Марк Олейник - Семь рек Рима

Майор как зачарованный смотрел на мои пылкие жесты и рассерженное лицо.

— Русские прекрасны, — произнес он с тихим восторгом, когда я наконец смог остановиться. — Я думал, что все это только в книжках. Оказывается, нет. Столько искренних эмоций, браво, мой друг, — если можно, именно так я вас буду теперь называть. Англичанин, француз или немец на вашем месте первым делом подумал бы о деньгах, а подумав, не писал бы такого завещания или уж, во всяком случае, не говорил бы о нем ничего. Неужели русские не знают ту старую истину, что не следует ничего проверять? В особенности если дело идет о женщинах. Минуту, — не дал он мне ответить. — Минуту, — Пино успокаивающе поднял руку ладонью вперед. — Согласитесь, но вы сами поставили себя в дурацкое положение. Предположим, только предположим, что ваша жена снова закрутила с бывшим мужем. Тот — бизнесмен, но только предположим, что дела его в последнее время пошли плохо. Если коротко, то он на грани разорения. А тут так удачно подворачиваетесь вы со своим завещанием. Ну, это же прелесть просто — он получает вашу жену и ваши деньги! Брависсимо!

Я слушал его, и уже не злость, а какое-то бесконечное разочарование поднималось во мне. Когда над поверхностью оставался один нос, я остановил Пино.

— Простите, но вы несете околесицу. Может быть, я действительно комично выгляжу в ваших глазах, но никогда не поверю, чтобы вы не слышали, не видели, не чувствовали — я имею в виду настоящую любовь.

— Боже мой! — Пино расплылся в широкой улыбке. — Что вы такое говорите?! Я специалист в любви! Я чемпион! У меня были сотни романов. Две дуры даже подрались между собой на ножах из-за ревности. Вы только вообразите — они не могли решить, с которой из них я буду спать первым, — Пино зашелся в смехе. — Каких только у меня не было! Юные козочки, зрелые роскошные женщины, артистки, но, — майор понизил голос, — самые лучшие — это замужние, — он причмокнул. — Это высший класс. И главное, никаких хлопот. Сначала ты ее дерешь, пока она не начинает молить о пощаде, потом надевает платье, шляпку, улыбку и отправляется к своему рогоносцу. Да, — раскрасневшийся Пино выпил махом очередной стакан вина, — замужние шлюхи — самые лучшие.

Хозяйка принесла счет. Полная, уже начинающая увядать женщина улыбнулась майору, и я подумал, что, может быть, он говорил и о ней тоже. Качо-е-пепе — шесть с половиной евро за порцию. Креветки — пять евро, два с половиной — помидоры (я пожалел, что не заказал себе такие же — уж очень аппетитно они выглядели), литр вина — шесть евро. Да, были еще артишоки по-римски — три евро за артишок. Каждый расплатился за себя, за вино — поровну, Пино оставил несколько монет сверх того.

— Я сейчас отвезу вас домой, — сказал он. — Но перед этим я дам вам совет. — Пино выдержал паузу. — Как другу.

Я к этому моменту уже встал из-за стола и, держа в руке стакан с остатками вина, смотрел через его плечо на проходивших мимо людей. Красивых девушек не было.

— Слушайте, — Пино взял меня под локоть. — Я отвезу вас сейчас домой, хотя было бы лучше арестовать, чтобы вы не наделали глупостей. Но я надеюсь на вас. Даже несмотря на то, что вы русский. — Я допил вино, и мы как два старых приятеля потихоньку пошли по улице. — Дома вы соберете свои вещи, — майор сильно сжал мой локоть. — Упакуете, так сказать, чемоданчик, доберетесь до Фьюмичино, Чампино — разницы нет — и быстро улетите. Делать это надо тотчас же, пока они не пустили план в исполнение.

— То есть вы продолжаете настаивать на том бреде, который пришел вам в голову, — остановившись, я вырвал руку и стоял теперь напротив Пино, который был ниже меня на полголовы.

— Вы — тупица, — в голосе майора не было злости. — Ваши каникулы длятся и без того недолго, а четыре дня из них уже прошло. Если считать точно, то у вас еще около двух дней жизни. Немного солнечного света и сияния луны. После чего вы должны были бы улететь, но нет — вы останетесь здесь, в Риме. Останетесь навсегда. Вы собираетесь поменять целую прекрасную жизнь на эти неполные двое суток? Понимаете, — с искренней задушевностью произнес он, — я не хочу, чтобы Рим стал вашей могилой. Удирайте во все лопатки — потом пришлете мне открытку с благодарностью.

— Я никуда не уеду, пока не найду Пат. Так или иначе, а я ее разыщу.

— Два дня, — повторил Пино и посмотрел на меня с идиотской непонятной жалостью.

В Восточном Туркестане мы с Пат оказались на острове среди высохшей реки, где был расположен заброшенный средневековый город. Весь остров до отказа был испещрен узкими улочками между глиняных толстых стен — казалось, что кроме этих улочек и стен в городе больше ничего нет.

Указатели встречались часто, и мы добрались до самого дальнего конца, с тем чтобы осмотреть святилище. Надо было возвращаться — спустились сумерки настоящего сиреневого света, это было очень красиво. Указатели куда-то неожиданно пропали, и мы поспешили, лишь примерно представляя направление.

Сначала пятнышки желтого света мелькали вдалеке.

— Красивые какие, — рассмеялась Пат и поторопила меня. На ее часах было восемь без десяти, следовательно, у нас было только десять минут, чтобы добраться до выхода и избежать ночлега в глиняных развалинах.

Я держал Пат за руку, и мы почти бежали, улицы были слишком узкими, чтобы двигаться быстрее. Желтое пятнышко пролетело мимо моего лица так быстро, что я не успел его рассмотреть. Следом было второе и третье.

— Подожди! — остановил я Пат. — Ты видишь?

— Что? — нетерпеливо спросила она. — Бежим скорее.

Желтые светлячки. Сиреневый воздух теперь был полон ими. Они мелькали позади нас, в боковых улицах — повсюду. Желтый фонарик вынырнул и повис на углу, за который, я уверен, мы инстинктивно бы свернули, если бы не остановились.

Сиреневый сумрак сгустился прямо у нас на глазах, и на том же углу появился силуэт. Это был невысокий круглый человечек с круглой же головой и с ермолкой на ней. Вначале силуэт был недвижим совершенно, но фонарик тронулся, и человечек сделал попытку поймать его, комично подпрыгнув.

Попытка не удалась, желтый светлячок медленно поплыл в сторону, и вот следующий, а за ним еще и еще, один за другим стали всплывать силуэты, подобные первому. «Призраки!» — мелькнуло у меня в голове, но я ничего не знал о призраках.

— Видишь? — в этот раз прошептал я.

— Вижу, — так же тихо ответила Пат. — Но, похоже, они не собираются на нас нападать. Смотри! — воскликнула она. — Он показывает нам дорогу.

Силуэт человечка, который уже почти растворился в сиреневой дымке, повернулся и взмахнул рукой прямо — и в самом деле будто указывая направление. Мы побежали.

Светлячки вспыхивали, все новые призрачные силуэты возникали на мгновение, некоторые из них были так близко, что можно было даже разобрать черты лица. «Вам туда», — как будто шептали они и показывали нужный поворот на очередной развилке.