париж?

Сашка поднял чемодан, потряс и отбросил к стене.

– Не много у тебя пожитков, – заключил он. – Что думаешь делать?

– Не знаю, – сказал Антон и пошел подбирать вещи, выпавшие из чемодана.

– Оставь их, – одернул его Сашка, – это все мелочь. Как думаешь, когда вернутся твои родственники?

– Они на дачу поехали, а значит не раньше, чем через четыре часа.

– Пойди домой, собери самое необходимое и выходи сюда. Я буду ждать тут. Достану пока трофеи.

– А зачем? – поинтересовался Антон.

– Будем сбегать, – сказал Сашка и закурил сигарету.

Антон выпучил глаза, улыбка стала шире. Он побежал в арку, но вернулся:

– А с этим что делать? – спросил он, указывая на чемодан.

– Отдай бомжу. Тебе это больше не нужно.

Антон запыхался, шумно дышал, в висках стучала кровь, в груди жгло, а в горле першило. А ведь пробежал всего ничего, какие-то сто двадцать два шага. Или как утверждал Сашка – девяносто один метр. Антону в голову не приходило измерять расстояние в метрах, он считал, что только шаги могут быть неизменным показателем. Сто двадцать два до подъезда, пять шагов в коридоре и шесть в его комнате. Сашка говорил, три шага равны двум метрам. Антон старался об этом не задумываться, ведь если пытался посчитать сколько метров пройдено, то путался и сбивался и тогда приходилось возвращаться, чтобы отсчитать шаги.

В правый башмак попал камешек, через дыру в подошве. Должно быть еще тогда, когда волок чемодан по мелкому гравию к крыльцу больницы. Только теперь он дал о себе знать, покалыванием и беспрестанным перекатыванием от мизинца к большому пальцу. Антон не стал останавливаться, расшнуровывать ботинок. Уж лучше немного потерпеть и вытряхнуть камень в квартире. А чтобы меньше наступать на ногу с колючим камнем, он решил перепрыгивать по несколько ступеней. Протянул руку, ухватился за периллу так далеко, как смог дотянуться и дернул, одновременно оттолкнувшись ногами.