Алекс Белл - Ледяная Шарлотта [litres]

По спине побежали мурашки. Я плотнее запахнула куртку и заметила:

– Это не объясняет, почему Лилиаз боится костей.

– Когда Лилиаз было три года, Пайпер сказала, что хочет почитать ей на ночь, – начал рассказывать Камерон. – Тогда я подумал, она стала теплее относиться к сестре. После смерти Ребекки мама замкнулась в себе и не слишком заботилась о Лилиаз, а отец заперся в мастерской с кистями и красками. Я следил за маленькой и старался делать так, чтобы она не оставалась одна. Когда Пайпер предложила ей почитать, меня это порадовало. Я думал, она хотела помочь. Неделю спустя я понял, что Лилиаз как-то изменилась. Стала тихой и подавленной, совсем не похожей на себя. Я бы никогда не связал это с вечерними историями Пайпер, но однажды пошел спать раньше, чем обычно, и услышал, о чем она говорила с Лилиаз. Она не читала ей книгу. Придумала для сестры что-то особенное. Отвратительную историю о злом скелете, живущем внутри Лилиаз. Он хотел выбраться и творить ужасные вещи. Пайпер рассказывала ей об этом неделями. Так у Лилиаз развился страх костей, от которого она до сих пор страдает.

– Может, Пайпер не понимала, что ее истории страшные? – Я не хотела верить его словам.

– Она это знала, – возразил Камерон. – Пайпер ничего не делает без умысла. Думаешь, это случайность, что Лилиаз нашла кость в стейке в вечер твоего приезда? Весь этот эпизод был тщательно спланирован, ради тебя и извращенного удовольствия Пайпер. Она нарочно поставила передо мной тарелку. Я не смогу есть без помощи – она это знала. И позднее специально попросила меня сыграть «Милую Серафину», хотя прекрасно понимала, что мне это больше не под силу. Пайпер мастерски играет на нервах. Знаешь, как наша мама сошла с ума?

Я покачала головой, не в силах произнести ни слова.

– Я рассказывал, что уехал – совершил ошибку, отправившись в летнюю музыкальную школу. Когда я вернулся, маму уже поместили в лечебницу. Она говорила, что слышала голос Ребекки, когда поблизости никого не было. Пайпер – отличный имитатор. Она, конечно, все отрицала, но я готов поклясться жизнью, она говорила голосом Ребекки, просто чтобы помучить маму. Произошла случайность… с таблетками… маме посчастливилось выжить. Думаю, она поправится, вдали от Пайпер. Вот почему тебе небезопасно здесь находиться. Я все еще считаю, что ты должна уехать.

Я дрожала всем телом, не в силах понять слова Камерона:

– Не могу.

– Почему, бога ради?

– Из-за Ребекки.

Он уставился на меня:

– Из-за Ребекки? Она-то здесь при чем? Она умерла.

– Я приехала, чтобы узнать как.

Камерон раздраженно покачал головой и отвернулся.

– Не хочу о ней говорить.

– Знаю, ты винишь ее в том, что случилось с твоей рукой, – сказала я. – За тот пожар. Но я приехала, чтобы узнать о ней больше.

Камерон медленно повернулся ко мне. Его взгляд был таким пугающим… Мне потребовалась вся сила воли, чтобы не отшатнуться.

– Ребекка ничего не поджигала, – медленно произнес он. – Это сделала Пайпер.

– Это Пайпер устроила пожар? – изумилась я. – Но мне казалось, Ребекка была в домике на дереве, когда все случилось.

– Да. Играла там с куклами, когда огонь разгорелся. Я увидел дым из окна спальни. И Пайпер, стоявшую на лужайке и смотревшую на домик на дереве. Из него вырывался дым, листья чернели от огня, Ребекка звала и звала на помощь, а Пайпер просто стояла, смотрела, улыбалась и ничего не делала.

– Ты хочешь сказать, – я была просто в ужасе, – что Пайпер хотела, чтобы Ребекка умерла в огне?

Камерон глубоко вдохнул и выдохнул.

– Конечно, нет, – тихо сказал он. – Ничего такого я сказать не хочу, я так не считаю. Но тебе опасно находиться рядом с Пайпер, и ты не должна здесь оставаться – услышь это. Уезжай, беги с острова и не оглядывайся.

– Я не уеду.

– Я что, должен тебя умолять? – огрызнулся Камерон. – Мне встать на колени, да? Хочешь закончить как я или Лилиаз?

Он вынул из кармана обожженную руку и поднял так, чтобы я ее видела. На сей раз я не отшатнулась.

– Вот что будет, если ты не уедешь. Рано или поздно произойдет несчастье, непредвиденная случайность, что-то плохое… и ты пострадаешь.

Он убрал руку в карман.

– Хочешь уехать отсюда с новыми шрамами?

– Мой лучший друг умер, – проговорила я, наконец собираясь с духом. – До того, как я приехала сюда.

Камерон нахмурился:

– Да, я знаю. Мне жаль, но я не понимаю, как…

– Мы с ним были в кафе, играли с приложением на телефоне – доской уиджа, – продолжила я. – Когда Джей спросил, кого мы будем вызывать, я вспомнила Ребекку – ее имя само всплыло в моей голове. И доска подтвердила, что ее дух пришел. Я знаю, это звучит безумно. В ту ночь случилось что-то страшное. Свет в кафе вырубился, все начали кричать, одна из официанток получила ужасные ожоги. И Джей погиб. Думаю, мы вызвали Ребекку, и она выбралась из доски, а теперь я привезла ее домой. Она злится и хочет чего-то, но чего – я не знаю.

Камерон уставился на меня, в воздухе повисло напряженное молчание. Волны бились о камни, ветер хлестал утесы, и чайки пронзительно перекликались вдалеке.

Наконец он проговорил:

– Что я, по-твоему, должен тебе ответить? Ты действительно в это веришь, или ты просто сошла с ума, как и все в этом доме?

– Это правда.

Он поднял руки:

– Хорошо, пусть так! Что дальше? Если Джей действительно был твоим другом, он не захотел бы, чтобы ты пострадала. Если бы он был здесь, то посоветовал бы тебе вернуться домой.

– Не говори за него!

– Послушай, конечно, я никогда с ним не встречался и ничего о нем не знаю, но повторяю, если ты была ему дорога, он бы хотел, чтобы ты держалась от нас подальше.

Я понимала: Камерон прав. Почти слышала голос Джея у себя в голове, не веселый, как раньше, но тихий и серьезный.

– Возвращайся домой, пожалуйста, Софи.

Но это мы с Джеем освободили Ребекку, и я привезла ее на Скай. Она могла навредить Лилиаз, или Камерону, или Пайпер, и это была бы моя вина. Что, если я вернусь домой, а через несколько недель раздастся телефонный звонок и дядя Джеймс скажет, что Лилиаз насмерть замерзла в ванне? Или Пайпер упала с лестницы и сломала шею?

– Ребекка здесь, – заявила я. – Я это знаю. Я ее чувствую.

Я хотела рассказать Камерону о том, как Ледяные Шарлотты царапали стекло шкафа; о музыкальной шкатулке, игравшей среди ночи; о маленькой девочке, прыгавшей вокруг сгоревшего дерева; о ледяных пальцах, сплетавшихся с моими; о странном происшествии в комнате Ребекки – песне и зловонном дыхании смерти; и, наконец, о том, как вода в ванне замерзла вокруг меня, а на зеркале появилась надпись. Но я посмотрела на него и засомневалась. С чего бы ему мне верить?