Виктор Песиголовец - Ловелас и два ангела

Женщина еще что-то говорила, но я уже не слышал. Сидел у окна на кухне и тупо сосал сигарету.

Пора было отправляться домой.

Грядущая зима изменила повадки птиц. Вороны да воробьи, и до этого не отличавшиеся деликатностью, теперь обнаглели в конец и совершено перестали обращать внимание на бомжей и бродячих собак, — на равных с ними выискивали пропитание возле мусорных баков. Видать, их птичья интуиция подсказывала, что впереди — долгие голодные месяцы и, пока еще есть возможность, необходимо отъесться досыта, запастись энергией впрок.

Мы стояли с Ириной во дворе ее дома и разговаривали. Час назад она позвонила мне и попросила о строчной встрече:

— Я возвращаюсь в Тоскану. Хочу проститься с тобой…

Через полчаса я был у подъезда ее дома.

— Ты все хорошо обдумала? — мне казалось, что Ирине стоило бы еще пожить возле родителей, прийти в себя, обрести душевное равновесие.

— Конечно! — ее глаза выражали непоколебимую решимость. — Предчувствие зовет меня в путь, я немедленно должна ехать в Италию!

— Предчувствие? — с сомнением переспросил я. — Оно ведь может оказаться обманчивым…

— Нет, — твердо заверила она. — Меня ждет там что-то хорошее!

Я неопределенно пожал плечами. Что ж, пусть едет. Может, на сей раз судьба улыбнется Ирине, возвратит радость жизни, подарит надежду на лучшее будущее? Как знать…

Глядя на эту несчастную женщину, я думал о том, что так и не смог забыть ее, что воспоминания о наших с ней отношениях, наверно, останутся в моей душе до гробовой доски. Но почему так получилось? Ведь вряд ли я безумно любил Ирину, сомнительно даже, что вообще любил… По логике вещей, я должен был бы вычеркнуть ее из своей жизни и не вспоминать, а получилось наоборот — Ирина стала для меня дорогим человеком, судьба которого беспокоит меня, бередит мне сердце. Может, все дело в чувстве вины? Я действительно сильно виноват перед ней…

— Помни, ты для меня не чужая, — тихо произнес я, проникновенно заглянув в уже потерявшие прежнюю яркость глаза женщины. — Хочу, чтобы ты знала об этом. Если жизнь в Италии опять не заладится — приезжай, я помогу устроиться на работу, стану твоим лучшим другом и никому не позволю обидеть тебя…

— Спасибо, — на ее ресницах блеснула влага. — Я всегда буду помнить тебя, Иван, как помнила все эти годы…

— Звони, присылай электронные письма, — попросил я. — Обязательно! Обещаешь?

— Обещаю! Мы будем общаться, — заверила она, улыбаясь сквозь слезы. — А теперь прощай! Передай от меня поклон Виве! Тебе встретилась очень хорошая женщина, береги ее…

Мы крепко обнялись.

Через несколько секунд Ирина скрылась в подъезде…

Воскресным утром Вива повела меня в церковь — в ту самую, куда мы не попали в прошлый раз.

— Причастие тебе принимать нельзя, ты к нему не готов, а исповедоваться нужно, — заявила она. — Но, конечно, через недельку сходим и на причастие. Перед этим три дня попостишься, почитаешь святое писание, молитвы. В общем, я помогу тебе подготовиться.

— А почему надо идти именно в Покровский кафедральный собор? — поинтересовался я. — Исповедаться можно в любой церкви, разве не так?

— Можно и в другой, — согласилась девушка. — Но лучше в Покровском соборе. Я чувствую, как от него исходит благодать.

На этот раз в церковь мы поехали на троллейбусе. И добрались благополучно.

— Перед входом в храм обязательно перекрестись и когда войдешь — тоже, — инструктировала меня Вива по дороге от остановки до собора. — Потом надо подойти к образам, я покажу к каким, и приложиться к ним.

— Понятно, — отмахнулся я. — Лучше, если ты уже на месте все мне объяснишь, а пока не надо, я могу забыть.

У входа на территорию храма, у ворот, возле которых стояло несколько нищих, я заметил большую темно-серую кошку. Она тщательно вылизывала свою шерстку, не обращая никакого внимания на прохожих. Но ко мне почему-то проявила интерес. Пока Вива обходила нищих и раздавала им милостыню, чистоплотная мурлыка вдруг сорвалась с места и, приблизившись, стала нарезать круги. Она оббежала меня раза три, затем отошла и чуть поодаль прилегла прямо на мокрый асфальт. Однако уже через пару секунд подбежала и потерлась бочком о мои ноги.

— Брысь, глупое животное! — беззлобно прикрикнул на нее я, наклоняясь, чтобы стряхнуть шерсть со своих брюк.

В этот миг кошка с пронзительным визгом вцепилась когтями и зубами мне в пальцы и начала с остервенением их мутузить. Я взвизгнул от боли и вырвал руку. Она была изодрана и окровавлена.

— Господи, что случилось? — ко мне подбежала перепуганная Вива.

Я стоял и тряс пальцами. Увидев на них кровь, девушка быстро достала из сумочки носовой платок и протянула мне.

— Как это случилось?

— Кошка! — коротко бросил я, морщась от обжигающей боли.

— Да знаю, что кошка! — выкрикнула Вива и осуждающе посмотрела на меня. — Ты что, решил подразнить ее?

— Даже не думал дразнить! — отмахнулся я. — Просто она какая-то ненормальная! Сначала бегала вокруг меня, терлась о ноги, а потом — цап за пальцы!

Вива стала оглядываться по сторонам, искала глазами животное. Но его нигде не было видно.

— Ладно, пошли в аптеку купим йод.

— Обойдусь! — я обмотал ладонь и пальцы платочком и решительно направился к воротам.

И тут прямо мне под ноги со злобным шипением выскочила та сама кошка — она как будто специально ждала меня, спрятавшись за забором. Чтобы не наступить на нее, я отпрянул в сторону, споткнулся, не удержал равновесие и упал в лужу.

— Твою мать! — вскричал я, не сумев совладать с обуявшими меня эмоциями.

Попадись мне в этот момент эта серая разбойница, я бы, наверно, разорвал ее на куски. Вся передняя часть моей куртки — от плеч и до самого низа, а также обе штанины были мокрые и испачканные грязью.

— Не ругайся! Ты где находишься! — Вива, как могла, отряхнула с меня липкую жижу, и побежала покупать газеты.

Вернувшись, сунула их мне, а сама направилась к синему «Ланосу» с шашечками на двери, стоявшему неподалеку у тротуара. Поговорила с водителем и подала мне знак рукой. Я подошел к машине.

— Застели газетами заднее сидение и садись! — со вздохом приказала девушка. — Едем домой.

Едва переступила ворог квартиры, с сердцем выпалила:

— Не допускает нас что-то в храм! Уже второй раз какая-то неведомая сила встает на пути!

— Да, нелепо получилось, — промямлил я, мысленно соглашаясь с мнением Вивы — и, правда, очень похоже на то, что нам просто не дают войти в церковь. Вот только кто не дает? Но своими подозрениями на этот счет делиться с девушкой мне не хотелось…

— Давай вот что сделаем, — задумчиво произнесла она, обтирая мою истерзанную руку ваточкой, смоченной перекисью водорода — В следующий четверг приедешь ко мне после обеда и до утра воскресенья — из квартиры ни ногой! В этот период я сумею оградить тебя от всякого дурного влияния, от злого глаза и подготовлю к походу в церковь. Он обязательно должен состояться!