Дин Кунц - Дом Грома

Через несколько минут она вновь промокла до нитки.

Ослабевшие ноги пронзала иглами боль, но Сюзанна старалась не замечать ее. Она говорила себе, что при необходимости готова бежать хоть всю ночь.

Она прекрасно понимала, что обманывает сама себя. Она слишком быстро расходовала силы, накопленные за пять недолгих дней отдыха и тренировок. Их у нее оставалось совсем немного. Совсем на донышке.

Бензозаправка «Арко» была уже закрыта на ночь. Дождь поливал заправочные колонки, хлестал в большие окна станции техобслуживания и в металлические ворота гаражей.

Рядом со зданием станции виднелась кабина телефона-автомата. Сюзанна вошла в нее, нарочно оставив дверь открытой, так как в противном случае в кабине погас бы свет.

Она опустила монетку и набрала номер междугородной связи.

Ее била непрестанная дрожь. Ей было холодно и страшно.

— Телефонный узел слушает.

— Девушка, я хотела бы заказать телефонный разговор с другим городом. Я оплачу разговор по моему домашнему номеру.

— Назовите, какой номер вам нужен.

Сюзанна дала телефонистке номер Сэма Уолкера в Ньюпорт-Бич. Она встречалась с ним больше года, и, надо признать, он относился к их отношениям серьезнее, чем она. Они расстались друг с другом прошлой весной, разрыв принес боль им обоим, но они не стали с тех пор врагами. Наоборот, нередко разговаривали по телефону, а если случайно встречались в ресторане, то с удовольствием проводили вечер за одним столиком.

Должно быть, в наказание за ее независимый, гордый нрав у нее не было ни одной близкой подруги, ей не с кем было поговорить, некого попросить о помощи. Самым близким человеком оставался Сэм. В последний раз они виделись примерно за месяц до того, как она уехала в отпуск в Орегон.

— По какому номеру послать счет за телефонный разговор? — спросила телефонистка.

Сюзанна дала ей свой домашний телефон в Ньюпорт-Бич.

После того как она убежала из кинотеатра на Мэйн-стрит, она потеряла надежду на то, чтобы выбраться из этого проклятого города без посторонней помощи. Правда, пока она не знала, какими словами ей убедить Сэма, что она действительно находится в опасности и никто, в том числе и местная полиция, не в состоянии ей помочь. Он прекрасно знал, что она не употребляет ни алкоголя, ни наркотиков, но все же ее слова могли прозвучать для него как полный бред. Разумеется, ей некогда было рассказывать ему всю историю от начала до конца. Надо было каким-то образом убедить его, что ей нужна экстренная помощь, что он должен либо срочно примчаться сюда сам, либо обратиться от ее имени в ФБР.

Боже! В ФБР! До чего она дошла! Но кому еще звонить, если местной полиции нет никакого доверия? К кому еще обратиться? Кроме того, речь шла о похищении человека, а это уже предмет для разбирательства федеральными властями.

Она, конечно, могла сама позвонить в отделение ФБР в Орегоне, но вряд ли ей удалось бы убедить совершенно незнакомого дежурного, что ей угрожает смертельная опасность. Она сомневалась даже насчет Сэма, хотя Сэм был достаточно хорошо с ней знаком.

В трубке раздались долгие гудки.

«Пожалуйста, будь на месте, пожалуйста», — умоляла она.

В кабину ворвался порыв ледяного ветра и бросил ей в спину холодные брызги дождя.

Уже три длинных гудка.

Четыре.

Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста...

Пять гудков.

Наконец-то кто-то взял трубку.

— Сэм?

— Слушаю.

В трубке раздавался сильный треск.

— Сэм?

— Да. Кто говорит?

Она едва слышала его голос.

— Сэм, это я, Сюзанна.

Молчание. Затем:

— Сюзи, это ты?

— Я.

— Сюзи Тортон?

— Да, это я, — прокричала она, чувствуя необычайное облегчение от того, что ей удалось связаться с кем-то, находящимся за пределами Уиллауока.

— Где ты?

— Город Уиллауок, это в Орегоне.

— Какая вилла в Орегоне? Не понимаю.

— Нет-нет, город Уиллауок. — Она продиктовала название по буквам.

— А слышно так, словно ты забралась на Таити или куда-нибудь еще дальше, — сказал он, когда треск в трубке слегка уменьшился.

Чем дольше Сюзанна вслушивалась в этот далекий голос, тем глубже к ней в душу влезало страшное подозрение. Ее опять затрясло, обдало могильным холодом.

Она обреченно проговорила:

— Я плохо тебя слышу.

Он повторил:

— Я же говорю, тебя слышно так, словно ты забралась на Таити.

Сюзанна прижала трубку к уху, а другое ухо зажала ладонью.

— Сэм, ты...

— Что, что, Сюзи? Плохо слышно.

— Сэм... ты... у тебя какой-то странный голос.

— Сюзи, о чем ты, я не понимаю.

Она открыла рот, но сказать правду было безумно тяжело.

— Сюзи?

В этом проклятом Уиллауоке нельзя доверять даже телефонной компании.

— Сюзи, я тебя не слышу!

Голос Сюзанны дрогнул от возмущения, но она все же выкрикнула в трубку:

— Ты же не Сэм Уолкер!

Треск.

Опять молчание.

Снова треск.

Затем в трубке раздался смешок, и голос на другом конце линии произнес:

— Конечно, я не Сэм Уолкер, ты права, стерва.

Она наконец узнала этот голос, это был Карл Джеллико.

Сюзанна почувствовала страшную, непреодолимую усталость, в один миг она словно постарела на тысячу лет.

Ветер на улице сменил направление, теперь он бросался на боковое стекло телефонной кабины, подобно дикому зверю.

Джеллико сказал:

— Напрасно ты вбила себе в голову, что тебе удастся уйти от нас.

Сюзанна промолчала.

— Тебе нигде не удастся спрятаться. Тебе некуда бежать.

— Сволочи, — прошипела она.

— Твои денечки сочтены, готовься, — не унимался Джеллико. — Добро пожаловать в ад, тебя там очень ждут. Эй, вонючая стерва, ты меня слышишь?

Сюзанна бросила трубку.

Она вышла из кабины и осмотрелась. Нигде, ни на бензозаправке, ни на улице никого не было. Никто не гнался за ней. Пока.

Она все еще была на свободе.

Нет-нет, не на свободе. Она была всего лишь на длинном поводке. К тому же она чувствовала, что в самое ближайшее время этот поводок укоротят.

Некоторое время она шла, не обращая внимания на дождь и холодный ветер, забыв о боли в ногах, не в состоянии понять, что же ей делать дальше. Она просто ждала, ждала, когда за ней придут.

Она остановилась перед порталом лютеранской кирки святого Джона.

Внутри церкви горел свет. Он просачивался сквозь цветные витражи в окнах и окрашивал дождь в зеленые, синие, красные и желтые цвета, устраивал цветную радугу в клубящемся тумане.

К кирке был пристроен жилой дом для пастора. Перед домом расстилалась аккуратно подстриженная лужайка, освещенная большим садовым фонарем и двумя лампами, укрепленными по сторонам лестницы у входа в дом. На калитке висела табличка «ПАСТОР ПОТТЕР Б. КИНФИЛД».

Сюзанна стояла у калитки, опершись на нее всем телом, не в силах открыть ее и сделать еще несколько шагов. Упасть же прямо здесь на землю ей не позволяла собственная гордость, хотя она и чувствовала себя как побитая собака.