Елена Усачева - Большая книга ужасов — 73 [сборник]

— Я на карточку Зины напишу, — не стала дожидаться ответа Лена. — Привет ей передавай.

Постукивая книгой о ладонь, Никита вышел на крыльцо. Деревянное двухэтажное здание имело длинную террасу вдоль всего фасада, над дверью висела табличка «НАЧАЛЬНАЯ ШКОЛА». Налево библиотека. Школа, значит, направо. А впереди заросшая спортивная площадка. В дальнем ее конце баскетбольный щит с погнутым кольцом. В двух домах отсюда был дом с Лениным. Но Никита прошел мимо него, старательно делая вид, что дома не видит. Сначала прятался за тракторами, потом побежал. Не хотелось ему сейчас сталкиваться с Ильей.

Потому что Илья, как и все, игравшие тогда на площадке, что-то знает о своем поселке и Никите, как непосвященному, не говорит.

Тут есть тайна. Связана она с проклятием. С тем, что кто-то должен умереть. Кто-то…

Никита сглотнул неприятный комок в горле, прогоняя из памяти табличку с датой его рождения… и несостоявшейся смерти, которая была вчера.

В то, что умереть должен он, Никита не верил. Не потому что был такой бесстрашный или имел заговоренный плащ. Не мог он умереть — и все. Кто другой — пожалуйста, хоть три раза. Но вот так, чтобы приехать к бабке, а тут вдруг вляпаться в историю… Вспомнилось, как машина, на которой он сюда ехал, перевалила границу асфальта и проселочной дороги. Это что — была граница мира живых и мира мертвых? Как в сказках? Вот поле, а вот темный лес, в котором живет Баба-яга.

Никита передернул плечами.

Нет-нет, все не так! Духи мест обязаны эти места охранять. Они не могут никого убить. Они равновесие поддерживают. Чтобы никто просто так туда-сюда не шастал, чтобы все было правильно.

Никита почесал затылок. Судя по всему, этот дух был отменно зловреден. Ничего не может, только ходит и пакостит. Отбирает души живых, чтобы отправить их в Дом Смерти.

— Уф. — Никита потер лоб. Вот ведь напридумывал. Еще немного здесь поживет — сказки писать начнет.

Но все равно темно стало на душе. Заболела голова.

Два ощущения. Темно и больно.

Могилу кротика разрушили, табличку выкинули. Значит, Никита не спрятался? И что сделать, чтобы не попасть на чужой зуб? Мелкие считают, что достаточно вместо человека убить кого-то другого. Старшие… Так. Паша сунул Никите монету и посоветовал уезжать. Мелкие тоже за это. А вот старшие — те все делают, чтобы Никита остался. Назначают встречи, вчера вон какую толпу собрали, чтобы извиниться. А значит что? Настало время убегать?

Никита любил наблюдать. Не бежать и драться, а смотреть, чем история разрешится. Сама. Он знал, что многие дела заканчиваются сами собой. И для этого не надо ничего делать, кричать или что-то доказывать. Загадка тут точно была. В чем она? Если немного подождать, посидеть тихо и незаметно, то, может, само все и выяснится?

Он постоял, постукивая книгой о ладонь. А потом пошел и сам не заметил, как оказался около колонки. Крапива все так же клонилась, доска на тропинке была замызгана грязью.

— Иди сюда! — громко крикнули от Дома Трех Смертей.

Никита вздрогнул и уронил книгу. Удачно уронил — жестким уголком корешка на голую ногу.

— Сюда!

Женский голос. Громкий, требовательный.

— Что встал? Убью сейчас!

Стараясь не делать резких движений, Никита наклонился, подобрал книгу. Бросил взгляд на дом.

— Быстро, я сказала!

Он уже был готов кинуться бежать, когда кусты зашуршали, выпуская здоровенную псину.

Никита закрыл глаза, чувствуя, как бешено колотится сердце.

Дурдом. Все как в том анекдоте.

Собака с чавканьем зевнула и вновь ушла в кусты.

Тьфу на вас всех. Пойдет-ка он на комбинат, пока там толпа не собралась. Чего они, кстати, все днем делают, что только к вечеру освобождаются? Коров пасут?

Ворота комбината были все так же приоткрыты. На них все так же висел сильно выцветший знак «STOP».

Площадка, справа штабеля пиленых досок. Слева развалины.

Интересно увидеть, как тут все было еще при финнах. Чистенько и аккуратненько, наверное. Мерный стук машин.

Грохнуло, словно что-то тяжелое уронили. Земля под ногами дрогнула.

Никита побежал к старым корпусам. Ноги вдруг стали легкие, он еле касался земли. Ему было хорошо и весело. Пусть пугают! А ему не страшно!

Темно-красные корпуса настороженно смотрели провалами огромных окон. В воздухе словно разлился гул.

Проклятие, значит… Был у комбината хозяин. После войны всех выгнали… Хозяину не хотелось расставаться со своим добром. С собой забрать комбинат он не мог, а оставлять не собирался.

Никита обогнул домики с пандусом, спустился в овражек с пружинящим от старых опилок дном. Задрал голову. Отсюда наклонная конструкция выглядела устрашающе — торчащие доски, провисшая крыша, подкосившиеся опоры.

Никите показалось, что пандус заваливается. На него. Отбежал. Сердце колотнулось в горле. Внимательно оглядел кусты, деревья. Серые липы. Точно! За ними кто-то прячется. Ветер шелестит листвой кустов, будто скрывая звуки шагов.

— Эй!

Никого. Знакомое чувство тревоги. Никита улыбнулся. Что ему больше всего нравилось в заброшенных домах — так это неизвестность. Школа, квартира, занятия по часам, пораньше ложиться спать, вставать по будильнику — это все было привычно и скучно. Там, где законы времени уходили, рождалась настоящая жизнь.

Хозяину нужны жертвы… Возможно! Все семьдесят лет? Если бы тут каждый год кого-нибудь убивали, дядя Толя бы знал, и баба Зина ни за что не позвала бы внука в гости. Значит, никакой закономерности. Местные резвятся, запугивают новенького.

Никита переложил книгу из руки в руку — пришлось ее отклеивать от вспотевшей ладони. Поднялся по ступенькам к кирпичной будочке, отсюда начиналась наклонная часть элеватора.

Вид отсюда — в самый раз фильм ужасов снимать. Убегающий вверх коридор из ломаных досок. С крыши кусками свисает рубероид и остатки настила. Деревянные балки с трудом держат шаткую конструкцию.

Что ж, если неприятности ждут, то самое время пойти им навстречу.

Пискнуло. Никита поспешил к проему между боковыми досками. Никого. Ветер гонит зеленую волну крон. Надо сфоткать сверху и выложить в Сеть. Это будет мегакадр…

Под ногой треснуло. От треска пошла вибрация. Конструкция охнула. Никита глянул наверх, туда, где пандус переходил в башенку.

Хозяин. Его не очень хорошо было видно за повисшей доской, но это был он. Черные брюки. Черный длинный пиджак. Да чтоб его уже нечистый прибрал! Вот навязался!

Треск повторился. Теперь уже звук шел по всему элеватору, отзываясь тут, там, везде. Посыпалась труха.

— Беги!

Это крикнули или ему показалось?

Хотел прислушаться, но треск не давал сосредоточиться.

Никита заторопился наверх. Падать вся эта чертова конструкция наверняка начнет с нижних опор, там самые гнилые балки.