Кристофер Голден - Арарат [litres]

– Оно подействовало, – ответила Мериам. – Но все равно неприятно, когда кто-то дырявит тебе лицо. Заметный останется шрам?

Доктор Дайер осторожно потянул за концы нити и связал их вместе.

– На четыре стежка. На самом деле не бог весть какой шрам, он только подчеркнет ваш характер. Но если вас это беспокоит, то хороший пластический хирург сможет сделать его практически невидимым.

Доктор отступил на шаг, любуясь своей работой.

– Хотите поговорить о том, что случилось?

Он смотрел на Мериам добрым взглядом, но в сердце ее не осталось места для доброты. Ощущая себя сжатой пружиной, она настоятельно нуждалась в том, чтобы расслабиться.

– Даже не знаю, что сказать…

Доктор Дайер кивнул:

– Хорошо. Постарайтесь отдохнуть. Обезболивающее поможет заснуть, а я уверен, что вам это абсолютно необходимо. Все решения подождут до утра.

Мериам постаралась улыбнуться.

– Вам тоже надо отдохнуть.

У доктора были темные круги под глазами, но не было рака. Мериам считала, что в данных обстоятельствах она еще неплохо держится. Да, она сжигала свечу своей жизни сразу с обеих сторон, но она и так прогорит достаточно скоро – нет никакого смысла беречь ее пламя.

Мериам прилегла набок на толстую развернутую скатку и накинула на себя одеяло. Обогреватели в медицинском блоке работали на полную мощность, но у них были свои пределы возможностей – учитывая силу холодных воздушных струй, проносящихся через проходы ковчега.

Доктор разрешил Патилу и Зейбекчи спуститься в столовую, чтобы они смогли позавтракать. Одной из студенток – девушке по имени Белинда – было поручено присматривать за ними и отвести обратно в медблок, когда они закончат есть. Но их временное отсутствие не означало, что Мериам осталась одна. В метре от нее, подложив под голову маленькую подушку, лежал Армандо Оливьери. Доктор Дайер дал ему успокоительное, но даже под препаратом старый профессор спал плохо и беспрестанно хмурился.

Ощущая сонливость, она закрыла глаза… и перед ней возник образ Адама. Он был дик и жесток, глаза его горели злобой. Она почувствовала боль от того удара – когда он впервые в жизни поднял на нее руку. Действительно ли она увидела мерцание странного огня в его глазах, цветную вспышку, которой там быть не могло? Он заулыбался в ее воображении. Она увидела ряд острых черных зубов у него во рту, с ужасом отстранилась и вдруг мельком заметила торчащие из черепа рога, пробивающиеся сквозь волосы…

Захрипев, Мериам дернулась и проснулась. Сердце бешено колотилось у нее в груди, горло сдавило так, что ей едва удавалось дышать. Она посмотрела на неподвижную фигуру профессора Оливьери рядом с собой. Тот успел перевернуться на кушетке и лежал теперь к ней спиной. Восстановив дыхание, она осмотрелась вокруг и заметила, что свет в медблоке выключен.

«Это всего лишь сон» , – подумала она.

Но ощущение было такое, словно ее только что посетил призрак.

Затаив дыхание, она стала прислушиваться к Оливьери и наблюдать за тем, как он дышит – расширяя и сжимая грудную клетку. Почему-то ей стало казаться, что он дышит слишком ровно – словно не спит, а чего-то ждет. Словно прислушивается к ней.

Сжавшись под одеялом в комок, Мериам отодвинулась от Оливьери как можно дальше и стала думать. Она уговаривала себя не зацикливаться на выводах отца Корнелиуса и Бена. Сейчас ей хотелось столько одного – чтобы Адам пришел в себя, чтобы освободился от того, что засело у него в голове.

«То есть ты веришь , – сказала она себе. – Ты веришь в демона» .

Его тело может быть мертвым, но сущность до сих пор жива. Бен говорил о древней болезни, о какой-то инфекции, которой никто не заражался уже много тысяч лет, и теперь Мериам понимала, что так оно и есть… но такую болезнь было очень сложно представить и предугадать.

Избитое лицо ныло, лезвие боли пронзало и череп – где-то под левым глазом. Поборов сонливость, Мериам откинула одеяло и решительно встала на ноги. Сапоги и куртка лежали рядом. Надевая их, она несколько раз поморщилась. Доктора Дайера нигде не было видно. Оливьери по-прежнему лежал спиной, но казался таким спокойным, что возникло ощущение, что он в любую секунду может заговорить с ней из полумрака. Она даже подождала минуту, надеясь, что он все-таки заговорит. Было бы неплохо получить помощь, и она знала, что Оливьери ее бы понял, в то время как другие будут пытаться ее остановить. До того как она самолично не увидела тупую злобу в глазах Адама и инородный, не свойственный им блеск, она бы, пожалуй, и сама остановила себя.

Но не теперь.

Она тихонько выскользнула из медицинского блока. Справа по проходу доносились шепчущие голоса и кто-то шел сюда тихим шагом, поэтому она повернула налево и вскоре растворилась в молчаливом мраке ковчега. Среди ночи никого не будет, кроме одного или двух охранников. Да и то вряд ли, поскольку никто не захочет находиться там после случившегося.

Поскольку там лежит он . Демон. Шамдон.

Мериам ускорила шаг.

Щеки Уокера обжигал холод. Он был и без того вымотанный, но от последних новостей стало совсем невмоготу. Разболелись старые раны. Он чувствовал себя древним, с трудом поспевая за Ким. Кипящий от негодования доктор Дайер шел впереди них. Замыкал шествие доктор Корнелиус, чей немалый возраст уже отчетливо давал о себе знать.

– Ей надо поспать до утра! – настаивал доктор. То, как беспардонно его игнорировали, возмущало его больше всего.

Когда в очередной раз доктор Дайер попытался преградить им путь, Ким положила руку ему на плечо и мягко отодвинула в сторону.

– Это ее проект, – сказала она. – Если бы ее партнер был в состоянии принимать решения, я бы прислушалась к вашим медицинским советам. Но вы же не хуже нас понимаете, что если мы с доктором Уокером начнем распоряжаться в ковчеге без одобрения Мериам, то персоналу это вряд ли понравится.

– Все это можно было бы сделать утром, – проворчал доктор, понизив голос до шепота, поскольку они уже почти приблизились к медблоку. Он не хотел беспокоить своих пациентов.

Уокеру это вполне импонировало.

– Послушайте, док… – начал он и тут же сделал паузу, чтобы дать доктору Дайеру время собраться с мыслями и успокоить неистово бьющееся сердце. – То, что произошло с Адамом, напугало всех до усрачки. И это плохо, поскольку многие сейчас плачут, молятся и жалеют о том, что вообще оказались здесь. Но вместе с тем никто больше не занимается саботажем. Работники Хакана присматривают за Адамом без лишних слов. Аспиранты больше не спорят о том, действительно ли это Ноев ковчег, реальны ли демоны с ангелами и не обитает ли в этой пещере настоящий чертов демон. Но очень скоро они начнут задаваться вопросом, не Адам ли убил тех четверых, которые пропали накануне. А если не он, то кто именно, поскольку – уж поверьте мне – больше никто не сомневается, что это убийства. При этом впервые – и скорее всего ненадолго – весь персонал начал работать как единый коллектив. Теперь надо собраться с силами, подвести итоги исследованиям, которые удалось закончить, и, как только буря утихнет, немедленно сваливать с этой горы.