Марк Олейник - Семь рек Рима

— Нет, милый, нет, — она по-прежнему держала меня как капкан. — Никакого риска нет. Уже ничего нет. Пойдем скорее отсюда.

Правильнее было бы не послушать ее, правильнее, но не проще — ведь я столько прошел ради этой минуты. Я так волновался, что не мог даже радоваться.

— Хорошо, — сказал я. — Давай уйдем. Может быть, мы даже успеем на самолет. Ты помнишь, что мы должны были улететь сегодня?

— Конечно помню, — она гладила меня по волосам — словно жалела меня.

Мы прошли вереницей богатых комнат и оказались в обширной прихожей, где на стенах висели картины, а в камине горело яркое пламя, отражаясь от деревянных темных панелей. Оставалось только перешагнуть через порог.

— Стойте, — прозвучал голос, мы повернулись и увидели Влада, который показался из другой двери. Он как будто успел умыться и привести себя в порядок — по крайней мере, ни на лице, ни на одежде у него крови видно не было.

Он был бледен и спокоен, этот чертов Влад, он смотрел на нас без сострадания, он держал обеими руками большой кухонный нож, направив его острие себе в грудь. Это было как наваждение — мы не могли от него избавиться!

— Если она уйдет, я убью себя! — воскликнул он патетически, но это не прозвучало смешно — не до смеха было. Пламя приплясывало у него на щеках. — Я проткну себя, — сказал он спокойно. — И покоя вам не будет.

— Плевать я на тебя хотел, — я попытался разозлить его.

— Только попробуйте, — он подошел поближе, и я увидел, что лицо у него в поту. — Я люблю ее больше жизни! Я не буду жить…

— К черту, — я повернул ручку двери, когда Пат вскрикнула, а он резким движением вогнал клинок себе между ребрами.

Пат закричала так громко и отчаянно, что мне показалось, что и без того тусклый свет от камина вовсе приник, опал на пол, а потом заметался по углам. Она кинулась к нему, и я вдруг подумал, что он отправляет в ад всю мою жизнь и жизнь Пат, он был чертов себялюбец и, наверное, совсем не умел проигрывать.

Оторопелый, я смотрел, как Пат суетится вокруг него, пытается удерживать его голову, как он прежним решительным движением взял и вытянул нож из раны. Кровь не хлынула ручьем — случилось худшее.

Одно из самых распространенных анатомических заблуждений состоит в том, что сердце находится с левой стороны грудной клетки. Его там нет. Сердце находится за грудиной, и только очень умелый человек может проткнуть его ножом. Слева и справа от грудины находятся легкие, продырявить которые ничего не стоит, главное — попасть между ребрами.

Губы Влада стали синеть, это был классический пневмоторакс — при вдохе часть воздуха из разрезанного легкого оставалась внутри грудной клетки и сжимала его. Чем глубже теперь вдыхал Влад, тем меньше оно становилось — он умирал на глазах.

Пат просто смотрела на меня и уже не кричала. Кричала чернильная горничная, и я не слышал этого крика. Видел только ее разутый рот. Потом я побежал. Схватил по дороге окровавленный нож. Вбежал в ванную — до сих пор не знаю, как я ее нашел в чужой квартире — наверное, их там было несколько. Вырвал душевой шланг. Безжалостно ножом разрубил его с двух сторон. Вытянул из металлической оплетки резиновую трубку. Увидел вазу с цветами и выбросил их.

Когда я вернулся, дело было почти кончено. Лицо Влада было пустым — жизнь ушла с него и готова была закрыть за собой дверь.

Дальше все происходило медленно и беззвучно. Я ввел клинок в рану и повернул его. Влад застонал удивленно. Конец черной трубки проник внутрь его упитанной плоти и тут же с другой ее стороны засвистел воздух. Оставалось сделать последнее — опустить второй конец в воду, в вазу дельфтского фарфора.

Медленное движение моей руки почему-то остановилось. Я с интересом посмотрел вокруг. По-прежнему беззвучно кричала горничная. Моя удивительная Пат смотрела на меня так, что сердце мое разрывалось от счастья. А у дверей стоял он. И когда только он успел появиться?

— Не надо, — сказал Пино. — Оставь все как есть. Вспомни, ты заключил соглашение. Подумай о себе.

Я повернулся к Пат. И опустил трубку в воду.

* * *

Мне было очень спокойно. Собеседники тоже не торопились — так бывает, когда сидишь со старыми приятелями, вы уже немного пьяны, курите и есть время подумать, прежде чем открыть рот.

Собственно, так дело и было. Я сидел в дворике эсквилинской квартиры со своим другом — майором римской полиции Джузеппе (для друзей — Пино), и мы болтали. Третий наш собутыльник в основном молчал.

— Ну, что ты молчишь, дружище, — обратился ко мне Пино, наконец нарушив тишину. — Неужели тебе не интересно, что все это значит?

— Конечно интересно, — я отхлебнул вина. — Такой длинный путь и такой финал. Ну да ладно, — я встретился глазами с майором. — Значит, это все-таки была не Пат. Так когда же она, в конце концов, умерла? Потому что я вижу две истории — какая из них правда? Что из них сон?

Пино всплеснул руками театрально.

— Как? Но я ведь тебе говорил уже, что разницы никакой нет.

— Это, — у меня было желание спорить, — мне сказал не майор Джузеппе, а сказал Харон. На том свете, между прочим, сказал.

— Хорошая память иногда заменяет ум, — быстро парировал Пино. — Но в этой ситуации это вряд ли поможет.

— То есть вы хотите сказать, что обе истории существуют одновременно? Но Пат не могла приехать со мной в Рим, если умерла год назад.

— Вот зануда, — обратился Пино к писателю Гаеву, с улыбкой следившим за нашим разговором. — Может быть, вы ему объясните?

Гаев пожал плечами.

— Почему вас интересует именно это? — спросил он меня. — При этом совершенно не удивляет, что вы стали понимать итальянский.

— Что вы имеете в виду? — я и в самом деле удивился.

— А помните, как невеста Влада отчитывала горничную, и вы еще подумали, что ругать за опоздание в пять минут не стоило бы. Вспомнили?

— Да, но она говорила на русском…

— При том условии, что это действительно была Пат. А если это была итальянка… ну же… следовательно, вы понимали по-итальянски.

Одним движением я взъерошил себе волосы.

— Я вообще не знаю, на каком языке они говорили… Может быть…

— Нет, дорогой, — вмешался Пино. — У русских какая-то страсть все запутывать и делать из мухи слона. Скажи мне — в каком месте люди понимают все языки? Где ты уже видел такое?

— На том берегу, за речкой?

— Правильно, мальчик мой, — развеселился полицейский. — Только почему на том?

— Это же очень просто, — поддержал его писатель. — Неужели вы не понимаете, где находитесь? А ведь буквально сегодня…

— Подождите, — сказал я, замерев с сигаретой в руке. Я оглядел сад, дома, лица друзей. — Вы хотите сказать, что я попал в рай? Но что здесь делает Влад?

— Я не буду излагать вам историю Влада и той девушки, но поверьте, они много сделали, чтобы никогда не расставаться.