Борис Конофальский - Мощи святого Леопольда

— Господин рыцарь, велите вашему человеку налить мне вина.

— Я сам налью вам, — вскакивал Георг фон Пиллен. — Для меня честь быть виночерпием такой прекрасной дамы.

— И себе налейте, — говорила девушка, — давайте выпьем, а то от умных речей нашей Агнес умом тронуться можно. Сижу — засыпаю.

— Госпожа Агнес очень умна, мне ее речи очень интересны, — говорил юноша, заглядывал за лиф платья Брунхильды когда лил ей вино в стакан.

Агнес же сидела, поджав губы, в этот момент она ненавидела свою товарку. Тоже решилась и во второй раз за вечер пригубила вина. Волков тоже почти не пил. Он время от времени давал темы для разговоров, оживлял беседу шутками, но не мешал вечеру. Он был самый старший за столом, и был доволен тем, как все складывалось.

— А откуда вы? Вы все из Ланна? — спросил Георг фон Пиллен.

— Нет, — сказал кавалер, — я издалека, с северо-востока.

— А мы из Ребенрее, — сказал Агнес.

— Мы с Агнес из Рютте, — уточнила Брунхильда.

— Из Рютте? — удивился молодой рыцарь. — А вы слышали, что в Рютте выловили целый выводок упырей?

Волков молчал, Агнес глянула на него и тоже ничего не сказала, а Брунхильда молчать не стала:

— Так мы и видели все своими глазами, — она указала на Волкова, — господин наш их и ловил, каждую неделю на площади вешал. Страшные, аж ужас. А воняли как! Задохнуться можно от них. Хуже чем в нужнике, воняли.

Георг фон Пиллен не мог понять, шутит ли госпожа Брунхильда или нет, и переводил взгляд с Волкова на Агнес и снова на Волкова.

— А потом и одного из главных, вурдалака на старом кладбище нашел и сам его зарубил, — продолжала красавица, — из всех только один убежал, как его звали то?.. — она жестом попросила Агнес помочь.

— Ла Реньи его звали, — напомнила Агнес.

— Точно, — вспомнила Брунхильда, — точно, ла Реньи, менестрель он был, так пел прекрасно, заслушаться можно было, а сам людей жрал.

— Говорят, дочь барона с ним сбежала, — добавила Агнес.

— Ну, хватит, — сказал Волков.

— Почему же, пусть расскажут, мне очень интересно, у нас даже при дворе, все про это говорили, — сказал молодой рыцарь. — Так вы принимали участие в поимке упырей, господин Фольокф?

— Какое ж участие, — возмутилась Агнес, — он же их и ловил, наш господин был коннетаблем Рютте.

Георг фон Пиллен, смотрел на Волкова, открыв рот и округлив глаза. И потом произнес:

— Так вы коннетабль Рютте?

Кавалер знал, о чем будет следующий вопрос, и знал, что избежать его не удастся, как бы ему не хотелось, не поднимать эту тему:

— Да, я служил барону фон Рютте.

— А Кранкль…

— Да, — коротко ответил Волков и добавил. — Конь, на котором я приехал конь Кранкля.

— И как вы не побоялись вступить в поединок с лучшим бойцом земли Ребенрее?

— Я не знал, что он лучший боец, и у меня не было выбора, если бы я отказался, они бы меня убили и без поединка, да и оружие выбирал я. Я выбрал арбалет. Оружие черни, он не так хорошо им владел как я.

— Да-да, его убили из арбалета, но ведь он вас тоже ранил?

— Я до сих пор лечу эту рану, — гордо сказала Агнес. — Господин до сих пор ей мается, если долго в седле сидит так ногу крутить начинает.

Юный Третий Форшнейдер принца Карла хотел задать еще вопрос, но тут красавица Брунхильда, которая была весела от вина, простодушно отрыгнула, так, что все заметили и сказала:

— Господин мой, мне надобно по нужде.

Волоков встал, за ним встал и фон Пиллен. Кавалер и красавица покинули шатер, он проводил красавицу туда, куда ей надо и там произнес:

— Мальчишка не пускает меня в город, можешь его окрутить?

— Так я уже, — сказала красавица вальяжно и уверенно, она, сделав дела, поправляла одежду, — будет плясать у меня как песик за подачку.

— Прям таки и уже? — усомнился кавалер.

— Ой, да не волнуйтесь вы, господин мой, у него косоглазие скоро случится, так на меня пялится, — она поправила грудь в платье. — Говорила ведь вам, дайте денег на кружево, с кружевом его бы вообще расперло уже.

Тут она была права. Надо было дать денег ей на туалеты.

Хотя и без них было в этой девушке, что то такое, от чего у многих мужчин случалось помешательство.

— Ты ему голову то кружи, но пока я в город не въеду, не давай.

— Как скажите, мой господин, — сказала красавица и веселая от вина добавила, — а сегодня могу и вам дать.

— Не откажусь, — он хлопнул ее по заду и привлек к себе, поцеловал за ухо, в шею. — Соскучился.

Было глубока за полночь, когда фон Пиллен, выйдя с Волковым на воздух, спросил:

— Неужели вы собирались своих дам взять в город? Туда? — он кивнул в темноту.

— Да нет, конечно, я велел им дома сидеть, меня ждать, а он они возницу наняли и приехали за мной, вот теперь думаю, как с ними быть.

— Пусть остаются у меня, — сказал юный рыцарь, — в моем шатре. Я найду себе место.

«Значит ты уже не против, того, что я пойду в город». — про себя отметил Волков. И сказал.

— Нет, они будут причинять вам неудобства.

— Ни каких неудобств, я уже не первый год как при дворе, два лета воевал, и зиму провел в осаде. Мне не впервой.

— Вам и мне жить в палатке не впервой, а они ж женщины. Сами понимаете.

— Велю построить им уборную.

— Им мыться нужно, и прислуга нужна.

— Велю построить купальню, и ванную привезти. И служанку им найму, — обещал на все согласный Третий Форшнейдер принца Карла, курфюрста Ребенрее. — И печку велю поставить в моем шатре.

«Ишь, как тебя Хильда то присушила, еще немного и дом ей построишь». — опять отметил про себя кавалер. И спросил:

— Так значит, вы меня пропустите в город?

— Нет, — твердо сказал молодой рыцарь, — ослушаться приказа сеньора я не могу, — он чуть помолчал и прибавил многозначительно и уже тише, — но случится, может всякое.

Спрашивать, что может случиться Волков не стал, решил подождать. Агнес и Брунхильда расположились на кровати Георга фон Пиллена, в его шатре, а кавалер не снимая сапог, завалился в телегу, и заснуть он не успел. Пришел караульный и доложил:

— К вам, солдат из местных.

— Зови.

В темноте пришедшего Волков едва различал, но слышал хорошо:

— Господин, на заре, как только закраснеет, вы готовы будьте, стойте в тумане, ближе к леску, что у самой реки, я сержант Рибе, я караул с южной заставы снимать поутру приду, как сниму, так вы увидите. К реке идите заранее, и по реке по туману, так и пройдете в город.

— Спасибо брат-солдат, — сказал Волков и не пожалел, достал из кошеля тяжелую имперскую марку вложил в крепкую солдатскую руку.

— Брат-солдат? — переспросил сержант Рибе. — Вы ж вроде как из благородных?

— Стал, а был солдатом, как и ты.

— Бывает же такое!

— Бывает, как видишь.

— Что ж за деньгу спасибо, да только теперь я ее у вас не возьму, негоже у брата-солдата брать. Да не правильно, деньгу брать с тех, кто на смерть идет.