Александр Ледащёв - Дождавшийся Манчак [СИ]

— А твои часы?

— А у меня их украли в шестнадцать лет. С тех пор у меня никогда не было часов. Только на телефоне. Вообще, мне кажется, что часовщики сейчас живут только на тупых понтах человека. Кому сейчас нужна на руке эта хрень, если часы встроены в каждый утюг?

— Ну… Не скажи, ниггер, хороший «Роллекс» еще никому не помешал, — уверенно сказал Самюэль.

— Да ладно? А чем помог? Время показал? Готов спорить, что самый затраханный китайский мобильник покажет точно такое же время, как и «Роллекс». И что это, кроме понтов? Посмотрите, я мужик с яйцами, у меня «Роллекс»! Я отожму у тебя его в переулке, где будут твои яйца? Отпадут? Нет. Выходит, я унес их с собой. Не стоит привязывать свои яйца к «Роллексу», — сказал белый.

— Назовем эту байду «теорией мудей Роллекса» — важно, как на заседании академии наук, сказал Самюэль.

— Согласен с вами, коллега, — скороговоркой, вежливо и коротко поклонившись назад, отвечал белый.

Луна билась с Манчаком не на шутку, стараясь хоть слегка разбавить его черную, жуткую тьму серебром. Но это было не под силу даже Солнцу, потому ночное светило проиграло, как обычно. Манчак победил. Да и Солнце лишь слегка меняло Манчак — тот, как оборотень, выворачивал слегка самое себя, но чуть глубже под воду…

— Посмотри вперед, ниггер, — негромко сказал Самюэль.

— Смотрю. Остров. Что это?

— Это «Сердце». Так его называют. Я тут второй раз. Первый раз был днем. С отцом. В юности.

— Почему «Сердце»?

— Потому, что. Говорят, что от этого острова порой встают пути ко всем остальным островам, но всегда по-разному и к разным. Прямо из-под воды. Дно Манчака уходит еще глубже, во тьму, а на воде цепью встают островки, по которым можно ходить. Один из них и ведет на Остров Счастья. Правда, готов спорить, что те, кто туда добирался, достали Остров одинаковым желанием: «Выведи меня отсюда!».

— Какое дно может быть у Манчака? — негромко спросил белый и Самюэль примолк, задумавшись.

— Никакого. Значит, это брехня?

— Почему? Дна нет, но и дороги могут вставать. Одно другому не мешает. Не мешали же мы друг другу при встрече с Королевой Вуду.

— Понятно, ниггер, — задумчиво сказал Самюэль.

— А раз понятно, то причаливай.

— На кой?

— Я приехал. Я же говорил тебе, что отсюда нельзя вернуться. Вот я и пришел, куда хотел. А возвращаться я не собирался, если что.

— Ты ебнулся? — Оторопел Самюэль.

— И давно. Когда еще не понял, куда мне надо. Зато теперь я в порядке.

— Да тебя тут сожрут еще до рассвета! — Уверенно сказал Самюэль, но белый поднял на него свое ружье.

— Делай, что тебе говорят, «снежок», — сказал он.

— Будешь стрелять? — Спросил Самюэль, — ну, верно, ты же говорил, что отсюда никто не вернется.

— Буду, если не причалим.

Белый не шутил. Самюэль причалил.

— Выходи, Самюэль. Покурим. На прощанье.

Они закурили.

— Ладно, «снежок», — сказал белый, — теперь ты до хера знаешь про Манчак. И про женщин. А я и вправду остаюсь. Я для этого и шел.

— А я?

— А тебе надо домой. К Саре и прочим.

— Почему ты хочешь умереть, ниггер?

— А кто говорит о смерти?

— Тут нечего есть. Вода, правда, есть.

— Один наш военный говорил так: «Есть, из чего стрелять, будет, что поесть». Аллигаторы съедобны. Если ты об этом.

— А оборотни? А мертвецы? А…

— Ну, парень, тут как карты лягут. Я хотел уйти — я ушел. Я хотел выжить — я выжил. Я хотел на Манчак — я пришел. Манчак звал меня очень давно. Так что теперь ты снова видишь — он похож на человеческую душу. Видимо, чем-то родственную. Это — дождавшийся Манчак. Хреново то, что курева у меня скоро не будет, если, допустим, я поживу еще какое-то время. У тебя есть запас? Я заплачу.

— У меня коробка «Верблюда», я закупался в городе утром. Всегда беру помногу, не люблю магазины.

— Я тоже. Вот и оставь, — белый дождался коробки, кивнул, кинул на плечо свою сумку и снова сел на землю.

— Слушай, ниггер, а если ты найдешь Остров Счастья, что ты будешь просить? — Вдруг спросил Самюэль. С этого белого станется как подохнуть, так и вернуться.

— Странный вопрос, — сказал белый обиженно, — ясное дело, что конец, в два раза длиннее твоего. Я помашу тебе им при следующей встрече.

— А если без дураков? — Усмехнулся Самюэль.

— Если без дураков, то это не твое собачье дело, — передразнил белый негра.

— Я вернусь сюда. Через… Некоторое время, — сказал Самюэль, помолчав.

— Ладно. Через месяц. Только днем.

— Месяц?!

— Минимум. Если уж так тебе приперло. Я буду ждать тебя на острове, где мы встретили Королеву Вуду. Или не буду. Тогда приходи еще через месяц. И так, пока не надоест, или пока не увидимся, «снежок».

Манчак ждал и дождался. Белый шел и дошел. Луна, наконец, поползла по небу, а заглушенный движок позволил услышать давящую, вечную, тревожную тишину злого места.

— Тебе вообще не страшно? — Спросил Самюэль. Белый пожал плечами. Любимый жест. Он словно общается с этим миром, как с не очень далеким собеседником, которому постоянно надо что-то разжевывать. И что он не просто успел устать от этого до… до Манчака, а и смириться.

— Страшно? Страшит обычно неожиданность. Тут все было так, как я мечтал. Как хотел. Как должно быть. Я скажу тебе, когда мне стало страшно.

— Когда увидели мертвецов? Лодку с ублюдками? Королеву?

— Нет. Когда я однажды понял простую вещь. Вот она реально заставила меня обосрался. Большинство взрослых людей мертвы. Поэтому будь внимательны в выборе. Мертвецы не способны на созидание и добро, но они бесподобны в другом — в своей имитации жизни они лучше всего умеют делать окружающих подобными себе. Вот это, дядя, в самом деле, страшно. А Манчак — просто жуток. Вот и все.

Вот и все. Просто и понятно. Как и сам белый, который выбрал Манчак.

— У тебя есть дети, Самюэль? — Спросил вдруг белый.

— Есть, — с важностью ответил Самюэль, — две девчонки, два и три года, и парень. Наследник, — усмехнулся он, — тому уже целых девять.

— Дети — эти здорово, — сказал белый, — слушай, если ты не идиот, то валил бы ты из этой дыры к черту, хотя бы куда-нибудь, ближе к центру города. К нормальным школам и так далее.

— И что я там буду делать?

— А кто сказал, что ты должен что-то делать там? Можешь так же возить идиотов по Манчаку. Я не думаю, что кто-нибудь здесь украдет твою лодку?

— Нет, мою лодку здесь никто не украдет, — уверенно сказал Самюэль.

— Вот.

— А для чего уезжать?

— Хотя бы для того, чтобы твой пацан, лет в десять, не сел на крэк, а твои девочки не прыгнули на панель.

— Ты понимаешь, что ты говоришь? — Недобро спросил Самюэль.

— Правду, — спокойно и рассудительно, с вызовом даже, сказал белый. Самюэль подумал и понял, что спора не получится, в конце концов, в жизни бывало всякое. Он этого насмотрелся.