Кристин Каст - Меченая [litres с оптимизированной обложкой]

Пентесилия читала «Ты уйдешь, а я немного задержусь», четвертую главу из «Последней ночи „Титаника“». Это действительно хорошая книга, и мы все слушали, как обычно, но тут тупой Эллиот начал кашлять. Боже, этот парень так ужасно раздражал.

Где-то на середине главы и отвратительного кашля я начала чувствовать какой-то запах. Он был насыщенный, сладкий, вкусный и куда-то ускользал. Машинально я сделала глубокий вдох, все еще пытаясь сосредоточиться на книге.

Кашель Эллиота стал хуже, и я вместе с остальным классом повернулась, чтобы наградить его недовольным взглядом. Неужели он не мог выпить что-то от кашля или типа того?

И тут я увидела кровь.

Эллиот не сидел, как обычно, склонившись и засыпая. Выпрямившись, он глядел на руку, покрытую свежей кровью. Пока я за ним наблюдала, он снова закашлял, издавая мерзкий влажный звук, напомнивший о дне, когда меня отметили. С той лишь разницей, что когда Эллиот закашлялся, яркая алая кровь брызнула у него изо рта.

– Чт… – В его горле забулькало.

– Зовите Неферет! – рявкнула Пентесилия, резко открыв один из ящиков стола. Она выхватила аккуратно сложенное полотенце и быстро пошла по проходу к Эллиоту. Парень, сидевший ближе всего к двери, выбежал.

В полнейшей тишине мы смотрели, как Пентесилия добралась до Эллиота как раз к новому приступу кровавого кашля, и поймала сгустки полотенцем. Он прижимал полотенце к лицу, кашляя, плюясь и задыхаясь. Когда наконец поднял глаза, кровавые слезы бежали по его бледному круглому лицу, а из носа без остановки сочилась кровь. Он повернул голову, чтобы взглянуть на Пентесилию, и я увидела, как из его уха хлестнул кровавый поток.

– Нет! – выкрикнул Эллиот. В его голосе звучало больше эмоций, чем я когда-либо слышала от него. – Нет! Я не хочу умирать!

– Тсс, – утешала его Пентесилия, убирая рыжие волосы с мокрого лица. – Твоя боль скоро прекратится.

– Н-но нет, я… – Он начал снова протестовать капризным голосом, который тут же прервал еще один приступ ужасного кашля. Он давился им, и в этот раз его стошнило кровью на уже мокрое полотенце.

Неферет зашла в комнату с двумя высокими сильными на вид мужчинами-вампирами. Они несли плоские носилки и одеяло. Жрица держала сосуд, наполненный жидкостью молочного цвета. Не отставая от них, в комнату ворвался Дракон Лэнкфорд.

– Это его наставник, – почти беззвучно прошептала Стиви Рэй. Я кивнула, вспоминая, как Пентесилия ругала Эллиота за то, что тот подвел Дракона.

Неферет передала тому сосуд. Потом встала за спиной Эллиота. Положила руки ему на плечи. Он сразу же перестал кашлять и задыхаться.

– Быстро выпей это, Эллиот, – сказал ему Дракон. Когда тот начал слабо качать головой, он мягко добавил: – Это положит конец твоей боли.

– Вы… вы останетесь со мной? – выдохнул Эллиот.

– Конечно, – сказал Дракон, – я не оставлю тебя одного ни на секунду.

– Вы позвоните моей маме? – прошептал Эллиот.

– Позвоню.

Эллиот на мгновение закрыл глаза, а потом дрожащей рукой поднес сосуд к губам и выпил. Неферет кивнула двум мужчинам, и они подняли и положили его на носилки, словно он был куклой, а не умирающим ребенком. Дракон шел рядом с ним, и они поспешили вон из комнаты. Прежде чем последовать за ними, Неферет повернулась к шокированному классу.

– Я могла бы вам сказать, что Эллиот будет в порядке, что он поправится, но это было бы ложью. – Ее голос был спокойным, но полным власти. – Правда в том, что его тело отвергло Изменение. Через пару минут он навсегда умрет, так и не превратившись во взрослого вампира. Я могла бы сказать, что вам не о чем переживать и с вами такого не произойдет. Но это тоже было бы ложью. В среднем один из десяти не пройдет Изменение. Некоторые подлетки умирают в начале третьего курса, как Эллиот. Некоторые из вас будут сильнее и продержатся до шестого курса, а потом заболеют и внезапно умрут. Я говорю вам это не для того, чтобы вы жили в страхе. Я делаю это по двум причинам. Во-первых, хочу, чтобы вы знали, что как Верховная жрица я не стану вам врать, но помогу облегчить переход в другой мир, если наступит такое время. А во-вторых, вы должны жить так, чтобы вас помнили, если завтра вы умрете, потому что такое может случиться. Тогда ваш дух сможет с миром почивать, зная, что вы оставили за собой достойную уважения память. Если вы не умрете, то заложите базу для длинной жизни, полной смысла. – Она посмотрела прямо в мои глаза и завершила речь: – Я попрошу, чтобы благословение Никс сегодня утешало вас и чтобы вы помнили, что смерть – естественная часть жизни, даже вампирской. Ведь однажды мы все должны вернуться в объятия богини. – Она закрыла за собой дверь, поставив на этом точку.

Пентесилия работала быстро и эффективно. Как бы между прочим она вытерла капли крови со стола Эллиота. Когда больше не осталось напоминаний об умирающем мальчике, она встала перед классом и устроила минуту молчания в память о нем. Потом подняла книгу и начала читать с места, на котором остановилась. Я пыталась слушать. Пыталась забыть, как кровь шла из глаз, ушей, носа и рта Эллиота. И старалась не думать о том, каким восхитительным мне показался запах, который, без сомнения, был кровью рыжего парня, вытекающей из умирающего тела.

Я знаю, что все возвращается на круги своя после смерти подлетка, но, очевидно, смерть двух детей за такой короткий промежуток времени была необычной, и все оставались неестественно молчаливы весь остаток дня. Обед прошел в тишине и депрессии, и я заметила, что большую часть еды скорее поклевали, чем поели. Близняшки даже не спорили с Дэмьеном, что казалось приятной переменой, если не учитывать ее ужасную причину. Когда Стиви Рэй придумала дурацкое оправдание, чтобы пораньше уйти с обеда в свою комнату до начала пятого урока, я была больше чем счастлива пойти с ней.

Мы шли вдоль дорожки в густой темноте еще одной облачной ночи. Сегодня газовые фонари не казались жизнерадостными и теплыми. Скорее, наоборот, холодными и недостаточно яркими.

– Никому не нравился Эллиот, и почему-то от этого еще хуже, – сказала Стиви Рэй. – С Элизабет было как-то проще. По крайней мере, мы искренне могли сожалеть, что она умерла.

– Я понимаю тебя и чувствую себя расстроенной. Но не из-за его смерти, а потому что увидела, что может случиться с нами. И теперь не могу про это забыть.

– Это хотя бы происходит быстро, – тихо сказала она.

Я поежилась.

– Интересно, больно ли это.

– Они дают тебе что-то – ту белую штуку, что выпил Эллиот. Она останавливает боль, но позволяет быть в сознании до конца. И Неферет всегда помогает с настоящей смертью.

– Жутко, не так ли? – спросила я.

– Ага.

Мы немного помолчали. Потом луна проглянула через облака, окрасив листья дерева мертвенно-серебряными акварельными цветами и внезапно напомнив мне про Афродиту и ее ритуал.