Наталья Александрова - Портрет неизвестной

Вспомнив про четыре убийства, Надежда забеспокоилась о Лёлике. Позвонила по телефону, но трубку никто не брал. Спит, что ли, или в ванной находится? Однако на душе было неспокойно.

Тут на кухню явился муж и поинтересовался насчет обеда. Надежда мигом сервировала стол. На первое — грибной суп, на второе — котлеты из индейки, и лучше салатик какой-нибудь легкий, раз суп такой сытный. Муж не возражал, он в этом отношении был человек покладистый.

После обеда муж был сытый и довольный. Сказал, что все у него получилось и можно пройтись, чтобы подышать воздухом. Но на улице пошел сильный дождь, так что прогулку пришлось отложить, чему Надежда была рада — набегалась уже сегодня.

— Надя, зато завтра я весь в твоем распоряжении! — заявил муж. — И не поедем мы ни в какой магазин, а пойдем на выставку Игоря. А потом перекусим где-нибудь, а то что ты все у плиты да у плиты, как будто у нас семеро по лавкам.

Надежда даже расчувствовалась от его слов.

Однако назавтра выяснилось, что с работой не все так хорошо, а точнее — все нехорошо, и обстоятельства требуют немедленного присутствия Сан Саныча в офисе. И скажите мне, какая жена в такой ситуации промолчит и отнесется с пониманием?

Надежда еле сдержалась, чтобы не разбить стопку тарелок. Уже в руки взяла, но потом поставила на место. Ругаться не стала, только посмотрела со слезами на глазах и спросила себя, для чего она вообще тогда выходила замуж, если все время одна.

Муж тут же прочитал ее мысли и обиделся. Не на рыбалку ездит и не в баню с друзьями, а работает. И ушел.

А Надежда тут же засобиралась.

Она почувствовала, что должна немедленно взглянуть на старую оранжерею, про которую говорил вчера Савушкин.

— Вообще, я же рядом с Ботаническим садом училась! — заявила она Бейсику, который с удивлением наблюдал за ее сборами. — Проводила там столько времени, к экзаменам готовилась — и столько лет не приходила туда! Стыд и позор!

Кот пожал плечами и ушел поспать на семейную кровать.

Доехав до станции метро «Петроградская», Надежда перешла реку Карповку и направилась к Ботаническому саду. Главный вход — точнее, тот, который был главным во времена ее студенческой молодости, — был закрыт, и стрелка указывала, что попасть в сад можно со стороны улицы Профессора Попова.

Надежда купила билет в отдел субтропиков, прошла через парк и вошла в оранжерею.

Внутрь оранжереи пускали только с экскурсией. Надежда немного подождала и прошла во влажную жару оранжереи с очередной группой. Здесь были несколько студентов, пожилая супружеская пара и молодая женщина с мальчиком лет шести. Мальчик был удивительно активный, он то и дело пытался что-нибудь сорвать или сломать, но мать постоянно была начеку, так что растения пока были в целости и сохранности. Экскурсовод, молодой парень, бойко сыпал латинскими названиями, быстро продвигаясь вперед.

Надежда понемногу отстала от группы и наконец осталась одна.

Чуть в стороне от тропинки, по которой она шла, копалась в земле худенькая старушка в потертом комбинезоне. Надежда с сочувствием взглянула на нее и остановилась.

Старушка подняла голову и проговорила:

— Что же вы от экскурсии отстали?

— А я шума не люблю, — ответила Надежда честно, — и как-то он все торопится…

— Я сама не люблю, когда спешат, — вздохнула старушка.

— Наверное, потому и выбрали такую работу? Растения — они ведь самые тихие, самые спокойные!

— Да уж… — старушка улыбнулась. — Но, конечно, дело не только в этом. Растения… они такие благодарные, в отличие от людей. Ухаживаешь за ними — и они расцветают, словно благодарят тебя.

— И давно вы здесь работаете?

— Всю жизнь.

— С самой молодости?

— Нет, еще раньше. Здесь еще моя мама работала, и я в детстве к ней приходила, помогала, чем могла. А до мамы еще бабушка… но она умерла в блокаду. Наша семья — старые ботаники. Прежде, — спохватилась собеседница Надежды, — в этом слове не было того отрицательного смысла, который в него вкладывают сейчас.

— Может быть, я вас здесь видела в молодости, — проговорила Надежда, — я училась рядом и очень часто заходила в сад.

— В ЛЭТИ? — догадалась старушка.

— Совершенно верно.

Между ними возникло какое-то доверие, и Надежда спросила:

— Я хотела выяснить один вопрос… может быть, вы мне поможете. Вы знаете, что такое Ficus religiosa?

— Конечно, знаю! — старушка выпрямилась, потерла поясницу. — Это латинское название, в переводе — фикус священный, одна из основных разновидностей фикуса. Он называется священным, потому что, по буддийской легенде, под таким деревом Будда пережил просветление и обрел свою божественную сущность.

— Как интересно! А в вашем саду есть такие деревья?

— Конечно, есть! У нас растет даже один экземпляр, который был посажен еще при Петре Первом. Некоторые экскурсоводы любят говорить, что этот фикус посадил сам Петр, но это вряд ли так. Если бы Петр сажал все те деревья, которые ему приписывают, у него бы просто не осталось времени на государственные дела.

— Неужели этот фикус действительно был посажен при Петре? Ведь с тех пор прошло триста лет!

— Ну и что в этом удивительного? Деревья, в отличие от людей, живут очень долго, и фикусы — из таких долгожителей. В Индии есть один экземпляр такого же фикуса, который посажен еще в третьем веке нашей эры…

— Что?! — недоверчиво переспросила Надежда. — Вы это серьезно? Вы не шутите?

— Очень даже серьезно! В архивах расположенного рядом буддийского монастыря записана точная дата посадки этого дерева. В пересчете на европейское летосчисление это был двести восемьдесят восьмой год новой эры.

— Ничего себе! Выходит, тому фикусу тысяча семьсот лет? Даже немного больше! Это что — самое старое дерево на планете?

— А вот и не самое! Самыми старыми деревьями на земле считаются два представителя вида Pinus longaeva, или сосна остистая. Им даже дали собственные имена — одна сосна, которую зовут Мафусаил, датирована две тысячи восьмисотым годом до новой эры, а вторая, по имени Прометей, — две тысячи восемьсот тридцатым…

— Это что же — им почти по пять тысяч лет?

— Примерно так. Следом за этими соснами в списке долгожителей идут несколько деревьев вида секвойя, которым больше трех тысяч лет, а дальше — можжевельник западный, или можжевельник Скофилда, которому больше двух тысяч лет.

— Можжевельник? — удивилась Надежда. — Да я этот можжевельник сто раз в нашем лесу видела! И на участке у меня можжевельники растут! Неужели они так долго живут?

— Ну, это не совсем тот вид, который растет у нас, но все же близкий родственник.

— А я всю жизнь считала, что самые старые деревья на земле — это дубы…

— Ну, в нашем климате, наверное, это так и есть. Хотя самому старому дубу, возраст которого точно известен, всего полторы тысячи лет, он посажен в четыреста пятьдесят первом году новой эры.