Клайв Баркер - Алые песнопения [litres]

Наконец Жрец Ада вошел в монастырь и двинулся проходом меж кварталами киновитских келий, бросая по сторонам беглые взгляды. Его братья и сестры бились в предсмертных муках. Жрецы, жрицы, дьяконы и епископы лежали там, где упали: некоторые из них валялись на порогах своих покоев – так, словно им хотелось лишь глотнуть свежего воздуха; в других же случаях в полуоткрытых дверях виднелись лишь простертые конечности.

У всех этих мертвецов имелось нечто общее – кровь. Подчинившись Вестям на крыльях журавликов, она вырвалась из их тел мощными, пульсирующими фонтанами. Предсмертные конвульсии Жрец Ада изобрёл лично. Эти мучения стали возможными благодаря магии – колдовство творило с демоническими организмами то, на что природа была неспособна. Как только Весть настигала жертву, она за несколько секунд трансформировала строение внутренностей таким образом, что тела превращались в наполненные кровью графины, которые изливали всё своё содержимое за два-три спазма.

Минуя кварталы келий, Жрец Ада лишь два раза столкнулся со всё ещё живыми киновитами. Сперва кто-то ухватился за подол его одежд. Он глянул вниз и увидел жрицу, вместе с которой он совершил несколько вылазок по сбору душ. Она была на последнем издыхании – кровь сочились из каждой поры на её коже. Киновит выдернул одежды из слабеющей хватки и без промедления двинулся дальше.

Во втором случае Жрец услышал, как кто-то окликнул его из кельи, которую он как раз миновал. Он обернулся на звук и увидел, что где-то в футе от двери к стене привалился тучный брат в чёрных очках. Они никогда друг другу не нравились.

– Это твоих рук дело, – проговорил грузный монах.

– Ты ошибаешься, – ответил Жрец Ада.

– Предатель!

Толстяк с каждой секундой уверялся в своей догадке и орал всё громче. Жрец Ада решил не поощрять эти вопли (двинься он дальше, его собрат вышел бы из себя и заверещал бы пуще прежнего) и вошел в келью с крюком наготове. Очутившись внутри, он заметил на полу развернутые останки Казнительной Вести. По какой-то причине (возможно, из-за тучности брата) эффект она пока что не возымела.

– … убийца… – прохрипел толстяк.

Он явно намеревался выкрикнуть это обвинение, но не преуспел – лицо киновита внезапно побледнело, и из его нутра послышался громкий шум. Ещё несколько секунд – и смерть настигнет его.

Жрец Ада попятился от умирающего собрата. В этот же миг одновременно случилось две вещи: толстяк протянул руку, ухватился за фартук противника, а его тучное тело дёрнулось и изрыгнуло поток горячей крови, который ударил Жреца Ада с такой силой, что на его лице защипало кожу.

Киновит схватил толстяка за руку и стиснул кулак, переломав монаху все пальцы. Но не успел он оттолкнуть собрата, как тот опять содрогнулся, и кровь окатила Жреца с головы до ног. Ослабив хватку, тучный киновит съехал по стене на пол, и, наконец, его жизнь угасла. Жрец Ада повернулся спиной к опустошённому телу и, покинув келью, окунулся в хаос монастырских коридоров. Кровь противника служила ему неплохой маскировкой.

Он решил, что увидел больше, чем достаточно. Не потому, что зрелище ошеломило его. Напротив, демон был рад полюбоваться плодами своих трудов. Однако к концу подходила лишь первая часть его плана. Всё прошло без задоринки, и настало время идти на встречу с Феликссоном. Но как только киновит приблизился к приоткрытым вратам, он повстречал – точнее, услышал – третьего уцелевшего.

– Стой на месте, Жрец, – проговорил ослабленный голос.

Он подчинился и посмотрел направо: к нему на рикше катился аббат. Он был окружён докторами и полулежал на подушках, а его и без того измождённое состояние усугублялось обильным кровотечением, запятнавшим рептильный подбородок и перёд изысканно украшенных одеяний. Кровь всё еще сочилась из уголков рта аббата и текла вниз, лавируя меж чешуек из металла и драгоценностей. Когда он говорил, поток крови становился обильней, но настоятель не обращал на это внимания. Он выжил в побоище, умертвившем весь его Нечестивый Орден – погибли все, за исключением его самого и стоявшего перед ним собрата.

Аббат присмотрелся к Жрецу золотистыми глазами, окруженными чешуйками с сапфировыми инкрустациями. Киновит попытался как-то истолковать этот взгляд, но тщетно.

– Ты неподвержен болезни, поразившей Орден? – промолвил, наконец, аббат.

– Отнюдь, – ответил Жрец Ада. – Внутренности мои изувечены. И я истекаю кровью.

– Лжец! Лжец!

Аббат оттолкнул помощников, вылез из рикши и бросился на киновита с удивительной скоростью.

– Это твоих рук дело! Ты погубил собственный Орден! Я чую на тебе запах его крови! – кричал он, а камни на его теле переливались разнообразными цветами. Блеск рубинов, сапфиров и изумрудов полностью скрывал гнилую кожу настоятеля.

– Признайся, Жрец. Избавь себя от смрада собственной горелой плоти.

– Это уже не мой Орден, – сказал Жрец Ада. – Я всего лишь гражданин Рва и пришёл забрать свои вещи.

– Стража! Арестовать его! И приведите инквизицию из…

Жрец Ада оборвал настоятеля, стиснув ему шею. Киновит поднял сановника, что само по себе было немалым подвигом, ведь украшения существенно увеличивали вес аббата. Однако Жрец оторвал его от земли и придавил к стене одной из келий.

Свободной рукой он сорвал украшения настоятеля – его пальцы зарылись под инкрустированные камнями серебряные чешуйки и отодрали их с лица аббата. От гниения плоть сановника размягчилась, точно брошенное в горячую воду мыло, и когда Жрец сковырнул панцирь, она легко отделилась от кости. Всего за несколько секунд он оголил аббату половину лица. Жалкое зрелище – мускулы едва висели на черепе.

Но в глазах аббата не было страха. Он с трудом набрал воздуха в лёгкие и прохрипел:

– Кажется, нас объединяет общая тайна. Не ты один владеешь магическими знаниями. Я жив лишь благодаря деланиям, сотворённым многие годы тому назад. Можешь меня убить, но обещаю, что утащу тебя следом.

Провозглашая неприкасаемость, сановник смотрел на Жреца Ада немигающим взглядом, и тот знал, что обещание настоятеля могло оказаться правдивым – он уже чувствовал, как как между ними крепнут невидимые, сотворённые аббатом узы.

– Я могу тебя уничтожить, но в моём распоряжении много умений, – молвил киновит.

– Чем дольше ты мешкаешь, тем ближе подбирается к тебе инквизиция.

Жрец Ада пристально посмотрел аббату в глаза. Наконец, он разжал пальцы, и настоятель рухнул наземь.

– Как-нибудь в другой раз, – сказал киновит и направился к выходу.

Киновит подошел к опушке леса и заметил Феликссона – как и подобает верному псу, тот ждал своего хозяина.

– Заделано? – спросил Феликссон.