Бентли Литтл - Университет [litres]

– И начали всё мы? – негромко спросил Хови, глядя на него.

– Ну да, – Джим кивнул. – Наши пропустили после неправильного решения судьи, и зрители стали протестовать. Получилось все как на футболе в Европе. Толпы людей вывалились на поле и стали толкаться и драться. Форд говорит, еще счастье, что оказалось так мало пострадавших.

– Яна Андерсон, – сказал Хови. – Концерт в клубе.

Джим опять прижал трубку к плечу.

– Ладно, – сказал он спортивному редактору, – продолжай. Трое в больнице?..

Спустя десять минут, прочитав по телефону статью Форду и внеся по ходу дела необходимые исправления, Джим повесил трубку. Затем откинулся в кресле и положил ноги на столешницу.

– Боже мой! Изнасилования, самоубийства, беспорядки… Этот семестр стал воплощением мечты любого журналиста.

– Или кошмара любого нормального человека. – Коляска Хови загудела, и он подкатился к столу Джима.

Тот повернулся к своему другу.

– А ты уже слышал про обвинения в растлении малолетних, а?

Хови попытался покачать головой, но смог лишь слегка двинуть ею.

– Нет.

– Сейчас этим занимается Стив. Публикация будет в четверг. Две пары родителей, независимо друг от друга, заявили, что их дети подверглись растлению в детском центре. Я, правда, не знаю, насколько основательны эти обвинения – после дела Макмартина в центре установили очень строгие правила, и у меня такое впечатление, что дети просто не могут остаться наедине с учителями или воспитателями, – но родители утверждают, что мальчика ласкали, а девочку заставили совершить акт орального секса в кладовой.

– А есть такое преступление, которое в этом семестре еще не совершали?

– Если и есть, то до декабря этот недостаток исправят…

– И тебе все это не кажется немного… подозрительным?

– Подозрительным? – Джим выпрямился и спустил ноги со стола.

– Ну да. Сам подумай, все это произошло в универе за очень короткий промежуток времени. Разве это не выглядит немного необычно?

– Согласен.

– Я хочу сказать, что даже городской совет это заметил. – Хови указал на номер «Брея газетт», лежавший у него на коленях. Заголовок над сгибом сообщал, что городской совет принял резолюцию об увеличении количества полицейских в кампусе.

– Так к чему ты клонишь?

– Не знаю… Просто мне становится не по себе, когда я думаю обо всем этом.

Джим почувствовал ледяной озноб.

– Преступность растет везде.

– Но не на две тысячи процентов, или на сколько там еще. – Хови откатился, и Джим встал. – Знаешь, есть теория, что для всех идей и изобретений существует свое время и открытия делаются не потому, что появляется очередной гений, а потому, что этот гений первым сумел схватить то, что уже давно носится в воздухе. И если б Томас Эдисон не изобрел лампочку накаливания, то за него это сделал бы кто-то другой. И все из-за цайтгейста [44] Дух времени ( нем. ). . Просто для этого изобретения наступило время. Так вот, мне кажется, что сейчас происходит то же самое. Только, может быть, сейчас наступило время для насилия. Ведь не получилось же так, что в этом семестре у нас собралось больше всего студентов, склонных к насилию? Просто оно… оно носится в воздухе. Наступило время.

Озноб превратился в полноценную гусиную кожу.

– Бред какой-то.

– Неужели? Мы не можем связать происходящее ни с одним конкретным человеком, ни с одним централизованным источником. Но все эти вещи связаны между собой и подчиняются какому-то порядку, тренду.

– Совсем не обязательно.

– Да ладно.

– Обсудим все это позже, хорошо? А сейчас мне надо напечатать заметку, переделать первую страницу и вставить ее в макет. Типография должна была получить его сорок пять минут назад. Мне придется звонить им и объяснять, что придется подождать еще час.

– Хочешь, чтобы я посмотрел, не остался ли кто-то в отделе новостей?

– Нет. Все уже ушли. Я даже Джин отправил домой.

– У Фарука вечерняя лекция. Могу вызвать его.

– Нет, я все сделаю сам. Это работа для одного человека. А ты отправляйся домой. Встретимся в общаге.

– И обсудим неожиданную склонность нашего универа к насилию?

– Сколько твоей душе будет угодно.

– Ладно, Лу Грант [45] Журналист, герой сериала «Лу Грант». . – Хови хихикнул. – Пока.

– Пока. – Джим проводил Хови до двери и посмотрел, как его друг катится по коридору в сторону лифтов.

В одиночестве он вернулся в отдел выпуска.

Это заняло у него больше времени, чем он предполагал.

Джим рассчитывал на час, сказал людям из типографии про полтора, но прошло почти два часа, пока макет наконец был готов. И проблема заключалась не в статье Форда. Да и саму полосу Паркер переделал достаточно быстро. Но в процессе он заметил массу ошибок – орфографических и синтаксических, – из-за чего был вынужден перепечатывать и вновь вставлять по нескольку строк в каждый материал.

После этого он стал проверять другие полосы.

И исправлять ошибки и в них.

Завтра редакторам предстоит выслушать не очень приятную лекцию.

С подачей материала в типографию Джим опоздал на добрых три часа, но он позвонил и объяснил ситуацию. В типографии ему сказали, что работы у них сегодня не очень много, так что все равно газета будет напечатана и готова для распространения к шести часам утра.

Джим быстро прибрался в помещении, выключил всю аппаратуру, погасил свет и запер дверь. Потом прошел в отдел новостей и забрал свой рюкзак.

Было уже больше одиннадцати; Паркер находился в кампусе начиная с семи часов утра. Шестнадцать часов. Он так устал, что чуть не уснул в лифте, убаюканный едва заметным покачиванием крохотной кабины. Потом она остановилась, дернулась, и Джим проснулся как раз в тот момент, когда раскрылись автоматические двери.

На нижнем, сейчас абсолютно пустом, этаже здания стояла полная тишина. Даже продавцы пончиков уже разошлись по домам. Холл освещали притушенные флуоресцентные лампы на высоком потолке, но свет отражался от стекол, и мир за окнами выглядел бесформенным и черным. Джим шел по выложенному плиткой полу, и эхо его шагов разносилось по помещению. Дойдя до входной двери, он приоткрыл ее. В лицо ему пахнуло холодным воздухом, который ворвался внутрь из-за разницы в давлении, и он полностью распахнул дверь и вышел на улицу.

Так поздно в кампусе Джим никогда еще не бывал. Когда он уезжал из него раньше, рядом всегда оказывалось несколько запоздавших студентов: одиноких ботаников, идущих от библиотеки к своим машинам, или влюбленных парочек, сидящих на каменных скамейках возле цветочных клумб. Но сегодня даже библиотека была уже закрыта, и все вечерние лекции давным-давно закончились. Фонари во дворе горели вполнакала, а окна зданий были черными.