Сергей Бабернов - Гуло: Возвращение Князя

Конечно же, эти мысли я не воспринимал всерьёз. До настоящего профессионала мне ещё ох как далеко, но именно сейчас нахлынуло пафосно-героическое настроение. Эдакий приступ самолюбования. Не каждый день уходишь из-под контроля пусть и неплохих, но всё же смотрящих на тебя с долей снисходительности наставников и вновь обретаешь свободу. Свободу мыслей, действий. Свободу личной жизни (реверанс в сторону Ларисы) наконец! Я распахнул дверь приёмной.

Мой напарник сидел за компьютером и с гримасой мученика указательным пальцем клацал по клавиатуре. В зубах дымящаяся сигарета, на столе чашка кофе. Всё те же, всё там же. Хотя, приглядевшись, я заметил, что экзорцист обзавёлся новым костюмом, и, наконец-то избавился от раздражавшего его галстука.

— Здорово, босс! — улыбнулся я с неподдельной радостью. — С компом воюешь?!

Константин оторвался от монитора. Лёгкая улыбка тронула тонкие губы.

— Привет. Вовремя ты вернулся. Я совсем запарился.

И всё. В этом весь он. Железная выдержка, холодная сдержанность и образцово-показательное самообладание. За время нашего знакомства, я всего лишь два раза видел как эмоции выплеснулись из-за стены хладнокровия тщательно возведённой в душе экзорциста. Первый раз, когда мы приняв предложение князя вампиров Стефана о сотрудничестве узнали, что ввязались в противостояние со старейшинами Мидина — Города Монстров. Во второй раз, когда клыки всё того же Стефана отняли жизнь у нашей напарницы вилы Анны. Всё, в остальные моменты Константин искусно сохранял маску вселенского равнодушия.

Конечно же, Константин был рад моему возвращению (и не только потому, что теперь можно перекинуть часть работы на мои плечи), но я знал — истинных своих чувств он ни за что не покажет. Я так же не собирался прыгать до потолка и заключать напарника в дружеские объятия. Для нас, оборотней (по привычке, я всё ещё относил себя к этой расе), язык прикосновений значит очень много, и, порой, может рассказать гораздо больше, чем обычная речь, а потому, нечего терять времени на телячьи нежности, так распространённые в Мире смертных. Мы ограничились скупым рукопожатием.

— Давно бы помощника нанял, — предложил я, устроившись напротив Константина с кружкой кофе.

— На какие шиши?

— Ты же говорил, что куча работы. Или ты в альтруисты подался? Денег не берёшь.

— Какие, к чертям собачьи деньги! В патриархии за лицензию на экзорцизм в три доро-га дерут. Хорошо хоть оружие и артефакты со скидкой поставляют и за эту хибару платят, — экзорцист неприязненно глянул на выцветшие обои.

— А чем тебе эта хибара не угодила?

— Далеко от центра — треть клиентов из-за этого теряем. Хотя, сейчас мелкие демоны что-то активизировались, иногда сутками по вызовам мотаюсь. Только на экзорцизм времени и хватает. Никакой халтуры.

— А сегодня?

— Что сегодня?

— Почему сидишь в конторе?

— Решил с бухгалтерией разобраться. Да ни черта не выходит. Придётся в патриархию, на поклон к отцу Бухгалтеру идти. Ладно, теперь, если у тебя дело пойдёт, можем, вызовы в обход попов принимать, а это живые деньги. Глядишь, разбогатеем.

— Хотелось бы верить.

— Ладно, я тут ещё посижу, а ты иди, отдыхай — завтра начинаем работать в паре.

Идя по улице, я прекрасно знал, что меня ожидает в квартире экзорциста. А именно: приводящий в уныние слой пыли, переполненные пепельницы, ворох непрочитанных газет (какие-то уроды с завидным постоянством суют в почтовый ящик разную рекламную шелуху), Эверест немытой посуды и прочая, прочая, прочая. К оправданию Константина, дома он появлялся затемно и не каждый день, а потому давно махнул рукой на поддержание порядка. Кое-кто из его, сменяющих друг друга подружек, приходил в ужас (или злился) по поводу увиденного бардака и тут же изъявлял желание немедленно приступить к уборке. Подобных, чересчур инициативных, особ Константин стремительно и без тени жалости выставлял за дверь, без всякой надежды на продолжение даже скоротечного знакомства. Похоже, таким нарочитым пренебрежением к домашнему уюту экзорцист бросал вызов мещанским семьям, где за натёртыми полами, сияющей полировкой и дорогой мебелью спрята-лись давно уже сгнившие чувства и полное равнодушие к друг другу. Не последнюю роль тут играли и два распавшихся брака, именно из-за них экзорцист на корню пресекал всякое вмешательство женщин в свою жизнь, кроме, конечно, сексуального.

Поселившись у экзорциста, я, не самый аккуратный гражданин, всё же навёл относительный порядок. Не Лувр, конечно, но и не подобие оставленной тысячелетие назад стоянки пещерных людей. Впрочем, за свою инициативу я не услышал ни слова благодарности. Похоже, Константин даже и не заметил произошедших в его берлоге изменений.

Сейчас, правда, меня меньше волновала обстановка в его квартире. Одну ночь можно поспать и в полевых условиях — не красна девица. Меня всерьёз беспокоил холодильник. Не будучи ясновидцем, я прекрасно понимал, что увижу, открыв пожелтевшую дверь агрегата: неизвестно как попавшую туда книгу или журнал, полупустую банку кофе, иссохший до состояния мумии кусок колбасы и банку с давно захлебнувшемся в мутном рассоле, прокисшим огурцом. Поэтому, часть выданного Константином аванса, я немедленно потратил в ближайшем магазине набив сумку первыми же попавшимися на глаза и не требующими долгого приготовления продуктами, тремя бутылками пива и само собой блоком сигарет. Я был готов к полноценному отдыху, который, как известно является залогом хорошей работы.

И всё же напарнику удалось меня поразить, однако вовсе не строжайшей чистотой и порядком жилища, не обилием деликатесов и даже не отремонтированным, наконец-то, телевизором. Всего этого, конечно не было в помине. Зато середину комнаты нахально занял исполинских размеров сейф. Именно тот, что мы когда-то реквизировали из офиса некроманта Люциуса. Оставалось только догадываться, каким образом Константин вывез сие чудовище с территории предприятия и доставил к себе. Впрочем, при нынешнем разгильдяйстве и корыстолюбии эта задача не выглядела сложной. А вот удалось ли экзорцисту покопаться во внутренностях исполина? Было ли там что-нибудь интересное? После некоторых размышлений, я решил, что сейф оказался либо пустым, либо был набит всякой ерундой. Уж о чём-нибудь значительном Константин рассказал бы наверняка.

Покончив таким образом с лишними мыслями и сомнениями, я быстренько разогрел пиццу и сварил дюжину сосисок. Залив всю эту гору холестерина пивом, я даже не успел посетовать на отсутствие телевизора, как уже спал на продавленном диване.

Сны мне снятся редко. Вернее, я их практически не запоминаю. Так, сплошная мешанина из образов и действий, а порой и вовсе полная темнота. Вот и на этот, открыв глаза я прекрасно помнил увиденное в царстве Гипноса, а через мгновение, не вспомнил бы и под пыткой. По этому поводу я конечно же не расстраивался. Пусть сны — отражение реальности и работа подсознания, но раз не дано мне этого, значит, не дано. К тому же, вместо подсознания, у меня есть второе «Я», которое именует себя Другим. После нашей командировки к ведьме его шкала наглости и грубости значительно упала и теперь мы неплохо ладили.