Борис Конофальский - Мощи святого Леопольда

— Видим, — сказал кавалер, — и что?

— Отсюда вы в Ризенкирхе не попадете, только через ворота, а они закрыты. Бургомистр еще зимой, как только мор начался, велел их заложить, что бы из Нижнего города в Верхний пройти было нельзя. И людей нанял, что бы Верхний город и казначейство охраняли.

— Мы значит не в цитадели? Так значит, мы туда не попали? Церковь где? — переспросил кавалер, которого начали покидать последние капли надежды.

— До церкви шагов триста, на восток отсюда, — невесело бубнил каменотес. — За стеной она. Я думал, что выйдем в Верхнем городе, а ход шел только под Нижним. Верхний город восточнее будет.

Снова, снова все шло не так, снова цель ускользала от него. Вот только что была тут — рукой достать. И вот опять ее уже нет, не схватить, далеко она. Это бесило его, и уставал он от этого, словно воду рубил клинком. Все в пустоту. Дышать уже не чем, сил уже нет, время ушло, а цель все там же, несмотря на все усилия.

— Зарезать тебя прямо тут, крыса безбожная, — наливаясь злобой, говорил Волков, — или на свет вывести, и там повесить?

Камнетес молчал, и не пугался, а на рыцаря не глянул даже.

— Чего молчишь, — Сыч без размаха дал ему в морду, — отвечай, когда с тобой господин говорит.

Сыч ударил сильно, правой рукой. Да так умело, что даже лампа в его левой руке не качнулась, а каменотес мешком рухнул на каменные плиты.

— Ну, — продолжил он, чуть наклоняясь к еретику. — Говори, дурак. Как в церковь попасть?

— Ошибся я, — отвечал тот, потирая челюсть, — ошибся. Не казните. Я ж все сделал, что обещал.

— Ты обещал нас к церкви вывести, — Сыч пнул его еще раз в морду.

— Говорю же — ошибся, — еретик даже не пытался закрыться от удара, сидел на полу да с жизнью прощался.

— Что тут за солдаты? Кто за дверью? — спросил его кавалер. — Чьи люди?

— Не знаю господин, — отвечал каменотес, — для меня все солдаты одинаковы, что ваши, что наши.

Волков и Сыч, почти одновременно подняли головы, взглянули на узкое застекленное окно, что светилось дневным светом на высоте в два человеческих роста.

— Глянуть надо, что за люди, сможешь? — спросил Волков у Сыча.

— Глянуть то смогу, да вот толку от моего гляда мало будет, я ж не больше вот этого, — он кивнул на еретика, — в воинских людях разбираюсь, лучше бы вам самому.

Тут Сыч был прав. Они позвали еще пару людей из лаза, и те тихонько придвинув пару ящиков и пустую бочку к окну, помогли кавалеру влезть на них. Держали снизу за ноги, чтоб не упал. Теперь он увидел, кто был за дверью арсенала, кто хозяйничал в Нижнем городе, в нижней части цитадели.

И гадать, тут не пришлось. Кавалер сразу увидел красные знамена с золотой перчаткой над входом в одно из зданий. И тут же еще человека, в красном сюрко с золотой перчаткой на груди. Кажется, это был один из тех, кто устраивал ему засаду. Еще он увидел пять коней под седлами у коновязи, и одиннадцать возов с мешками. И кашеваров, у костра за работой, и солдат в доспехе и без.

Он насчитал двенадцать человек. Но это были только те, кого он увидал. А сколько было в домах, что стояли вокруг площади. Да это были враги, еретики, и возможно их было больше, но в голове у кавалера начала вырисовываться одна смелая мысль.

Он подумал о том, что если арсеналом владеют еретики, то ни кто не упрекнет его в том, что он отнимет у них кое-что для себя. Это будет уже добыча, а вовсе не грабеж мирного города. Ведь не город он грабит, а еретиков. Дело другое. Он даже заулыбался, казалось только что все рухнуло, надежд нет, и он готов был убить поганого еретика и вдруг, все поменялось. Теперь он загорелся снова. Черт с ними с мощами, черт с ним с епископом, как-нибудь он отговорился бы от жирного попа, если… Если удастся из города привезти денег. Да, деньги решили бы его проблему. Он стоял на ящиках, смотрел на улицу, на вальяжно лежащих в телегах солдат врага, на красные штандарты, на поваров, готовящих еду, и сосредоточенно думал. И улыбался. Он уже знал, как будет договариваться с попом, если не привезет ему мощи. Кавалер, наконец, оторвался от окна и стал аккуратно, чтобы не греметь доспехом, спускаться вниз.

Сначала, он думал просто ограбить арсенал, вынести через дыру все, что можно было унести, а унести тут было что. Но тут его позвал один из солдат, что с лампой копался темном в углу:

— Господин рыцарь, — окликнул, он в полголоса и стянул огромный кусок материи с чего то большого. — Господин, взгляните.

Волков шел к нему глядя на желтые отражения тусклой лампы, он сначала не понял, что это за блики и лишь подойдя ближе разглядел, и обмер. Это были две новые, совершенно новые полукартауны из отличной бронзы, на отличных лафетах, на отличных колесах. Это сорокафунтовое орудие можно было поставить и на стену и в осаду взять, и использовать в поле, оно было относительно легким и в тоже время мощным. А еще тут же стояло два двадцатифунтовых нотшланга, такие в южных войнах называли кулевринами. Они были старинные, чугуннокованые, но кто-то не поскупился и их тоже положил на новые лафеты и поставил на новые колеса. Дальше стояли бочки с ядрами, дальше порох. Порох был старый, не такой, каким стреляли Хилли-Вилли. Но и им можно было отлично выстрелить из орудия.

Дальше он уже не колебался. Кавалер принял решения, когда разглядывал пушки: он не собирался уходить отсюда, оставив пушки чертовым еретикам. Пушки были нужны ему самому.

И его тут же покинули остатки всяких дурных мыслей, он уже знал, что делать.

— Зови сюда всех, — приказал он солдату, что таскал за ним лампу. — Да скажи, что бы тихо все было, скажи, что еретики за стенкой.

Пока из лаза в полу, стараясь не шуметь, вылезали люди Пруффа, и сам Пруфф он ходил у орудий, трогал бронзовые и чугунные стволы, размышлял, волновался, немало обдумывая план. Вскоре Пруфф и Роха подошли к нему, они явно хотели знать, что он задумал. И он сказал:

— Это городской арсенал, а за дверью еретики, мы не можем этим нечестивым оставить столько оружия и пушек.

— Тут есть пушки? — обрадованно спросил капитан Пруфф.

— Две полукартауны, и два старых нотшланга.

— Это прекрасно! — произнес Пруфф. — Надо их отсмотреть.

— Вы имели дело с пушками? — спросил кавалер.

— Я же вам говорил, я почти два года, два года просидел в осадах, я имел честь защищать стены Ланна и других городов, — говорил капитан с пафосом и гордостью, — и целыми днями стрелял из пушек, и люди мои, половина, это пушкари.

— Вот и прекрасно, — сказал Волков. — Значит все у нас, получится.

— А что у нас должно получиться? — поинтересовался Роха.

— Мы разобьем еретиков и заберем себе все из арсенала, — отвечал кавалер глядя как наполняется людьми здание арсенала.

Солдаты с факелами ходили вдоль рядов с доспехами и оружием тихо переговаривались, даже брали, что то поглядеть, но было видно, что они не рассчитывают на то, что им, что то из этого может достаться.