Борис Конофальский - Мощи святого Леопольда

Но доктор Утти не затыкался даже без конечностей, он лежал на мостовой лицом в камни и продолжал визгливо смеяться прямо в камни.

— Да будь ты проклят, адское создание, — сказал кавалер, наступил на голову доктора и одним быстрым движением отсек ее, и тут же брезгливо убрал ногу, побоялся, что вши переползут на сапог. А вшей на голове доктора было предостаточно.

На улице стало удивительно тихо. Только чайки смотрели с коньков крыш. Даже ветра не было. Дураки доктора тоже лежали не шевелясь.

Волков, мечом, развернул тряпку на отрубленной голове, дело ему казалось мерзким, да и меч марать не хотелось. Но нужно было выяснить, что пряталось за маской. А за ней ничего не пряталось, это была гниющая голова трупа, и все. Он пнул ее. Затем подошел к телу, там, на поясе висел красивый кошель. В первую встречу, Волков помнил это, доктор достал из него целую пригоршню золота. Разрубив кошель кавалер ничего в нем не нашел, даже медной монеты. Трофеев не было, схватка была страшно убыточной. И кавалер расстроенный похромал к своему мертвому коню.

Да он устал и нога заныла сильнее, чем раньше, и настроение было отвратное, но он никогда бы не оставит седло ламбрийской работы, за пять талеров на мертвом коне. Ну, разве, что ему будет угрожать смерть. А сейчас он такой угрозы не чувствовал.

Пока дошел до винного двора, нога уже болела вовсю. Но седло он дотащил. Зайдя в лагерь, он сбросил седло прямо у в хода и уселся на ближайшую бочку, что лежала у ворот. Он тяжело дышал, стягивал шлем, подшлемник, пришел Еган, хромая, помог снять ему доспехи и сапоги. Все смотрели на него, но даже Еган, даже Роха не отваживались что-либо спрашивать у него.

— Мыться, — коротко бросил он, когда был раздет.

Ему принесли уксус и сарацинскую воду в ведрах, Еган и брат Ипполит стали его обмывать. Все остальные ждали, когда господин закончит омовения. Наконец, когда он уже невыносимо вонял уксусом, Еган принес чистую одежду. И тогда к нему подошел солдат, которого все звали Старый Фриззи и, чуть поклонившись, сказал:

— Господин, я, как глава солдатской корпорации, должен знать, что сталось с теми людьми, что пошли с вами? Что мне придется говорить их женам и детям?

Волков долго и угрюмо смотрел на старого солдата и, наконец, произнес:

— От души надеюсь, что женам и детям этих крыс, которых ты называешь людьми, придется их оплакивать.

Солдат и все остальные обдумывали произнесенное кавалером в полной тишине, не прося никаких пояснений. Но кавалер пояснил:

— Пока я отлучался, эти крысы не набрали воду, а выпрягли коня и сбежали. Вот и все, что ты, как глава корпорации, должен знать о своих людях.

— Сбежали? — тихо переспросил один из солдат.

— Сбежали, — рявкнул Волков, — и украли моего коня. Вонючие дезертиры.

— А где твой-то конь? — спросил Роха.

— А моего коня за восемьдесят талеров убил вшивый доктор Утти, — вдруг неожиданно спокойно отвечал кавалер.

— Да как же так? — не верил Еган. — Он же хлипкий на вид.

— Да хлипкий, но ловкий, а вот полудурки у него крепкие были.

— Значит, драка была? — спросил Скарафаджо.

— Была, — отвечал кавалер.

— А я и думаю, откуда на шлему у вас новые царапины, — сказал Еган.

— Да, попали пару раз, — отвечал кавалер.

— А ты? — спросил Роха.

— Убил из всех.

Роха кивнул головой в знак одобрения:

— Ну, хоть так за коня ответили, твари.

— Ну, хоть так, — согласился Волков и посмотрел на старого корпорала. — А с дезертиров я спрошу по возвращении в Ланн. Поволоку их в суд за конокрадство. Как ты считаешь, старик, это будет правильно?

Старый корпорал ничего не ответил, только вздохнул тяжело и подумал про себя:

«Ты еще вернись туда, господин. Неплохо было бы нам бы всем туда вернуться».

Ближе к вечеру вернулся Пруфф с еретиком и своими людьми. Он был показательно спокоен, рассказал, что за этот день они разбили часть стены и сняли одну кладку камня. Осталось две, но он думал, что эти два слоя разбить будет легче.

Кавалер рассказал ему о том, что его люди дезертировали. Он выслушал это спокойно и просто произнес в ответ:

— Такое бывает.

На том разговор и закончился. Капитан Пруфф пошел к костру есть, а Волков сказал Рохе:

— Ты не спи сегодня ночью, Хилли-Вилли пусть с тобой посидят. Как бы эти вояки не разбежались.

— Куда они денутся, побоятся бежать ночью, — беззаботно отвечал Скарафаджо.

— Они знают, что я доктора убил, могут и не побоятся.

— Хорошо, покараулю. Сяду у ворот.

Волков глядел на ужинающих солдат, на их сержанта и капитана. Еретик с семьей сидел отдельно, к костру не садился. Они тоже ели, девочки ели с аппетитом, и жена не отставала. Сам же еретик ел медленно, как бы нехотя.

А солдаты сидели вокруг костров, ели бобы, пили вино. Но вид их не предвещал кавалеру ничего хорошего. Люди были явно недовольны, скорее всего, они завидовали тем, кому удалось сбежать.

И положение только ухудшалась. Когда стемнело, и кавалер уже хотел ложиться спать, к нему подошел монах брат Ипполит и тихо произнес:

— Господин, кажется, у нас беда.

Волков хотел его убить. Ну, какая беда может быть еще? Куда уж больше бед? Что еще за беда? Но перетерпел приступ ярости, сидя и просто стараясь глубоко дышать. И когда приступ миновал, он так же тихо спросил у монаха:

— Хворь?

— Да, господин, один из людей кашляет все время и много пьет, кажется у него жар.

— Кажется?

Монах кивнул.

Волков встал, и монах повел его к одному из костров, за которым сидели солдаты. Они все поднялись при приближении рыцаря. Все остальные солдаты с интересом наблюдали за происходящим.

Ни монах, ни кавалер ничего не говорили, просто разглядывали солдат, и тут один из них, молодой парень, произнес:

— По мою душу пришли?

Волков увидел, что рубаха его почти мокрая, и парень тут же начал покашливать.

— Да, брат-солдат, по твою душу, — сказал кавалер, — тебе нужно уйти из лагеря.

— Думаете у меня язва? — спросил парень.

Пруф, Роха, брат Семион и другие солдаты подходили ближе, все хотели знать, что происходит. Даже еретик пришел послушать.

— Мы будем молить Господа, чтобы так не было, — произнес брат Ипполит, — будем надеяться на лучшее.

— На лучшее? — переспросил солдат.

— Мы все будем молиться за тебя, — сказал Волков, — но тебе сейчас придется уйти.

— Уйти? — удивился молодой солдат. — Куда же мне уйти?

— Куда ему идти, — крикнул кто-то, — так нельзя.

Солдаты загалдели. Недовольны были.

— Тихо, — рявкнул Волков, — нельзя ему тут оставаться. Если он тут останется, и у него язва — помрем все. Слышите. Все!

— Так не годится, это не по правилам нашей корпорации, — сказал Старый Фриззи. — Мы не должны его выгонять.