Борис Конофальский - Хоккенхаймская ведьма [СИ]

За это он отчитал Максимилиана, не вовремя пришедшего в его покои спросить у него что-то об одном из сёдел, которое требовало ремонта. Волков высказал ему, что он небрежен и отправил его на почту с письмами. А сам зло звал Ёгана, чтобы поменять запачканную одежду. После чего, решил ехать обедать в любой трактир, в котором о нём не знают, и вряд ли будут травить. Всё-таки боялся он отравы. В общем, утро и день были преотвратны.

Лейтенант Вайгель был человек умный, и был он из хорошей семьи. И первое обстоятельство, и второе, содействовало его успешному продвижению по службе. Но в городе Хоккенхайме он достиг пределов карьерного роста. Стать капитаном он не мог, так как по городскому уставу капитаном всех городских войск был штатгальтер императора. И как не пытался изменить это правило герцог Ребенрее, император свою привилегию – назначать городского главнокомандующего, отдавать не хотел. И посему,лейтенанту приходилось мириться с тем фактом, что его непосредственным начальником был не кто иной, как бургомистр, а не император, который тут никогда не появлялся.

Вайгелю, человеку, за плечами которого было несколько военных компаний, подчиняться бургомистру, которого он считал первостатейным жуликом и отъявленным трусом, было непросто. Но уж больно выгодна была должность начальника стражи в богатом городе. Настолько выгодна, что порой он забывал жалование получать. Поэтому, приходилось терпеть, и что ещё хуже, учувствовать в грязных делах бургомистра. Вот и теперь этот взбалмошный тип вызвал его и стал у него требовать выгнать кавалера, что рыщет по городу с непонятной целью. Но лейтенант, который недавно ужинал с этим кавалером, уже понял, что его просто так не выгнать. Этого кавалера запугать не получится. Лейтенант Вайгель смотрел на бургомистра, который лихорадочно расхаживал по кабинету и придумывал один за другим глупые способы, как избавить город от назойливого пришлого. Лейтенант со скептической миной слушал весь этот бред бургомистра и думал: «Ишь ты, видать, и вправду этот пришлый глубоко суёт свой нос, раз тебя так припекает. Тебя и твою благочестивую старуху, с которой вы весь город доите. И что это ты так разволновался, ведь сам обер-прокурор у тебя в дружках ходит. Или от этого кавалера и обер-прокурор не спасет? Интересно, что же это за кавалер такой?»

И тут бургомистр остановился, перестал нести всякую чушь, и сказал:

– Найдите мне Вайгель, добрых людей, чтобы покончили с ним.

Лейтенант едва успел подумать, что у самого бургомистра под рукой куча всякой сволочи, готовой к такой работе, как бургомистр продолжил:

– Чтобы не местные были, и чтобы хороши были – не разбойники. Разбойников этот пришлый сам режет, даже когда слеп. Как было в «Безногом псе».

Такие знакомые у лейтенанта были. Добрые люди с хорошим оружием, что вечно без денег сидят. С ними он в компании ходил против еретиков.

– И какова плата?– Спросил лейтенант, хотя очень не хотелось лезть ему в это дело.

– Двести талеров, – ошарашил его бургомистр,– но только чтобы люди самые крепкие были.

«Не скупится, подлец,– думал Вайгель, понимая, что за такие деньги его знакомцы могут и небольшую войну начать.– Видать, совсем допекает вора этот пришлый».

Но, с другой стороны, хоть и недолюбливал лейтенант бургомистра, хоть и презирал его, тем не менее, благополучие самого лейтенанта было неразрывно связано с этим вороватым и бесчестным проходимцем, каким-то образом, ставшим самым важным человеком в речном регионе.

– Есть у меня такие люди,– сказал лейтенант.– Буду писать им.

– Пишите немедленно.– Говорил бургомистр возбуждённо.

– Напишу, но уж если напишу, так обратного хода не будет, за деньгой они приедут, даже если уже работы не будет.

– Пишите, я дам денег вперёд. Пусть едут сюда.

Лейтенант городской стражи Вайгель встал и, поклонившись, пошёл к себе писать письмо, хоть и не по душе ему всё это было.

Когда рыцарь божий Фолькоф и люди его сели за стол в трактире «У святой Магдалены», а бойкие разносчицы уже носили им еду, лейтенант Вайгель пришёл на почту. Он решил не посылать человека, а дойти до почты самостоятельно, ведь погода стояла прекрасная, солнце согревало город, который всю зиму вымораживали холодные ветра с реки. И он не пожалел о том, что пошёл сам. Пока он обходил большую весеннюю лужу, что разъездили бесконечные подводы, увидал верхового, что остановился у почты. Ещё не подойдя близко, лейтенант узнал его по колету сине-белого цвета и чёрной птице на груди. Это был мальчишка-паж приезжего кавалера, от которого так хотел избавиться городской голова. Мальчишка зашёл в здание почты, вот господин лейтенант решил не спешить и подождать в сторонке. Когда вскоре мальчишка вышел, сел на коня и уехал, то господин Вайгель поспешил на почту сам.

Увидав его, страдающий тучностью почтмейстер не поленился и с трудом выбрался из-за стола. Стал кланяться. Командир городской стражи ему тоже кланялся и улыбался. Они поговорили о погодах, и о цене на дрова, которая, вроде как, должна была упасть с приходом весны, а никак не падала. А потом лейтенант, как бы промежду прочим, спросил:

– А что за юноша у вас тут был сейчас, в одежде с гербом красивым на груди?

– Проезжий, не наш, – сказал почтмейстер, начиная понимать, что неспроста лейтенант спрашивает и пришёл сюда он видно неспроста.

– Письмо принёс? – Продолжал лейтенант.

– Принёс, принёс, – соглашался почтмейстер, уже начиная кривиться лицом, зная, что сейчас последует неприятная просьба.

И она последовала. Была она неприятна, и только по форме она напоминала просьбу, а по сути это было требование. Лейтенант сказал ему ласково:

– Надобно для пользы города взглянуть на него.

– Взглянуть? – Жалостливо переспросил почтмейстер.

– Надобно, друг мой, надобно, для пользы города, только для пользы города.

– Уставом Императорской почты недозволенно то, – начал ныть толстый почтмейстер.

Так оно и было, и вообще, почта не подчинялась городским властям, и даже герцогу-курфюрсту не подчинялась. Почта была сутью империи, и служащие её получали жалование из имперской казны. Но что мог возразить почтмейстер командиру городской стражи? Да ничего, ибо телесами он был хлипок и душою слаб.

– Так, давайте письмо, – настаивал лейтенант, – говорю же, я не прихотью совею прошу его, а надобностью города.

– Якоб, – жалостливо позвал почтмейстер одного из помощников. – Якоб, дай письмо, что принёс юный господин только что.

Служащий тут же ушёл и через несколько мгновений принёс письма, те самые, что привёз на почту Максимилиан. Он с полупоклоном передал письма почтмейстеру и вышел из комнаты. И пока толстый служащий императора снова не принялся ныть про то, что велено, и про то, что нет, лейтенант забрал все пять писем у него из рук, отошёл к окну и, не сомневаясь ни секунды, сломал на первом же из писем сургуч. Стал к свету и начал читать. И его лицо стало не таким уже и ласковым, когда прочитал он, что пришлый господин требует себе полномочий, а полномочия эти бы привели бы бургомистра в ужас, узнай он о них. Лейтенант после сломал новый сургуч и стал читать другое письмо, в котором кавалер просит своего сослуживца вести к нему в помощь добрых людей, и побыстрее. А сколько тех людей, неясно из письма было. И судя по тому, каков это кавалер, а уж лейтенант ещё на ужине понял, что тот не промах и во многих тяжких делах был, то и люди, что придут к нему, будут такие же. И от этого письма, начал лейтенант уже хмурится, и лик его становился тревожен. И видя тревогу на его лице, стал волноваться и почтмейстер, да только ничего он не мог поделать, стоял рядом с господином лейтенантом да тряс третьим подбородком, глядя, как тот ломает сургуч на новом письме. А третье письмо и вовсе худое было. Писал приезжий ни куда-нибудь, а в Святой Трибунал, прося святых отцов, чтобы скорее были, так как в городе, в котором господин Вайгель стражей командовал, ведьм много, и все они богаты. Опустил господин лейтенант письма и уставился в окно отрешённо. Задумался он. Как тут быть ему, что делать? Можно, конечно, письма эти скрыть, не отправлять, а приезжего убить, но случись, что случись. Новый розыск. Случись, что кто спросит у почтмейстера что-то, так разве этот жирный почтмейстер не покажет на него, что, мол, господин лейтенант письма забрал. Покажет, уж этот сразу покажет. А во имя чего ему лейтенанту рисковать? Во имя городского головы фон Гевена и старой ведьмы, что уже и ходить не может? Нет-нет, дела в городе были хороши, пока ими не стали интересоваться проворные люди, такие, как кавалера Фолькофа, а уж как такие люди стали здесь рыскать, так пиши пропало, и убивать его смысла нет, не своей волей он тут рыщет. А значит, вместо убитого новый появится. Господин лейтенант протянул почтмейстеру пачку писем и сказал: