Клайв Баркер - Алые песнопения [litres]

Он предвкушал, как ощутит присутствие Сатаны, как оно заполнит пустоту в его нутре, тем самым явив ему тайную форму его души. Однако же вот он здесь и… и ничего. Киновит где-то читал, что созидатели Шартрского собора, каменщики и скульпторы величественного фасада, не вырезали свои имена на завершенном здании в знак смирения перед Творцом, во чью славу был воздвигнут собор.

Возможно ли, что Люцифер поступил подобным образом? Стёр ли он отголоски своего присутствия во имя высшей силы? Внезапно дали о себе знать вколоченные в череп гвозди, и киновит почувствовал их острия, впивавшиеся в узловатый студень, бывший его мозгом. Он всегда думал, что эта деталь его анатомии была лишена нервов, и посему не могла причинять ему боль. И все же он испытывал её сейчас – тупую, бессмысленную, гнетущую боль.

– Это неправильно… – проговорил он.

От стен постройки не отбивалось эхо – здание поглотило слова демона так же, как и надежду. Киновит почувствовал, как что-то зашевелилось у него в животе, а потом начало пробираться вверх, и, подымаясь его истерзанным телом, оно крепло, питаясь силами демона. Жрец Ада годами увеличивал дистанцию с отчаянием, однако оно нагнало его здесь, в этом месте, и уже никогда не выпускало его из виду. Все, что он мог сделать, это повторить:

– Это неправильно…

Гарри и его друзья оставили позади такие зрелища, к которым их не подготовили бы и тысячи жизней: жестокие безумия Пираты, чумной туман пустошей, головоломки и ужасы Бастиона… но в результате они пришли лишь к новой загадке, таившей в своём нутре очередной секрет. Здесь не было ни плача, ни криков, никто не молил о пощаде – слышался лишь слабый плеск разбивавшихся о камни волн, хотя сама вода находилась за пределами видимости.

Покинув башню и сбежав из города на холмах, они очутились в пустоши, со всех сторон захламленной чем-то вроде брошенной машинерии. Повсюду валялись огромные колёса, грандиозные витки цепей и руины построек, некогда насчитывавших много этажей в высоту, – их назначение угадать было невозможно. С небес всё чаще спускались молнии, и они отплясывали на металлических конструкциях ослепительную тарантеллу [39] Таранте́лла (итал. Tarantella) – итальянский народный танец, раньше считавшийся единственным действенным лекарством от «тарантизма» – безумия, которое якобы вызывал укус тарантула. , а разлетавшиеся от них снопы искр поджигали деревянные элементы поверженных аппаратов. Эти пожары бушевали не прекращаясь, и ввысь устремлялись столпы дыма, сгущавшие и без того тёмный воздух. Чем дальше шли путники, тем сложней было рассмотреть небо сквозь лучезарную сетку молний – стробоскопическое сияние не рассеивало, а лишь усугубляло царивший вокруг бедлам.

Наконец небо, минуты три-четыре испускавшее молнии в полной тишине, разразилось громом: раскат громыхал за раскатом, и каждый последующий рык заглушал предыдущий. От ревербераций задрожала вся пустошь, и землетрясение в свою очередь повалило ещё несколько механизмов – их массивные останки разлетались на куски, наименьший из которых приходился размером с дом.

Размах событий продолжал нарастать, и люди прибавили ходу. И пускай им дважды приходилось делать крюк, дабы избежать обломков, рухнувших поперек их пути, разбросав при этом массивные куски дерева и металлические осколки, Разорители быстро находили новый проход, и в несколько шагов возвращались к прежнему ритму ходьбы.

Гарри шел в авангарде, но чем дальше, тем сложней ему было держать себя в руках: легкие горели, мозг пульсировал в ритме взбесившегося сердцебиения, а ноги стали ногами дурака – каждый следующий шаг грозил уронить его в пыль.

Лана была всего лишь в паре шагов позади и постепенно сокращала дистанцию, однако Гарри сосредоточил всё внимание на дороге. И вот ему показалось, что впереди замаячил арочный проход, подобный порталу на верхнем этаже Бастиона. Гарри решил, что это воображение разыгралось, и, воспользовавшись мигом нерешительности, его тело капитулировало. Он понял, что не достигнет цели.

Ноги его так ослабели, что грозили вот-вот подкоситься, и Гарри не был уверен, что сможет идти дальше. Он всего лишь замедлит своих друзей и подвергнет их ненужной опасности. Однако же он не мог просто остановиться. Нужно было повернуться к остальным и сказать, чтобы они шли без него. Что он их нагонит попозже, когда вернет себе силы и потушит огонь в лёгких.

На пороге привидевшегося ему прохода Гарри заставил своё тело обернуться, чтобы произнести заготовленную речь. Он крутнулся на месте, но его понесло вперёд, а в глазах потемнело. Рёв, сияние и дрожь земли под его заплетающимися ногами соединились в одну непобедимую силу, и, полностью обессилев, Гарри споткнулся и поддался гравитации. Он упал в серую пыль, и его сознание как будто потухло, отключившись от грома с огнём.

– Наблюдай, – проговорил голос во тьме.

Гарри не послушался. Он и так насмотрелся. Однако голос показался ему знакомым. Но напомнил он не конкретное лицо, а скорей ощущение, запах. Воздух был густым от серы. На Гарри нахлынуло чувство стыда, и его увлекло туда, откуда он уже и не надеялся выбраться. А затем он услышал другой голос – голос, пробудивший совсем другие ассоциации, и Д’Амур пошевелился.

– Гарольд?

Это был Кез. Гарри слышал его довольно отчётливо. Он открыл глаза. Кез сидел рядом на корточках.

– Славное ты время выбрал, чтобы на задницу шлёпнуться, – сказал он.

Говорил он тихо, почти шепотом.

Гарри оперся на локоть, задрал голову и взглянул на небеса.

– Долго я был в отключке? Куда подевались молнии?

– С минуту, а то и меньше. Мы едва различали друг дружку, а затем появился арочный проход. Херяк – и вот он, стоит. Сам глянь, – Кез указал на вершину откоса – туда, где виднелся разрыв в пространстве. – Вот прошли мы через него…

В дальнем конце прохода между двумя пейзажами мельтешили молнии.

– … и очутились здесь, – договорил Кез.

Гарри заставил своё ноющее тело скрутиться в сидячее положение и осмотрелся. Огромные машины пропали, и серую пыль, в которой они лежали, заменила галька: она покрывала отлогий, усеянный кустарниками и хлипкими деревцами откос, спускавшийся к безупречно чистому водоёму. Лана сидела в нескольких ярдах от Дейла и таращилась на воду. Дейл же подобрался поближе – судя по всему, он пытался оценить, пригодна ли вода для питья.

– Яне догоняю, – покачал головой Гарри. – Где Иглодятел? Мы шли за ним по пятам, а теперь…

– Батате ка джизисимо! – перебил Гарри пронзительный женский вопль.

– Какого хера? – изумился Кез.

– Думаю, сейчас мы всё узнаем, хочется нам этого или нет, – сказал Гарри.