Дин Кунц - Незнакомцы

Но еще более поражало отсутствие сотрудников, охранников и каких-либо звуков. Конечно, люди могли после работы разойтись по своим домикам, но все равно звучала бы музыка, слышны были бы голоса, шум, смех.

— Может, они все умерли? — едва слышно спросила Джинджер.

— Я же сказал, что здесь что-то случилось, — отозвался Джек.

Доминик впился взглядом в гигантские деревянные ворота, закрывавшие вход в четвертую пещеру, и осторожно приблизился к ним. Маленькая, в человеческий рост, дверь в одной из створок была приоткрыта, из-за нее на каменный пол падала полоска яркого света. Доминик протянул руку, чтобы распахнуть дверь, но замер, услышав приглушенные мужские голоса. Разобрать, о чем шла речь, было невозможно, говорили слишком тихо. Доминик хотел уже было отойти назад, но, подумав, решительно потянул ручку маленькой двери на себя и перешагнул порог.

Звездолет был там.

Джинджер застыла за спиной Доминика, прижав руку к груди, словно боялась, что из нее выскочит сердце.

Огромная пещера с куполообразным сводом была не менее двухсот футов в длину и ста в ширину. Каменный пол был тщательно выровнен, а все щербины залиты бетоном. Судя по пятнам мазута и масла и утопленным в бетон рым-болтам, здесь когда-то складировали или ремонтировали машины. Справа от входа вдоль стены стояли все те же похожие на вагончики домики с маленькими оконцами и металлическими дверями, всего не менее десятка. Предназначенные первоначально под офисы или жилье, они позже были приспособлены для нужд научно-исследовательской группы, о чем свидетельствовали надписи от руки на листках бумаги, прикрепленных к дверям: «ХИМИЧЕСКАЯ ЛАБОРАТОРИЯ», «БИОЛАБОРАТОРИЯ», «ФИЗИЧЕСКАЯ ЛАБОРАТОРИЯ» и так далее. Перед домиками громоздились в беспорядке рентгеновские аппараты, рабочие столы, спектрографы и всякое другое оборудование, назначение которого сразу даже трудно было определить. Постороннему наблюдателю могло показаться, что все это подготовлено для распродажи. Видимо, постоянно увеличивающийся фронт работ превысил возможности отведенного для исследований помещения, что было, впрочем, совсем неудивительно, принимая во внимание специфику исследуемого объекта.

Корабль из иного мира стоял слева от входа. Выглядел он именно так, как и в воспоминаниях Джинджер, нахлынувших на нее минуту назад из глубин подсознания, долгое время закупоренных искусственной блокадой: закругленный с обоих концов цилиндр длиной около шестидесяти футов и пятнадцати футов в диаметре. Он покоился на стальных опорах в пяти футах над полом пещеры, слов но подводная лодка в ремонтном доке. Сейчас от него уже не исходило то жутковатое свечение, которое наблюдала Джинджер ночью 6 июля полтора года назад, сперва белой, потом алой и, наконец, янтарной окраски. На корпусе не было ни ракетных, ни иных двигателей, только непонятные вмятины величиной с кулак и выпуклости странной конфигурации и самого разного размера, придававшие ему еще большую загадочность. Большая часть поверхности звездолета была тем не менее гладкой и совершенно непримечательной, что, однако, не мешало ему быть самой поразительной вещью, когда-либо виденной Джинджер. Ей было и жутко, и радостно, сердце ее ликовало от восторга и трепетало от страха перед неизвестным.

За столом возле стремянки, приставленной к открытому входному люку корабля, сидели двое мужчин. Самый импозантный из них, худощавый брюнет лет сорока, с черной кудрявой шевелюрой и бородкой, был одет в темные брюки, темную сорочку и белый халат. Второй грузноватый человек — лет на десять старше своего собеседника — был в армейской форме, китель его был расстегнут. Заметив троих вошедших, оба замолчали и встали, не выказывая, однако, признаков беспокойства или намерения позвать охрану. Они просто молча смотрели на Доминика, Джека и Джинджер, с видимым интересом наблюдая их реакцию на инопланетный корабль.

«Они нас ждали», — подумалось Джинджер.

Эта мысль, как ни странно, не испугала ее: сейчас ее интересовал только звездолет.

В сопровождении Доминика и Джека она медленно приблизилась к кораблю и, остановившись в шаге от него, с благоговением стала его разглядывать.

Округлые бока посланца неведомого мира то там, то здесь были покрыты оспинами, царапинами и вмятинами — следами космической пыли и иных, еще не известных человеку частиц. Зазубрины и щербины на его корпусе свидетельствовали о множестве выпавших на его долю столкновений с преградами и невзгодами, гораздо более опасными, чем те, что приходится преодолевать земным кораблям и самолетам на море и в небесной выси. Весь звездолет был изъеден мельчайшими пятнышками самых разных оттенков, словно его травили сотнями различных кислот и нещадно палили огнем.

Поражало не только само соприкосновение с неизведанным, но и возникшее при этом ощущение его трудно вообразимой древности. Что-то подсказывало Джинджер, что перед ней именно древний, а не современный корабль для межпланетных полетов. И, когда ее пальцы коснулись прохладного металла, она еще больше укрепилась в этом мнении.

Как же бесконечно долго они добирались сюда!

Следом за ней Доминик и Джек тоже прикоснулись к кораблю. Вырвавшийся у Доминика восторженный вздох красноречивее любых слов говорил о том, что он испытал при этом.

— Как я хотела бы, чтобы отец дожил до этого момента, — воскликнула Джинджер, вспоминая Иакова — мечтателя, который вечно витал в облаках, начитавшись историй об иных мирах и далеких временах.

— А мне жаль, что Дженни не прожила немножечко подольше, еще бы совсем чуть-чуть... — сказал Джек.

И Джинджер вдруг поняла, что они думают о совершенно разных вещах. Он жалеет не о том, что Дженни не довелось увидеть этот корабль. Нет, ему хотелось бы, чтобы она дожила до всех этих удивительных событий, потому что Брендан и Доминик могли бы вылечить ее. Если бы она не скончалась на Рождество, они бы восстановили ее поврежденный мозг, вывели бы из комы и вернули в объятия преданного ей супруга, при условии, конечно, если сами благополучно выбрались бы из-под Скалы Громов. Да, последствия этого невероятного события действительно нелегко в полной мере себе представить и оценить.

Между тем человек в мундире и бородач в белом халате вышли из-за стола и тоже подошли к кораблю.

— Он сделан из неизвестного нам сплава, — кладя руку на корпус, объяснил тот, что был в гражданской одежде. — И этот сплав прочнее любой стали, тверже алмаза, но при этом необычайно легок и гибок. Вы Доминик Корвейсис.

— Да, — ответил Доминик, протягивая ладонь незнакомцу.

Этот жест наверняка удивил бы Джинджер, не будь она уверена, что и ученый и военный им не враги: так подсказывало ей сердце.