Гело Никамрубис - Крики прошлого

Следуя в направлении столицы, Виктора не покидала надежда, что кто-нибудь его все-таки подбросит до родительского дома, но те немногочисленные проезжие люди оставляли его внутренние мольбы без ответа. Ужасная усталость накатилась тяжким грузом на молодые плечи. Натерпевшийся молодой человек все еще не мог поверить, что все это происходит именно с ним. С каждым шагом силы покидали его, и отчаянье накатывало новой волной. Кротову хотелось просто лечь, уснуть прямо на дороге и больше не просыпаться. Казалось, хуже и быть не может, как вдруг где-то отдаленно он услышал шорох. Остановившись, парень принялся прислушиваться, оглядываясь по сторонам и пытаясь обнаружить источник тревожного шума. Долго искать не пришлось, и на него налетел огромный, черный пес. Судя по виду, это была смесь ротвейлера с еще какой-то большой псиной. Подойдя к юноше на расстояние прыжка, пес принялся рычать и хищно пускать слюни из пасти. Снова, что очень странно, Виктор не испытал страха, а лишь тоску и ярость от такой ужасной несправедливости, которые переполняли его душу. К своему удивлению, юноша выпрямился и начал кричать на собаку: «Ну давай же! Смелее, чего же ты ждешь!?». Пес, словно поняв всю тяжесть положения человека, резко прекратил рычать и, как могло показаться, сочувствующе заскулил, а после осторожно приблизился и принялся облизывать руки отчаянного. Улыбнувшись в знак благодарности, Виктор почесал его за ухом, и вот уже вдвоем они направились в сторону большого города. Однако, их совместный путь не был долог, и спустя некоторое время подле них все-таки остановилась машина. Водитель предложил подвезти парня за скромное вознаграждение. Собаку брать с собой он отказался, чем серьезно огорчил Виктора, так как он уже, было, решил взять себе этого страшного на вид, но доброго внутри пса. Выбора у путника не было, поэтому, попрощавшись со своим новым другом, он сел в машину и отправился в родительский дом.

Спустя некоторое время, что тянулось невыносимо долго, Виктор вместе со своим попутчиком все-таки добрались до родительского дома. Голова у юноши продолжала болеть, хотелось дико спать и даже несмотря на предательство его, словно кислота, разъедало чувство вины за смерть Сергея. Он думал, что был бы немного поумнее, похитрее, смог бы его убедить не делать то, из-за чего Сергей и погиб. Да в конце концов, Виктор мог ему предложить деньги отца за его свободу, но мысль эта возникла у него уже по пути домой. Нужно сказать, что вид человека, согласившегося довезти нашего героя, был весьма странным: знаете, такой типичный маньяк-шизофреник из голливудских фильмов. Хоть его лицо было интеллигентным, гладковыбритым и умным на вид, стоило ему открыть рот, как невольно набрасывались сомнения в подлинности этих качеств и переживания. Ну согласитесь, нетипично, когда человек с подобной внешностью по дороге рассказывает первому встречному разные истории своей жизни, от которых сам плачет и через секунду закатывается истерическим смехом. Хотя, быть может, он просто до безумия одинок и таким образом пытается как можно скорее поделиться своими внутренними переживаниями, пока они не свели его с ума окончательно. Или же еще проще — одинокий психопат. На протяжении всей дороги Виктора не покидало ощущение тревоги, и он все время готовился к нападению этого человека; все опасался, что мужчина специально подвез его, дабы потом парня можно было сдать на органы, в рабство или еще что похуже. Но в итоге этот человек, имя которого Кротов и не спросил, привезя его куда нужно, даже не стал ждать, когда с ним расплатятся за услугу, а, лишь стоило юноше выйти из машины, отправился дальше в неизвестном направлении. В итоге все опасения оказались напрасны, и, видимо, молодому человеку нужно было просто меньше смотреть телевизор.

С каждым следующим шагом по направлению к входной двери Виктора все больше раздирало дикое желание развернуться и бежать как можно дальше. Предстоящий стыд перед родителями, боязнь разбить всю их веру в него как человека хоть чего-то стоящего сковывали каждый шаг. Каждая мышца на его теле восставала против него. Измученному и разбитому молодому человеку захотелось, было, заплакать, но ничего не вышло. Батарея на его телефоне уже давно села, и вот он стоит перед дверью, словно блудный сын, такой же уставший, голодный и потрепанный, но такой смиренный. Готовый упасть в ноги родителям и просить прощения за все, что только мог вспомнить; за все, чего не мог; за то, что не стал тем, кем хотели они, да и он сам. Он готов был вымаливать прощение даже за то, чего и не совершал, но чему и не воспрепятствовал. Сын чувствовал перед родителями вину и стыд за людей, причинивших им зло; он брал на себя вину даже за тех, кто по воле случая были несчастны: больные, нищие, злые, наивные и обманутые… Сердце его разрывалось на куски, но он все-таки позвонил в дверной звонок. Тишина, сразу никакой реакции не последовало, но Виктор не собирался звонить еще. Он готов был ждать, сколько потребуется, ведь позвонить еще раз у него просто не хватит смелости и духу. Но все же спустя некоторое время в окнах на втором этаже, стал загораться свет, и спустя минуту перед сыном стоял его отец.

— Сынок, что с тобой? Что случилось!? — глядя на перемотанные руки и бережно взяв Виктора за плечи, спрашивал взволнованный родитель. Виктор же не мог сказать и слова, даже посмотреть отцу в глаза у него не хватило сил. На шум вышла мама и, увидев сына, быстро спустилась со второго этажа. Вот они уже вдвоем пытаются вытянуть из него хоть что-нибудь, мать, чувствуя недоброе, — уже в слезах, да и у отца вид был такой, будто он вот-вот разрыдается. Это был первый раз, когда Виктор его видел таким. От их вида юноше стало еще более тоскливо, и, упав на колени, он смог выдавить из себя «Простите!». Только в этот момент он понял, насколько они ему дороги и как он их все-таки любит. Парень был готов весь мир разрушить, лишь бы утешить их в эту секунду. Только тогда он смог понять, что они — это его единственное сокровище, которое не перевесят и все богатства, все люди этого и других миров. Виктора Кротова переполняли стыд за совершенные ошибки, злость за то, что он не может их исправить; отчаянье от того, что все это уже произошло, и презрение к самому себе. Ужаснейший коктейль, который и врагу не пожелаешь. Отведя сына в гостиную, мама принесла стакан воды. Выпив его, юноша все-таки смог немного успокоится и стал говорить. Он рассказал все, от самого начала и до конца, не утаивая ничего и не пытаясь приукрасить или выставить себя в лучшем свете. Напротив, он говорил так, будто все случившееся — его вина; он и есть тот главный подлец, причинивший столько зла. На протяжении всего его рассказа они не сказали и слова, лишь только Надежда Алексеевна изредка всхлипывала и вытирала слезы. Смотреть им в глаза мальчишка не мог, поэтому просто пялился в пол, а когда закончил рассказ, отдал им пакет с кассетами.