Дэн Симмонс - Лето ночи

– Белые камешки, которые похожи на кусочки разломанного мела, – это кости, – сказал отец, пытаясь раскурить трубку.

Дуэйн молча приподнял крышку.

– Когда они отправили тело в печь, температура в которой примерно равняется температуре на поверхности солнца, – продолжал Старик, – можно было ожидать, что не останется ничего, кроме пепла и воспоминаний. Но кости, оказывается, намного прочнее, чем кажутся.

Чувствуя, что ноги внезапно стали ватными и в то же время какими-то странно тяжелыми, Дуэйн опустился на стул около камина, которым они почти не пользовались.

– От воспоминаний тоже нелегко избавиться, – произнес он, сам удивляясь этой избитой фразе. Такое было не в его вкусе.

Старик хмыкнул:

– Не имею ни малейшего понятия, куда это деть. Варварский, в сущности, обычай, как подумаешь.

Дуэйн бросил взгляд на урну.

– Думаю, что прах полагается развеять над тем местом, которое имело большое значение в жизни данного человека, – тихо произнес он. – Место, где он был счастлив.

Старик еще раз хмыкнул:

– Ты знаешь, Дьюни, что Арт оставил завещание. Но в нем он ни единым словом не намекнул, где следует развеять его прах. В каком именно месте он был больше всего счастлив…

Старик погрузился в размышления, попыхивая трубкой.

– Главный читальный зал библиотеки университета Брэдли подошел бы лучше всего, – сказал Дуэйн.

Старик рассмеялся:

– Да, Арту бы это тоже понравилось. – Он на минуту отвел глаза в сторону. – Есть еще идеи?

– Еще он любил рыбачить на речке Спун.

Дуэйн почувствовал, как саднящий спазм горя снова сжал горло и сердце, и пошел на кухню за стаканом воды. Когда вернулся, трубка уже не дымилась и Старик старательно выколачивал из нее золу в камин.

Да, зола… прах.

– А ты прав, – сказал Старик неожиданно. – Возможно, только там он и был по-настоящему счастлив. Мы с ним ездили рыбачить на Спун даже до его переезда сюда, когда он еще жил в Чикаго. И он часто брал тебя туда, помнишь?

Дуэйн кивнул и, чтобы не отвечать, сделал вид, что пьет. В эту минуту как раз зазвонил телефон, оказалось, что это Дейл, и, когда Дуэйн вернулся, Старик уже ушел в мастерскую возиться с «обучающей машиной», которую назвал «Пятая модель».

На реку они отправились сразу после восхода солнца, когда рыба всплывает к поверхности, чтобы подкормиться, и Дуэйн пожалел, что не взял с собой удилище. Церемонии как таковой не было: Старик несколько мгновений держал урну над водой, будто бы раздумав освобождать ее от содержимого, затем, когда первые лучи солнца коснулись ветвей кипарисов и росших чуть ниже ив, внезапно опрокинул ее и постучал по дну, чтобы вытряхнуть оттуда последние частички пепла.

Кости упали с тихим всплеском, привлекшим внимание малька и по меньшей мере одного окунька, которого Дуэйн увидел на мелководье. Прах образовал на воде легкую серую пленку. Она поплыла по течению, закружилась вокруг коряги, хорошо знакомой Дуэйну по его рыбацким подвигам, а потом более быстрое подводное течение понесло ее к мосту… Сплошная пелена постепенно распалась на части, ушла ко дну и смешалась с речной водой.

Дуэйн швырнул в воду камешек и вспомнил, что в прежние времена с упоением предавался этому занятию, когда ему становилось скучно в компании взрослых. Наверное, он распугивал таким образом всю рыбу. Но дядя Арт никогда не жаловался.

Дуэйн встал, отряхнул руки и начал взбираться по тропинке на крутой берег, к машине. Только сейчас он заметил, как похудел за последние недели отец, какой темной и морщинистой стала его шея, а на щеках прибавилось серебра. Дуэйн впервые осознал, что Старик его и вправду состарился.

Из дома дяди Арта уже успели выветриться все запахи, свидетельствовавшие о присутствии там человека, и теперь он казался сырым и необитаемым.

Пока Старик рылся в ящиках и перебирал папки с документами и разными другими бумагами, Дуэйн поспешно просмотрел старые блокноты и заглянул в корзину для бумаг. Дядя Арт был таким же маниакальным любителем посидеть с ручкой, как и он сам.

А это что? Скомканный листок лежал в корзине под смятой пачкой из-под сигарет и остальным мусором. Возможно, он попал туда субботним вечером, как раз перед аварией.

1. Проклятый колокол, или Стела, или как его там, в конце концов остался целым и невредимым. Упоминание о нем имеется в «Книге закона», в разделе «Медичи».

2. Шестьдесят лет шесть месяцев шесть дней. Допуская, что абсурдное и невероятное все же стало реальностью и что события, о которых говорил Дуэйн, имели место из-за того, что эта штука «ожила» после многих веков молчания, можно предположить, что на рубеже столетий состоялось жертвоприношение – вероятнее всего, в начале 1900 года. Следует проверить в городе. Найти людей, которые могут помнить события тех лет. Ничего не говорить Дуэйну, пока не выясню все до конца.

3. Кроули утверждает, что колокол, иначе Стела, использует людей. И заключает словами о каких-то «посланцах Мира Тьмы» – черт знает, что конкретно он имеет в виду. Проверить сведения о «существах на улицах Рима» во времена пребывания на папском престоле Борджа и Медичи.

4. Связаться с Эшли-Монтегю. Заставить его говорить.

Дуэйн перевел дыхание, свернул листок, сунул его в карман фланелевой рубашки и вышел на террасу. Трава на лужайке сильно разрослась. Какие-то насекомые громко жужжали у самых его ног, а цикады в кронах деревьев звенели так оглушительно, что у Дуэйна закружилась голова. Он уселся на металлический стул, закинул ноги на перила и уставился в никуда, погрузившись в размышления.

Только когда Старик вышел на террасу и вдруг замер как вкопанный, схватившись за косяк двери, Дуэйн понял, кого он напомнил отцу… На этом стуле, в этой позе… Понял, на кого он был похож в тот момент.

В руках у Старика были все нужные бумаги. Они заперли входную дверь, понимая, что пройдут, быть может, недели, а то и месяцы, пока они снова приедут сюда, чтобы навести порядок перед аукционом.

Машина, подпрыгивая на выбоинах, помчалась по дороге.

Дуэйн ни разу не оглянулся.

Выбор Дуэйна пал на миссис Мун.

Матери библиотекарши было уже порядком за восемьдесят, и она всю жизнь провела в Элм-Хейвене, причем с самой юности жила в доме на углу Депо-стрит и Второй авеню, то есть прямо напротив Старой центральной школы. Дуэйн не был толком знаком с этой женщиной – он лишь видел ее вместе с мисс Мун на прогулках, когда приезжал в город.

А вот мисс Мун он знал хорошо. Дуэйну было четыре года, когда дядя Арт записал его в библиотеку.

Мисс Мун слегка нахмурилась и покачала головой, глядя на упитанного малыша, стоящего перед ее столом.

– Но у нас совсем немного книжек с картинками, мистер Макбрайд. Мы предпочитаем, чтобы родители… э… наших маленьких читателей пользовались своими абонементами, выбирая книги для малышей.