Йон Линдквист - Химмельстранд. Место первое [Литрес]

Работать командой было веселей. Все время менялись: в течение дня каждый успевал поработать и с пилой, и с дровоколом, подносить, уносить, складывать на ленту самодельного конвейера.

Но в этот день вышло так, что Леннарт и Улоф оказались в одиночестве. Кто-то заболел, другой сломал ногу, к третьему неожиданно приехали родственники, у четвертого телилась корова. В полдень они посмотрели друг на друга – придется делать всю работу самим. Не то чтобы невозможно – возможно, конечно. С пилой и дровоколом вполне можно управиться вдвоем, но времени уйдет намного больше.

Что делать? А что делать – надо пилить.

Через полчаса они нашли ритм. Куча дров на другом конце конвейера росла с такой скоростью, что можно было подумать: работают не два человека, а три или даже четыре.

Циркулярка с воем вгрызалась во влажные стволы, дровокол со смачным хрустом раскалывал чурбаки на четыре части, громыхал транспортер. Леннарт и Улоф работали как оглашенные, пространство словно окуклилось в пузырь, в котором не было никого и ничего, кроме них двоих и работающих машин.

В половине третьего они сделали перерыв на четверть часа. Посмотрели на результаты работы, заулыбались и молча покивали друг другу. А когда в пять часов решили закончить, оказалось, что перепилили и перекололи больше половины стволов.

Улоф выключил мотор трактора. Гидравлический компрессор умолк, прекратился натужный вой циркулярной пилы. В лучах низкого солнца береста казалась розовой, свежо пахло опилками. Леннарт и Улоф присели на скатившееся с пирамиды бревно. Наверняка Агнета и Ингела уже приготовили ужин, но они не торопились – хотелось еще полюбоваться результатами хорошей работы.

– Глянь-ка, – Улоф кивнул на огромный ворох готовых дров.

– Ну да, – сказал Леннарт. – Неплохо, а?

Они еще посидели немного, наслаждаясь вечерним покоем и тишиной. Мышцы приятно ныли. И именно тогда между ними проскочила искра. Они часто встречались и на работе, и семьями, но тогда впервые для обоих стало ясно – они самые лучшие, самые верные друзья.

То, что было сказано, мог сказать любой из них, но сказал Леннарт – он вообще был более говорлив.

– Улоф, – сказал он. – Я тут подумал про одну штуку…

– Да?

– Или… я про эту штуку и сейчас думаю.

– Ну?

Леннарт отряхнул опилки с рабочих штанов и огляделся, будто опасался, что кто-то их подслушивает.

– Никогда ведь не знаешь, как и что с кем будет.

На эту мысль у Улофа возражений не нашлось.

– Так что я вот что подумал… можем ли мы это… ты и я… обещать друг другу, что если, так сказать…

Он запнулся, не найдя подходящих слов. Ему помог Улоф.

– Что мы друг о друге позаботимся? Если все пойдет к лешему?

– Примерно так, – кивнул Леннарт. – Не то чтобы у меня были причины… опасаться, так сказать. Ну вот, мол, сейчас все пойдет к лешему… или там хочу застраховаться, но…

– Я понял. Звучит неплохо. Если у тебя все пойдет к лешему, я помогу тебе, если у меня – ты поможешь мне. Заметано.

Леннарт замолчал и потупился, обдумывая, что бы еще добавить, но пришел к выводу, что добавить нечего. Улоф выразил его мысль самым лучшим образом, лучше не скажешь.

Он поднял голову и увидел, что Улоф протягивает ему руку.

Они скрепили только что заключенный союз рукопожатием. После чего Улоф хлопнул Леннарта по плечу, и Леннарт сделал то же самое.

– Заметано, – повторил Улоф понравившееся выражение.

Никто из них никакой односторонней выгоды из заключенного союза не извлек. Если что и шло к лешему, то и у того и у другого одновременно. Ингела и Агнета поехали на Канары вместе и вместе сбежали. И забота друг о друге незаметно стала постоянной и обоюдной, и эта забота постепенно перерастала во что-то иное.

Леннарт и Улоф проводили взглядом удаляющуюся «вольво» Стефана.

Они остались одни. Все остальные, если не считать Бенни и Мод, куда-то исчезли.

– Помнишь, тогда с дровами? – спросил Улоф. – У всех нашлись дела, а мы тут как тут…

– Ну. Девяносто восьмой.

– Или девяносто девятый.

– Еще бы не помню.

Леннарт повернулся к Улофу и протянул руки. Они обнялись, положив головы на плечи друг друга, и стояли так довольно долго, и довольно долго не отпускали друг друга, пока Леннарт не прошептал:

– И что будем делать?

Они разняли руки и посмотрели друг на друга.

– Скоро конец, или как… – не то сказал, не то спросил Улоф.

– Похоже на то. Так или иначе.

– Тогда стоило бы…

– Что?

– Попытаться хотя бы…

– Ты имеешь в виду?..

– Ну да. Пока время еще есть.

Они постояли, не глядя друг на друга и теребя подтяжки.

– Тут нечего стесняться, – сказал Леннарт.

– Нечего. Время стесняться… как бы сказать… прошло оно, это время.

Леннарт поскреб шею и исподлобья поглядел на Улофа, как бы оценивая, подходит ли тот для намеченной цели.

– Не знаю, что получится… – пробормотал он. – И смогу ли…

– Я, что ли, знаю? Но попробовать-то можно. Пока поезд не ушел.

Леннарт улыбнулся редко употребляемому выражению. Пожал плечами:

– Попробовать можно.

Майвор запыхалась, но все же догнала Джеймса Стюарта. Черная полоса над горизонтом выросла в настоящую стену, и Майвор показалась, что стена эта ползет ей навстречу. Джимми вышагивает на своих длинных ногах, не обращая на нее внимания. Кобура колотится о бедро.

– Джимми, куда мы идем? – крикнула она.

Он даже не повернулся. Проворчал что-то и продолжал идти. Она из последних сил пробежала еще немного и зашагала с ним наравне. Посмотрела на его суровый профиль и поняла, что того Джимми Стюарта, которого она любила и перед которым преклонялась, уже нет. Рядом с ней шагал мрачный и жестокий Уилл Локхарт.

– Что ты сказал?

– Не называй меня так. Какой я тебе Джимми? И с чего ты за мной увязалась?

– А что мне еще делать? У меня ничего не осталось, я бросила…

– Это не моя забота. Ты прекрасно знаешь, кто я и что я.

Еще бы не знать. Ты – один из тех мужчин, которые соблазняют несчастных женщин, а потом…

Нет, конечно. Это не так. Это из романа в «Аллерс», а Джимми появился не откуда-то, а из ее головы. Он – ее создание, и она за него в ответе. Такого в «Аллерс» она не встречала.

– А что вы вообще здесь делаете? Я имею в виду – ты и твои… и такие же, как ты?

– Мы идем. Сначала в одну сторону, потом обратно.

Темная стена все растет. Майвор вынуждена идти чуть не вприпрыжку, чтобы не отстать от порожденного ее собственными нелепыми фантазиями мужчины.

– Джимми, – она ухватила его за рукав. – Джимми, прошу тебя…

Она потрогала его грудь, провела пальцами по щеке от подбородка до тульи шляпы – ей вдруг страстно захотелось, чтобы он обнял ее и прижал к себе. Ничего больше – только обнял и прижал к себе, как в самых романтических и сентиментальных историях в «Аллерс». Тогда, может быть, хотя бы на несколько секунд удастся вообразить, что жизнь продолжается.