Александр Ледащёв - Дождавшийся Манчак [СИ]

Они никогда не слышали такого смеха — он тек, отскакивал капелью от стволов деревьев и, казалось, менял интонации, как дорогой шелк меняет цвет, струясь под лучами Солнца. Была в нем и радость, и детское какое-то удовольствие, и гордость, и повелительность в нем была. Горечь в нем была, удовлетворенное ожидание, насмешка, сарказм и искреннее веселье, дикое и бесшабашное.

Она твердой ногой ступила на воду Манчака, исчезнувшую уже под волнами белого тумана, которому тут места не было ни по времени суток, ни по погоде. Пошла к ним.

Страха не было. Обреченности тоже. Радости тоже не было.

Королева подошла к ним почти вплотную, до нее можно было бы дотронуться, приди кому из них такая идиотская идея. Белому она пришла. Он осторожно протянул руку, к Королеве и та протянула ему свою, пальцы их соприкоснулись на миг и Самюэль зажмурился.

И ничего не произошло, когда он открыл глаза. Белый самоубийца по-прежнему стоял в лодке, а Королева медленно, величаво уходила от них в лес на острове. Напоследок она остановилась и широко, гостеприимно повела рукой перед собой.

Туман исчез, будто утонув в злой воде проклятого болота, утонул, как ключ. Королевы не было на берегу. Со щелчком зажегся прожектор.

— Поехали дальше, дядя. Нам дали «добро», — сухо сказал белый, — если ты не заметил огненного дождя и камнепада с небес, то ты тут не одинок — я тоже этого не заметил.

— Слушай, мужик. А ты уверен, что ты сам не колдун? — Тяжело дыша, спросил Самюэль.

— Уверен. Нет. Просто мы сделали все правильно, вот и все. В этой жизни все просто.

— Знаешь, мужик, — вдруг рассмеялся черный, — с тобой говоришь, словно травку куришь.

— В смысле? — Не понял белый.

— А как будто, что-то тебя освобождает, только я пока не пойму, от чего. Становится как-то легче.

— М-м, это здорово, — сказал белый, — давай, ради хохмы, дальше я буду звать тебя «снежок», а ты «меня ниггер»?

Самюэль подумал немного и расхохотался.

— А что, мужик, идет, идет, да. Мне нравится твоя идея, ниггер, мне нравится твоя идея!

Манчак притих на мгновение. Лодка тихо шла по запутанным путям меж островков суши. Алые огоньки на берегу уже попросту надоели. Встреча с Королевой словно что-то сдвинула в голове у Самюэля, а может, сказалось нервное перенапряжение.

— Скажи мне, мужик, а почему ты назвал мой хрен тонким и коротким? — Вдруг спросил Самюэль.

— Да всему свету известно, что у черных самые короткие и тонкие концы на планете, — небрежно бросил белый через плечо.

— Да ты сдурел, ниггер! — Завопил Самюэль, вскакивая и сбрасывая свои мешковатые джинсы, — вот, гляди!

— У нас такие называют «на два раза поссать», — презрительно сплюнул белый, мельком обернувшись. — Спрячь и не позорься.

— А ну, покажи свой! — Самюэль и вправду рассердился.

— Не покажу, — твердо отвечал белый, — не хватало мне в лодке «снежка» с комплексом неполноценности.

— Блядь, — грустно вздохнул Самюэль, натягивая трусы и застегивая джинсы.

— Понял? — Белый торжествующе повернулся к нему.

— Что? — Спросил Самюэль.

— Ты поверил. Ты всю жизнь был уверен в обратном, но поверил. Почему? Купился? Нет. Просто никто не говорил тебе, во что верить, а во что — нет. Ты выбирал сам. И допустил возможность невозможного, «снежок». Вот так вот. Сходу.

— Но ведь облажался?! — Заинтересовался Самюэль.

— Это откуда смотреть. По сути — нет. Пример прост и доходчив. Теперь, как будешь готов поверить в то, что тебе пытаются продать, просто вспомни, как обосрался на Манчаке со своей красой и гордостью. И, кстати. Если бы я вывалил там, у себя, такую же оглоблю, я бы распугал всех вокруг.

— Теория, блядь, — рассмеялся Самюэль.

— Да. Назовем это «теория черного хера», — сказал белый.

— Как скажешь, ниггер, как скажешь, — посмеивался со своего места Самюэль.

Помолчали. Лодка тихо шла по мертвым водам проклятого болота. Да, они видели Королеву, которая, вроде как, не гневалась на них. А кто их знает, баб?

— Вот ты, мужик, знаешь баб? — Спросил Самюэль белого.

— От и до.

— И что ты о них знаешь?

— Про рот я тебя уже говорил. Еще добавлю, что женщины всегда говорят правду. Только большинство из них не знает об этом. И еще запомни, «снежок», повторять не буду. Главное в отношениях между тобой и женщиной — это не уважение, не доверие и не понимание. Главное — это успеть послать ее на хер, пока ты остаешься королем. Но. Если ты им никогда и не был, то можно не беспокоиться и идти самому, куда пошлют, не сожалея. Ибо называть этот гротеск отношениями, как минимум, неприлично. Понял?

— Типа того. А еще? — Самюэль вовлекся в странную лекцию, хоть и почитал себя знатоком бабьего племени.

— Ответ на идиотский вопрос: «Чего хочет женщина?» должен давать мужчина.

— Да, ты реально до хрена знаешь о женщинах, — отвечал Самюэль, слегка оторопев.

— И еще одну страшную тайну, как пацанский подгон. Запомни: дважды два у женщины — всегда апельсин.

— Это как?

— А вот так. Это и есть та самая женская загадка. Дважды два равно апельсин и пиздец. Вот такая вот ботва.

— А у тебя есть женщина, ниггер? — Спросил вдруг Самюэль.

— Не очень, — как-то непонятно отвечал белый.

— Это как?

— Слушай, белый мудак, чего ты хочешь услышать от глупого ниггера, который до сегодняшней ночи вообще не был уверен, что существует? Откуда мне знать, что я всю жизнь не провел в этой лодке с тобой, «снежок»? Понял? Вот попробуй сам ответь — у тебя есть женщина?

— Есть! — Гордо ответил Самюэль, подумав не более секунды. Но — подумав.

— Ебаный расист, — горько сказал белый, — вот всегда у вас, у белых тварей, на все готовые ответы и все у вас в шоколаде. Вот не мог оставить черножопому парню хоть крошку самоуважения.

Это был уже перебор. Самюэль выронил кормило и упал на дно лодки. Дикий смех раскатился над Манчаком. Белый кинулся к рулю, что-то бормоча на незнакомом языке. А Самюэль катался по дну, хрюкая и заливаясь слезами. Черт, да ради такой поездки стоило рискнуть задом! Наконец, он пришел в себя, сел, закурил и некоторое время смотрел, как белый ведет его лодку. Справлялся тот недурно, стоило признать.

— Ты водил лодки? — Серьезно спросил Самюэль.

— Нет. Никогда, — отвечал белый и негр мог бы поклясться, что тот говорит правду.

— Тогда для ниггера у тебя нехило получается на первый раз, — снисходительно сказал он, усаживаясь на место белого и кидая ноги на нос лодки.

— Да, масса, капитан, — покорно проговорил белый.

Манчак, Манчак, Манчак…

— У меня часы стоят, — сказал вдруг Самюэль, очнувшись и выйдя из игры. Он шагнул назад, к белому и тот спокойно передал ему руль, протиснувшись мимо того и пройдя к себе на лавку.

— Это, «снежок», не беда. Лишь бы хрен стоял, — равнодушно сказал он.