Дэн Симмонс - Лето ночи

Он ехал очень быстро, изо всех сил нажимая на педали, уверенный, что никто, выскочив из темноты, не сможет схватить его, – разве только они просунут что-нибудь между спицами, опрокинут велосипед наземь и набросятся на него. Никто его не поймает. Харлен покачал головой и продолжал крутить педали, подставляя короткие волосы прохладному ветру, чтобы выбросить из головы тревожные мысли. «Черт ее возьми. Ведь не явится домой до часу или двух, а то и позже. Тогда я снова посмотрю по телевизору передачу для взрослых. Хотя нет, провались оно все. Сегодня этой передачи не будет. По девятнадцатому каналу сегодня показывают какой-то ужастик. Ну уж нет, увольте. Лучше ничего смотреть не стану».

Харлен решил, что включит на всю мощь радио, а может, снова залезет в мамочкин тайник со спиртным. Он обнаружил, что если отлить немного из бутылки, а потом добавить воды, то она ни о чем не догадывается. Даже не замечает – то ли потому, что вечно ставит туда новые бутылки, то ли потому, что берется за старые, когда уже изрядно наклюкается. Потом он будет слушать радио, включит как можно громче рок-н-ролл и приготовит себе коктейль с колой, как он любит.

Мимо депо он проехал на максимальной скорости – это место не нравилось ему, даже когда еще он был маленьким, – и быстро миновал широкий перекресток Депо-стрит. Улица протянулась на три квартала. В нормальном городе их было бы целых семь или восемь, он точно знал, но здесь кварталы длиннее, потому что улиц мало. Все три квартала представляли собой сплошной темный туннель, сквозь плотную листву деревьев едва пробивался свет уличных фонарей. Около домов Стюарта и старины Грумбампера было темно.

Как и возле школы.

Он покачал головой и свернул на подъездную дорогу, скользнул к стоянке у гаража и оставил велосипед под навесом.

Мать еще не приехала, стоянка была пуста. Свет горел во всех окнах, как он и оставил его. Харлен подошел к задней двери.

Что-то вдруг появилось в круге света в его комнате наверху.

Харлен приостановился, держась за ручку двери. Мать, оказывается, дома. Наверное, эта проклятая машина опять сломалась или же маму довез один из ее новых приятелей, потому что она слишком набралась. Господи, ну и влетит же ему за то, что он вышел из дому после наступления темноты. Он скажет ей, что за ним заехал Дейл со всем их богоспасаемым семейством и что они взяли его на бесплатный сеанс. Она в жизни не узнает, что кино отменили.

В круге света снова появился темный силуэт.

«Какого дьявола она сунулась в мою комнату?» Со внезапным чувством вины он вспомнил о новых журналах, которые взял у Арчи Крека и спрятал в шкафу. Пока он был в больнице, мать нашла и выбросила все старые. Хоть и ни словом не обмолвилась об этом за все время, что он дома.

Покрасневший, напуганный мыслью о предстоящем скандале, особенно если она порядочно на взводе, Харлен сделал три шага назад, отступив к гаражу и пытаясь быстренько что-нибудь придумать. Может, сказать, что это журналы Моны? Ну да. Или одного из ее приятелей. Она сунула их в кладовку. Если же Мона будет отрицать это, то он расскажет маме о том, что, когда она была здесь в последний раз, он нашел в унитазе презерватив.

Джим набрал в грудь побольше воздуха. Это, конечно, не идеальный выход из положения, но все-таки лучше, чем ничего. Он снова бросил взгляд наверх, пытаясь догадаться, заглядывала ли мать в кладовку.

Но в доме была не мама.

Женщина наверху вновь пересекла комнату и оказалась около освещенного четырехугольника окна. Джиму в глаза бросился прогнивший насквозь свитер, сгорбленная спина, космы белых волос, свисающих со слишком маленькой головы.

Харлен, как слепой, двинулся прочь от двери и ударился о велосипед. Тот с оглушительным лязгом упал на землю.

Женщина придвинулась к окну чуть ближе, прижалась лицом к стеклу и глянула вниз. Прямо на него.

Это лицо… оно поворачивается к нему… смотрит прямо на него…

Харлен упал на колени, его вырвало на дорогу, но он тут же вскочил, вспрыгнул на велосипед и понесся как сумасшедший прочь от дома, прежде чем тень у окна успела шевельнуться. Не оглядываясь, он пронесся по Депо-стрит, выписывая петли, будто кто-то стрелял по нему, и стараясь держаться поближе к редким фонарям. Си-Джей Конгден, Арчи Крек и несколько их приятелей сидели на капотах машин, припаркованных на грязной лужайке перед домом Конгденов. Они прокричали вслед Джиму что-то обидное, но грохот работавших на всю громкость радиоприемников помешал ему расслышать, что именно.

Харлен не замедлил ход и не оглянулся. Он выскочил на остановку у перекрестка Депо-стрит и Броуд-авеню. Прямо перед ним возвышалась громада Старой центральной школы. Дома, где жили Двойная Задница и до недавнего времени миссис Дагган, были справа.

«Лицо в окне… Пустые дыры вместо глаз… Черви, копошащиеся под языком… Торчащие зубы… В моей комнате!»

Харлен навис над рулем, задыхаясь, стараясь подавить вновь подступавшую к горлу тошноту. С третьей улицы на Депо-стрит, как раз там, где сквозь вязы виднелись огни школы, повернул темный силуэт грузовика и направился в его сторону.

Труповоз! Он узнал этот запах.

Харлен мчался по Броуд-авеню на север. Здесь огромные деревья нависали над всей мостовой, хотя ширина улицы была не меньше тридцати футов, и погружали ее в глубокую тень. Но здесь все-таки было больше уличных фонарей и домов.

Он слышал, как позади грузовик подъехал к перекрестку, шины заскрипели. Харлен въехал на пешеходную дорожку, несколько раз подпрыгнув на камнях, и свернул в проезд между домами. Здесь были сараи, гаражи и бесконечные дворы, соединяющиеся между собой. Он только успел подумать, что проезжает мимо дома доктора Стеффни, когда собака впереди зашлась бешеным лаем, заметалась, громыхая цепью. В лучах света, лившегося со стороны заднего крыльца, сверкнули желтые зубы.

Харлен крутанул влево, заехал в кипарисовую аллею, тянувшуюся к северу позади сараев и гаражей. Собаки со всего квартала заходились в дружном лае, но, несмотря на шум, Харлен отчетливо слышал, как грузовик подъехал к Броуд-авеню. Мальчик понятия не имел, что делать дальше.

Он должен что-то придумать.

Дейл Стюарт выронил фонарик и побежал по воде, которая доходила ему до колен, отчаянно зовя мать, натыкаясь в темноте на стены, оступаясь, теряя равновесие, падая. Он провалился по горло в ледяную черную воду и снова завопил, когда что-то под водой ткнулось в его обнаженную руку, вскочил на ноги и устремился вперед, не уверенный, что бежит в правильном направлении, сбитый с толку абсолютной темнотой подвала.

«А что, если я бегу прямо в заднюю комнату? Прямо к колодцу грязевого стока?»

Но сейчас ему было все равно. Он не мог стоять здесь в кромешном мраке, когда вода бурлила вокруг ног, как холодное масло, и ждать, пока это проклятое тело снова отыщет его. Он представил себе, как мертвый Табби раскрывает свой огромный рот еще шире и под водой впивается зубами в его ногу.