Виктор Песиголовец - Ловелас и два ангела

— Война чемоданов? — переспросил я с улыбкой. — Чемоданы станут между собой воевать или как?

— Не говори ерунды! — немного сердито прикрикнула на меня девушка. Вид у нее в этот момент был, как у расстроенного чем-то дошкольника. — Война чемоданов приведет мировое сообщество в ужас. В нескольких странах, не имеющих ядерного оружия, появятся экстремистские группировки, которые решат добиваться своих целей с помощью доселе неведомых методов. Очень подлых методов…

— И каких же? — Вива говорила медленно, и это меня немного раздражало.

Она вздохнула, отставила пустую чашку на край стола и, опять же не торопясь, продолжила:

— Экстремисты получат в свое распоряжение ампулы с разными смертоносными вирусами, упакуют их в чемоданы, кейсы, сумки и развезут по ряду стран. Там в укромных местах спрячут эти биобмбы, снабдив их взрывателями, которые активируются с помощью радиосигнала. Пошлют их террористы-смертники, скрывающиеся неподалеку, по команде своих командиров.

— И много взорвется таких чемоданов? — я смотрел в грустные глаза Вивы и понимал, что ожидать утешительного прогноза не приходится.

— Четыре, — тихо обронила она. — Два на территории Северной Америки и по одному — на Ближнем Востоке и в Европе. Первый чемодан в считанные недели унесет шестнадцать тысяч жизней, второй — около одиннадцати тысяч, третий — семьдесят тысяч, четвертый — более сорока тысяч…

Я представил масштабы трагедии и ужаснулся.

— Террористов поймают?

Вива покачала головой.

— Ценой огромных уступок с ними удастся договориться. Но сначала одна могущественная держава, назовем ее Атланта, не разобравшись, решит наказать страны, которые, по ее мнению, вдохновили экстремистов на те страшные деяния. И вместе с одним государством — своим партнером — нанесет два сокрушительных удара, в результате которых погибнет в четыре раза больше людей, чем от чемоданов, начиненных бациллами. Вскоре выяснится, что эти удары были ошибкой и настоящие виновники не понесли наказания. Во многих храмах проклянут атлантов и их сателлитов. Кончится все тем, что страна, которая помогла Атланте нанести удар «возмездия», потеряет треть своих территорий. А сама Атланта должна будет выплатить пострадавшим многие миллиарды. Кроме того, ей в одиночку придется отбиваться от нападок двух очень сильных и влиятельных держав, которые потребуют призвать к ответу высокопоставленных политиков этой страны. Они вынуждены будут уйти в отставку. После этого начнется запустение некогда могучей Атланты, а потом — и ее раскол на три части, две из которых некоторое время станут держаться вместе.

Закончив свой рассказ, девушка умолкла и в течение пяти минут не проронила ни слова. Сидела напротив меня за столом и, скрестив руки на груди, грустно смотрела в угол кухни. Безмолвствовал и я, переваривая информацию.

Однако долго играть в молчанку мы не могли и вскоре перешли к обсуждению обеденного меню.

Неожиданно запиликал мой мобильный телефон — звонила Инга. Я нехотя ответил. Она сбивчиво сообщила новость, которая повергла меня в шок: Люся, молодая любовница Алексея, покончила с собой! Утром ее нашли повешенной во дворе собственного дома. Врачи и милиционеры уверены, что это самоубийство.

Не в силах совладать со своими эмоциями, я поведал Виве о том, как мой старинный друг ушел к беременной сослуживице, которую полюбил, о просьбе Насти помочь ей вернуть мужа. Не утаил и то, каким путем Инге удалось это сделать. Девушка слушала меня, и ее глаза были затуманены болью и отчаянием.

— Как же ты мог пойти на такой грех? — прошептала она, уронив голову на грудь, когда я закончил свой печальный рассказ. — Неужели не понимал, что колдовской ритуал не принесет людям ни радости, ни умиротворения, ни покоя, а только слезы, горе и погибель? В смерти этой несчастной женщины есть большая доля твоей вины!

— Что же мне делать? — чуть не плача, спросил я.

— Что ты можешь теперь сделать?! — встрепенулась Вива и, вскочив с места, со вздохом произнесла: — Теперь только и осталось что молить Бога о прощении!

Я наспех оделся, выбежал из квартиры и понесся на остановку общественного транспорта. Мне нужно было высказать Инге в лицо все, что я о ней думаю. Высказать немедленно!

Через двадцать минут, злой, взвинченный и запыхавшийся, я позвонил в знакомую дверь.

— Что ты натворила?! — набросился я на Ингу прямо у порога. — Твое колдовство убило девушку, да еще и беременную!

— Я же хотела, как лучше! — захныкала она. — Кто мог подумать, что все так обернется? Ведь этот обряд — всего лишь баловство.

— Но раньше ты так не говорила! — закричал я. — Раньше ты была уверена, что твоя магия всесильна, что она вернет Алексея жене, абсолютно была уверена! И она вернула! Только он теперь превратился в овощ, а Люся…

Инга обеими руками схватилась за голову и стала плакать.

— Да, я обещала, что верну Алексея домой, но и сама в это до конца не верила, — глотая слезы, объясняла она. — Произошло чудо — магический ритуал сработал. Хотя, возможно, магия тут и ни при чем. Может, Алексей сам решил вернуться, пожалел супругу…

Не разуваясь, я прошел на кухню, уселся на табурет и закурил. Инга вбежала следом за мной и опустилась на корточки у моих ног.

— У меня нет сомнений, что именно твое колдовство вернуло Алексея домой! — я отрешенно смотрел в окно. — И ты вовсе не была уверена в том, что твой обряд никому не принесет зла. Помнишь, я спрашивал об этом?

— Я же не могла предположить, что любовница Алексея такая впечатлительная, — промямлила Инга, продолжая оправдываться. — Я и подумать не могла, что она пойдет на такой страшный шаг…

— Не могла подумать?! — взорвался я и в ярости затряс кулаками. — Не лги мне! Не лги! Ты — ведьма, способная одним взглядом убить человека, не предполагала, чем все может закончиться?! Да ты прекрасно осознавала все риски! Ты все знала наперед, я уверен!

— Не знала я ничего! И не осознавала! — запричитала Инга, вскочив на ноги. Но тут же упала на колени и протянула ко мне руки. — Ваня, Ванечка, поверь мне!

Я гневно взглянул на нее: из черных глаз струйками текут слезы, губы мелко дрожат, побледневшее лицо исполнено скорби и мольбы.

У меня заныло в груди.

— Инга, что же мы наделали?! — прошептал я, приподнимаясь с табурета, чтобы обнять рыдающую женщину. Но в этот миг мое сердце обожгла умопомрачительная боль, будто кто-то вонзил в него острый кинжал. Взмахнув рукой, теряя сознание, я резко отпрянул, упал на табурет, а затем свалился на пол.

Когда пришел в чувство, то обнаружил себя лежащим на диване в гостиной — уже без куртки и свитера, моя футболка была задрана до подбородка. Рядом со стетоскопом в руке стояла ярко накрашенная дама в белом халате. Другая — постарше, но миловиднее, — скорее всего, медсестра, сосредоточенно набирала в шприц какое-то лекарство из надломленной ампулы.