Вадим Караваев - Наследие предков

— Кошки нет. Странно, она меня всегда встречает! — словно ребенок, проскулил священник, глядя в глаза крепкому стриженому сотруднику в черной кожаной куртке с автоматом в руках. В ту же секунду крепыш молниеносно толкнул священника в грудь и сам грохнулся на него в весеннюю грязь, а из темноты зашуршали звуки выстрелов бесшумных автоматов, высекая пулями фонтаны искр на металлической обшивке сторожки.

— Отползай за угол! — прошипел спаситель, но в следующий момент справа от них раздался оглушительный взрыв гранаты, прервав процесс осознания действительности у двоих лежащих в апрельских жиже мужчин.

Остальные прибывшие сотрудники отдела «Зет» попали под шквальный перекрестный огонь и практически моментально погибли.

Полковник Субботин с момента отъезда священника в сопровождении оперуполномоченного Зарубина, Мерина и еще двух спецназовцев не находил себе места. Когда на звонок не ответил опер Зарубин, полковник Субботин напрягся и связался с командиром спецподразделения отдела «Зет» подполковником Хамсутдиновым, отдав распоряжение поднимать по тревоге весь личный состав отряда.

В свете фар милицейских «УАЗиков» тленский кафедральный собор, как часто отец Серафим именовал местный храм, более напоминающий часовенку, выглядел еще более серо и уныло, чем днем. С задней стороны храма грязную жижу то и дело перемешивали колеса вновь подъезжающих авто, а так как выйти без резиновых сапог было просто невозможно, машины пробовали попытки разворота и окончательно увязали в грязи. Атмосфера возле храма из-за матерных возгласов и проклятий была под стать черной жиже внизу — при соприкосновении с ней можно было запачкаться не меньше. Местных милиционеров и сотрудников следственного комитета начали оттеснять от места происшествия прибывающие толпами эфэсбэшники. Они сильно негодовали, что на месте боестолкновения отпечатки подошв обуви, стреляные гильзы и прочие улики нещадно уничтожались местными похмельными стражами порядка, праздношатающимися по месту преступления, как по базарной площади, и втаптывающими в грязь последние скудные улики.

Микроавтобус с Субботиным, Семёнычем и Диной подъехал со стороны паперти. Полковники с фонарями подошли к месту последнего боя спецназовцев. Что-либо различить в такой грязи, да еще и ночью, было проблематично. Тело опера Зарубина лежало на одном из бойцов ничком. На грязной кожаной куртке было множество окровавленных отверстий. Головы у всех трупов были простреляны. Еще одного спецназовца нашли с тыльной части здания. Пробравшись к подсобным помещениям, Семёныч первым окликнул Ису, сидевшего на корточках возле тела старшего лейтенанта Меренкова. Тот устало приподнялся и посмотрел на приближающихся к нему полковников. Из глаз чеченца ручьями текли слезы.

Полковник Субботин наклонился над изорванным осколками гранаты телом и сказал:

— Семёныч, их всех добивали очередями в голову, кроме Володьки. После гранаты, видно, не посчитали необходимым добивать. Грамотно организованная засада, нечего сказать. Работали профи.

— Я заметил, Саш. Смотри, отсюда тело тянули, след четкий остался, — полковник фонарем обозначил длинные глубокие борозды в грязи, оставшиеся от каблуков сапог местного настоятеля.

— Володя прикрыл собой отца Серафима от взрыва. Священник, скорее всего, остался жив, — через несколько минут подытожила Дина, осмотревшая территорию вокруг.

— Документы! — полковник Субботин вскочил и, шлепая легкими туфлями по хлюпающей жиже, бросился в подсобные помещения. Следуя его примеру, презрев превратности местности, побежали остальные.

В сторожке была открыта дверца в погреб, рядом на дощатом полу везде была раскидана земля.

— Явно здесь под полом рыли! — Семёныч сунулся с фонариком вниз и отпрянул.

— Он здесь, — тихо сказал ветеран разведки, пропуская полковника Субботина.

В свете фонарей крохотный погребок сторожки показал ужасающее содержимое: на земле лежало окровавленное тело отца Серафима с выдавленными глазами, без ушей и передних зубов. Пальцы на руках частично отсутствовали.

— Уроды! Зачем это надо было делать?! — возглас непонимания вырвался даже у много повидавшей следовательницы.

— Это, Дина, экспресс-метод допроса пленного. В ход идут самые устрашающие и болезненные приемы. Сначала режут пальцы по одному, потом выдирают плоскогубцами зубы. Если это не помогает, ковыряют гениталии, слуховые проходы и глаза, — безэмоционально констатировал Семёныч. При подобном усердии трудно удержать секрет в себе. А батюшка, видать, идейный был. Таких, как он, в тридцатые годы по кускам резали и живьем сжигали, а они не отрекались.

Весенний рассвет окрасил все окружающее пространство в мрачные тона. Дина, шатаясь, еле вышла из сторожки, где уже заканчивали работу криминалисты, и вдруг услышала еле различимый в утренней тишине писк. Обернувшись, девушка увидела забившуюся под крыльцо маленькую кошечку. Капитанша позвала ее к себе, но та еще сильнее начала прятаться. Пришлось сходить за сумкой и отрезать кусочек колбасы из запасов Семёныча. Кошка наконец вылезла и принялась поглощать подношение. Окрас зверушки оказался почти камуфляжным — белые, коричневые и черные пятна вразнобой покрывали тощее маленькое тельце с короткой шерстью. По окончании трапезы Дина взяла животинку на руки. Размурчавшееся создание привнесло мизерную частичку тепла в окружающую обстановку. Кошка забилась за пазуху и упорно не желала покидать вновь обретенное укрытие. Да и ладно, сиди! Трясясь от холода, Дина откинулась на пассажирское кресло микроавтобуса, но как только закрывала глаза, всплывали картины изуродованных трупов.

«Да когда же это все закончится!? Будь проклят тот новогодний день, когда вылез на свет этот странник из подземки. Перестрелки, убийства, авария, Гены нет больше, да и самой Инны тоже нет, но череда ужасов не заканчивается. Теперь что ни день, то сбор трупов после каких-то больных на голову маньяков, с изысканной жестокостью убивающих всех подряд. Не могу больше!» — Дина проваливалась в сон все глубже и глубже.

Подремав немного, она встала и вышла из фургона. Кошка куда-то убежала, пока она спала. Светило яркое солнце, на деревьях из набухших почек вырывались наружу молодые листочки. Как грязь-то быстро высохла!

Дина подошла к храму и осмотрелась вокруг. Как ни странно, но рядом почти никого не было. На душе было невероятное спокойствие и легкость. Девушка подошла к двери храма и потянула за ручку. Дверь скрипнула и поддалась. Внутри был полумрак, горели свечи, в воздухе струился аромат ладана. Посреди храма стоял спиной к вошедшей Дине невысокий сухонький священник в светлом облачении, а рядом фигуры трех мужчин в военной форме. Капитанша подумала, что, скорее всего, зрительное восприятие странным образом искажалось при переходе с улицы в затемненное помещение, потому как силуэт священника отчетливо светился. Когда Дина закрыла за собой дверь, священник обернулся.