Алекс Белл - Ледяная Шарлотта [litres]

– Домой? Но… но почему? Что случилось?

Я покачала головой, чувствуя, что вот-вот разревусь. Я не могла сказать ему. Он бы мне не поверил. Я и сама едва в это верила.

– Ничего. Я просто хочу домой.

– Хорошо… Мы это обсудим… но сначала, может, оденешься?

– Что здесь происходит? – раздался голос Камерона у меня за спиной. Я обернулась – он стоял на пороге, изумленно глядя на меня.

– Я… ванна… это… не важно! Главное, я уезжаю.

Дядя Джеймс, похоже, сильно встревожился:

– Но что скажет твоя мама? Они ведь за границей. Я не могу отпустить тебя в пустой дом. В чем бы ни была проблема, уверен, мы сможем ее решить.

Я пожалела о спешке и о том, что не оделась перед тем, как прийти сюда. От холода меня начало трясти. Камерон, видимо, это заметил. Его куртка внезапно оказалась у меня на плечах. В изумлении я обернулась к нему:

– Спасибо.

Он пожал плечами.

Я снова посмотрела на дядю Джеймса и твердо сказала:

– Если вы не подвезете меня до парома, я вызову такси. Вам меня не остановить.

Дядя Джеймс беспомощно посмотрел на Камерона.

– Вообще-то она права, – заявил кузен. – Мы не можем удерживать ее здесь против воли. Она ведь не пленница.

Он взглянул на меня и добавил:

– Уверен, у тебя найдутся друзья, у которых можно остановиться.

Я кивнула:

– Да, позвоню кому-нибудь из машины.

– Все же, я надеюсь, ты передумаешь, – начал дядя Джеймс. – Что бы тебя ни расстроило…

– Может, ей просто хочется побыть с друзьями прямо сейчас, папа, – мягко прервал его Камерон. – Давай сделаем, как она просит, и довезем ее до парома.

Дядя Джеймс провел руками по волосам:

– Даже не знаю, ходят ли они в такую погоду. – Словно в подтверждение его слов, в эту секунду в стекло ударил ветер и дом содрогнулся. – Этим утром говорили, что мост могут закрыть.

Я почувствовала, как внутри поднимается раздраженный вздох, и еле успела его подавить.

– Тогда я остановлюсь в гостинице и сяду на паром завтра утром, – сказала я. – Я должна уехать. Не останусь в этом доме ни на минуту.

– Давай так, – произнес Камерон. – Позови меня, когда будешь готова, и я помогу тебе спустить сумки.

Я кивнула, даже радуясь тому, как сильно кузен жаждет от меня избавиться, и ушла к себе прежде, чем дядя Джеймс начал снова возражать; переоделась очень быстро и распихала вещи по сумкам. Услышала стук в дверь и подумала, что пришел Камерон за чемоданом, но это оказалась Лилиаз.

– Ты уезжаешь? – спросила она.

– Да, – ответила я. – Уезжаю.

Я была просто идиоткой, когда решила, что смогу с этим справиться. Я не была ни детективом, ни охотницей за привидениями. Мне вообще не следовало приезжать.

– Она говорит, я должна передать тебе это, прежде чем ты уедешь, – сказала Лилиаз.

– Кто? Что передать? – Я едва ее слушала, складывая одежду в сумку.

– Ребекка. Она хочет, чтобы я передала тебе сообщение.

Застыв, я посмотрела на кузину:

– Какое сообщение?

– Она сказала, что Джей передает тебе привет.

Кровь отхлынула от моего лица.

Джей передает привет…

Меня словно пнули в живот. Я похолодела, в глазах закипели слезы. Выражение моего лица, должно быть, напугало Лилиаз – она отшатнулась от меня, словно боялась, что я ее ударю. Казалось, девочка вне себя от страха.

– Я не хочу, чтобы ты уезжала, – наконец тихо проговорила она. – И Ханна – тоже.

Она развернулась и выбежала из комнаты, едва не столкнувшись с появившимся на пороге дядей Джеймсом. Он надел куртку, на лице застыла тревога, в пальцах болталась связка ключей.

– Это из-за случая с роялем Камерона? – спросил он. – Поэтому ты решила уехать?

– Нет, – я покачала головой. – Вовсе нет. Просто соскучилась по дому.

– Ну, хотя бы переночуй сегодня, – сказал дядя. – А если и завтра будешь скучать, обещаю, я отвезу тебя на паром.

Часть меня хотела настоять на срочном отъезде. Мне просто не терпелось уехать. Но что бы случилось потом? Ребекка оставалась бы здесь. Лилиаз продолжала бы бояться. Моему дяде и кузенам все еще грозила бы опасность. И в этом были виноваты только мы с Джеем. Если бы нам не пришло в голову играть с доской уиджа, ничего бы этого не случилось. Джей умер. Теперь только я могла исправить то, что мы натворили.

– Пожалуйста, Софи, – мягко произнес дядя Джеймс. – Если ты уедешь такая расстроенная, то пожалеешь, когда вернешься домой.

Я знала, что он прав. Вероятно, я буду жалеть об этом. Всю мою жизнь.

– Ладно, – услышала я свой голос. – Я останусь.

Мне хотелось ненадолго уйти из дома, и я сказала дяде Джеймсу, что пойду подышать свежим воздухом. Ветер не стихал, и он отпустил меня только после того, как я пообещала, что не подойду к краю утеса.

Не успела я уйти от дома, как меня нагнал Камерон. Он загородил дорогу, и мне ничего не оставалось, кроме как остановиться. Я почувствовала, как запылали щеки, и изо всех сил захотела повернуть время вспять – чтобы Камерон не присутствовал при нашем разговоре с дядей Джеймсом. Наверное, он подумал, что я совершенно чокнулась.

– Бегаешь по дому в полотенце, а через минуту бродишь по утесам, – пробурчал он, глядя на меня. – Мне за тобой не угнаться. Отец говорит, ты передумала уезжать. Скажи хотя бы, что она сделала.

На одну ужасную секунду мне показалось, он имел в виду Ребекку.

– Кто?

– Пайпер, конечно.

Я подумала о воде, замерзшей вокруг меня, и черном песке, забившем мне горло, и покачала головой.

– Пайпер не имела к этому отношения.

– Слушай, ты можешь так думать, но, поверь мне, что бы это ни было, что бы ни случилось, во всем виновата она.

– Ты считаешь Пайпер ведьмой?

Камерон, казалось, не верил своим ушам. Ветер швырнул волосы ему в лицо, и он убрал их раздраженным жестом:

– Разумеется, я так не считаю.

– Тогда она не виновата в том, что со мной случилось. И почему это тебя так беспокоит? Мы с Пайпер нормально общались с самого моего приезда. С чего ты решил, что она переменится и начнет делать гадости?

Неожиданно Камерон рассмеялся. Странно было слышать этот внезапный, невеселый смех.

– Потому, – сказал он, – что она такая. Пайпер не нужна причина, не обязательно чем-то сердить ее. Это в ее природе. Она ищет возможности, чтобы проявить жестокость, и находит их всюду. Как, по-твоему, Лилиаз стала бояться костей?

– Но… Разве Пайпер может быть виновата в этом?

Камерон покачал головой и уставился на серое море под нами.

– Она очень хитрая. Никто никогда не узнает правды. Однажды, когда Лилиаз была еще малышкой, я услышал, как она плакала. Не так, как обычно. Не так, как когда хотела есть или уставала. Она скорее визжала. Я испугался, что Лилиаз поранилась, и бросился в ее комнату. Пайпер стояла у колыбельки, и сначала я подумал, что она хотела успокоить сестру. А потом увидел: она ее щипала изо всех сил. Так, что на ручках оставались черные синяки. Пайпер с улыбкой склонилась над колыбелькой, а Лилиаз кричала.