Елена Арсеньева - Большая книга ужасов — 72 [сборник]

Вид этого скотча, такого обыкновенного для того мира, где только что находился Саша, и такого необыкновенного для этого зала, в котором было что-то нереальное, потустороннее (хотя нет, не что-то — в нем все было нереальное и потустороннее!), потряс Сашу до глубины души — и в то же время, как ни странно, заставил его смириться со всем, что бы ни случилось в дальнейшем, каким бы странным, пугающим и опасным грядущее ни оказалось.

Рядом с рукой-воровкой лежал небольшой нож с желтой костяной ручкой, стоял маленький глиняный кувшинчик, а еще лежала плоская восковая табличка, на которой было что-то нацарапано.

Точно такие же восковые таблички Саша видел на Крите, в Ираклионе, — в Археологическом музее. В те незапамятные времена, когда до Греции еще не добрался из Египта папирус, на воске писали металлическими или каменными стилосами и хозяйственные заметки, и письма, и даже книги.

Саша не сомневался, что это все ему оставила Ангелина Богдановна. Но где она сама?!

Он осторожно взял табличку — и остолбенел при виде крючков, которыми она была испещрена: «Δορογου Αλέξανδρος, δορογου Σαββατιστής! Ιδτι προτιβ βραγα τεβε πριδετςα οδνομу…»

Ахилка в коробке часто запыхтел. Возможно, он тоже ничего не понимал. Вполне вероятно, между прочим!

Сначала зарябило в глазах от ужаса, потому что показалось невозможным хоть что-то разобрать, но, включив мозг, Саша увидел, что все не так уж страшно. Это, конечно, записка от Ангелины Богдановны. Она написала русские слова буквами греческого алфавита, вот в чем дело! Почему — можно было только гадать. Может быть, потому, что невозможно было в этом зале писать стилосом на восковой табличке иначе… В любом случае буквы эти были знакомы Саше. Во время поездки на Крит они с родителями выучили не только несколько обязательных греческих слов, вроде «калимера», «калиспера», «евхаристо» и «паракало», что значило «добрый день», «добрый вечер», «спасибо» и «пожалуйста». Они также выучили — просто из любопытства! — греческий алфавит, некоторые буквы которого были удивительно похожи на русские, а некоторые совершенно ни на что не похожи, особенно строчные. И сейчас Саша этот алфавит сразу вспомнил и практически запросто прочитал первую строчку: «Дорогой Александр, дорогой Савватистис! Идти против врага теве придетса одномо…»

Саша вспомнил, что в греческом нет букв Б, Я, У, отсюда и взялись «теве», «придетса» и «одномо». Но разобрать эту фразу оказалось куда проще, чем смириться с ее смыслом!

То есть как это: идти против врага придется одному?! Да вы что, друзья-товарищи-савватистисы?! Сначала Савва покинул Сашу, теперь его бросила на произвол судьбы Ангелина Богдановна… Но разве он справится с этой бандой вриколасов — один?!

Чувствуя, как дрожат руки, Саша так и впился глазами в вязь остальных строк, разбирая их значительно быстрее: «Не бойся. Покрой плечи мазью из сосуда, но футболку не надевай. Стилет освободит руку-воровку и защитит тебя. Смотри на врага поверх лезвия. На дромос не ходи! И не забудь потом вернуть руку Шишку Ошаре, а Ахилку — Асе».

В связи с отсутствием в греческом алфавите букв Ш и Щ Ангелина Богдановна написала «захитит» вместо «защитит» и «Хихко Охаре» вместо «Шишку Ошаре», поэтому Саша не удержался от нервического хихиканья. Но гораздо интересней было другое: откуда Ангелине Богдановне известно, что ежа он взял у Аси и что его зовут Ахилка?! А ведь она знала об этом заранее, еще когда говорила: «Днем тебе придется найти ежа. Где угодно, но найти! Даже если придется совершить то, что тебе кажется невозможным!»

Она заранее знала, что встреча с Асей будет казаться Саше чем-то невозможным…

Ладно, пора перестать удивляться тому, что с ним происходит. Пора привыкнуть к невероятному. Самое невероятное, строго говоря, впереди: битва с вриколасами. Интересно бы знать, чем все кончится… Хотя, если Ангелина Богдановна напоминает, чтобы он вернул хозяевам руку-воровку и ежа, значит, теоретически Саша останется жив…

Хорошо бы и практически!

И тут он заметил еще одну фразу. Она выглядела так: «Έβδομη ημέρα μάγος θα κερδίσει!» Попытка перевести ее привычным способом оказалась обречена на неудачу, ибо смысла в этих словах, даже будь они написаны русскими буквами, не нашлось никакого. «Евдоми имера магос тха кердизеи!» — вот что получилось.

На всякий случай Саша выучил эту тарабарщину наизусть. Как ни странно, после этого ему несколько полегчало.

Наконец он стащил с себя майку и вылил на ладонь немного масла из кувшинчика. Оно было светло-синим и приятно пахло ванилью. «И тут, конечно, не обошлось без гелиотропа!» — подумал Саша, и стало еще легче на душе. Натер маслом плечи, с удовольствием вдыхая запах ванили, потянулся было за футболкой, но вспомнил наказ Ангелины Богдановны не надевать ее и отдернул руку. Да, зря искал маскировку! Теперь его белую незагорелую грудь и спину в темноте парка только слепой не заметит. А может быть, это масло невидимости? Нет… Он себя отлично видел, к сожалению.

Ну ладно, время покажет, что это за штука.

В комнате по-прежнему было довольно светло, но сияющая синева за окнами сменилась глухой темнотой, и Саша понял, что пора идти. Окинул комнату взглядом, чтобы проверить, не забыл ли чего. Нет, все его боевые единицы налицо: еж Ахилка в коробке, рука-воровка в скотче, нож с костяной ручкой на столе.

Саша сунул нож за ремень джинсов, и это такое взрослое, ковбойское, киношное движение здорово его приободрило! Потом взял коробку с фыркающим и сопящим Ахилкой, руку-воровку, свою футболку — и пошел к мраморной двери. Нырнув в синюю мглу, очутился на лестничной площадке. Та же прохладная волна, которая встретила его, прошла через него обратно. Створки бесшумно сомкнулись за спиной, и, когда он обернулся, мраморной двери уже не было: осталась только темно-бордовая сейфовая дверь его квартиры.

Саша обреченно вздохнул, смиряясь со всем, что произошло, и со всем, что еще произойдет с ним, бросил футболку на коврик под дверью и побежал вниз по лестнице.

Перед тем как нажать на кнопку домофона и выйти из подъезда, он замер.

Надо было решить, что делать. Выработать план действий! Но в голове вертелось одно «Евдоми имера магос тха кердизеи!», что здорово мешало думать.

Саша протянул руку к кнопке, но тут его словно кто-то одернул и заставил сделать шаг назад, к той стене, где располагался выключатель. Не хотелось, чтобы его кто-нибудь увидел — голого по пояс и с очень странным багажом!

Он погасил свет, открыл дверь, шагнул через порог — и дыхание перехватило, потому что привычный дворик с маленькой детской площадкой и гаражами, которые виднелись из-за кустов сирени, вмиг исчез, а все вокруг заволокла полная и кромешная тьма.