Дмитрий Амелин - Поцелуй ведьм

«Плакать? Ну, нет!», — глаза Елены даже не стали влажными. Она не могла доставить этой крашеной кукле такое удовольствие. Ни единой слезинки!

Девушка вновь подняла голову и взглянула на «пантеру», рядом с которой стояли двое. Они молча смотрели на Елену и даже не пытались сделать хоть что-то, чтобы избавить ее от побоев. Видимо, это были подружки.

— Знаешь, Лена, я живу здесь уже пятнадцать лет. В детстве меня бросили в эту «тюрьму»… — Саша помолчала, а потом продолжила, подпустив в голосе нотки грусти: — Я «гнила» здесь долгие пятнадцать лет…

Словно маятник, Саша начала ходить из стороны в сторону — так учитель двигается перед классом, излагая материал урока. «Пантера» рассказывала о своей школе жизни.

— Все это время Елизавета Александровна твердила только о тебе, хотя не видела тебя ни разу в жизни. — Потом резко повернулась и остановилась: — Где ты была? Где?! — схватив Елену за волосы, Саша зажала голову девушки так, чтобы видеть ее глаза.

Они встретились взглядами, словно сшиблись, звякнув лезвиями, два клинка. У обеих глаза были наполнены яростью, болью, обидой.

— Где ты была, когда она смертельно заболела, и лишь чудо помогло ей встать на ноги. Я-то была рядом в самые трудные для нее минуты!

— Дома — там, где тебе не быть никогда! — закипая, выкрикнула Елена и плюнула мучительнице в лицо. И сразу пожалела об этом…

— Издеваешься? — взвизгнула та, вытирая лицо.

Удары ногой были беспорядочны и очень болезненны — девчонка не выбирала места, по которым била изо всех сил. Елена скрючилась, стараясь прикрыть голову и живот. Холод земли спасал от беспамятства — молить о пощаде девушка не собиралась. Запах сырости и травы забивал дыхание. Боль пронизывала все тело и казалась непереносимой.

— Ну что, нравится? — с усмешкой произнесла Александра. Затем, обернувшись назад, сказала:

— Девочки, вы свободны, дальше я сама.

Две тени, так и не показавшие своих лиц, скрылись во мраке.

— Больно? Понимаю. Мне тоже больно потерять единственного близкого человека — свою семью. Ведь я была на полпути, чтобы стать дочерью Лизы, и тут появилась ты. Я не хочу снова перейти в разряд отбросов общества — стать никем и ничем.

Резко похолодало. Осенний ветер носил кругами листья по земле, полная луна холодно и насмешливо наблюдала сверху, зависнув в черном небе.

Елена пробормотала, с трудом двигая распухшими губами:

— Мне ничего не нужно от Елизаветы. Не нужны ее деньги, дом, забота!

— А мне нужна ее забота, ее любовь! Ты приехала, чтобы все разрушить! Да я убить тебя готова! — в словах Александры было столько отчаянья, что Елена на секунды пропала куда-то из этого мира, а затем снова вернулась.

— У тебя есть два дня, чтобы убраться из этого города. Надеюсь, что ты примерзнешь навсегда к этой земле, или тебя загрызут сторожевые псы… — Александра резко развернулась и скрылась в темноте, оставив Елену на холодной земле одну, связанную.

Немало сил и времени ушло, пока Елена, изрезав веревку ногтями и изломав их при этом почти все, освободилась. Это было не так-то просто.

Двигаясь от одного фонарного столба к другому, девушка добралась до парадного входа в дом. Высокие, столетние, с развесистыми кронами деревья парка наводили страх. Фонтан бил струей воды, издавая при этом жуткий звук, вызывавший неприятные ощущения.

Боль в костях, усталость, горечь унижения, страх, ненависть — все это густым комом клокотало в душе и заставляло двигаться. Осмотревшись вокруг, она заметила, что окно, которое вело в подвал здания, открыто. Днем из-за высокой травы его не было трудно заметить, а сейчас свет фонаря освещал этот «вход». Это был единственный путь спасения для нее, ведь все двери оказались запертыми.

Мелькнула мысль: «Да уж… Поздней ночью, в огромном саду, измазанную в грязи, всю в царапинах, ссадинах — что подумают люди, если увидят меня такой?!».

Мозг переваривал информацию с бешеной скоростью — девушка представила себя со стороны. Забравшись через окно внутрь, она оказалась в темном подвале, освещенном несколькими мигающими лампами. Где-то в глубине подвала брезжил свет, и она с замирающим сердцем пошла на его отблески. Казалось, она слышит каждый удар пульса, настолько было все обострено воображением и страхом. Спасал холодный воздух, от которого перехватывало дыхание, а ноги замерзли и потеряли чувствительность.

Наконец Елена остановилась. Перед ней вырисовались два хода: один, открытый, чернел кромешной темнотой. За тяжелой металлической дверью с висячим замком второго пути слышались звуки какой-то техники, тарахтевшей в рабочем режиме. Прислушавшись, она узнала знакомый звук стиральных машин. Вероятно, это была прачечная.

Безмерно обрадовавшись догадке, стала стучать в дверь изо всех сил. Все равно, что подумают, лишь бы выбраться отсюда! Открывать никто не спешил, а может, просто никто не слышал.

Резкий шум в темном туннеле заставил Елену заглянуть в его завораживающую и таинственную глубину. Затем жуткие звуки стали приближаться, отчетливо делясь на скрип, шумное, со свистом, дыхание и повизгивание. Паника охватила Елену. Она билась в дверь, затем начала теребить замок, пытаясь сорвать его. Напряжение росло, зелень глаз загнанной в угол девушки потемнела от страха и отчаянья.

— Откройте, откройте! — кричала она, захлебываясь, в ужасе. Оглянулась через плечо и заметила двух сторожевых псов. Они прыжками неслись к ней, с каждой секундой стремительно приближаясь. Елена бросилась в темный коридор — это был единственный выход.

Главный страх Елены с детства — собаки. Она бежала из последних сил, не видя ничего под ногами, и это сыграло с ней злую шутку. Споткнувшись обо что-то твердое, она упала на землю и сильно ударилась головой.

В глазах все помутнело, а затем сознание и вовсе затянулось сплошной чернотой. По телу пробежалась легкая дрожь, и Елена потеряла сознание. Успела подумать, что это, возможно, смерть, которая поможет воссоединиться с семьей. Миг, который имеет смысл…

А смысл есть! Так говорят люди, которые проходили через ад потерь близких и знают мощь боли. Нужно жить дальше, строить свое будущее.

Только судьба решила подкинуть Елене новую колоду карт, чтобы она сыграла еще раз.

Очнувшись, она приоткрыла глаза. Жгучая, нестерпимая боль терзала плоть, но страдания приглушили, а то и лишили памяти. Елена ничего не помнила, в сознании всплывали только отрывки, отдельные эпизоды.

А очнулась она в светлой комнате. Облокотившись на спинку кровати, стала внимательно рассматривать помещение. Огромные окна, роскошная драпировка стен, элегантная мебель — все напоминало будуар принцессы. Встав с кровати, она подошла к зеркалу. В нем отразились припухшие веки и растрепанная грива черных волос. Сжав руками голову, она попыталась вспомнить, что же случилось, но думать было очень больно — никак не удавалось сосредоточиться.