Елена Арсеньева - Ведьмин коготь [litres]

В просторных залах Дома культуры раньше располагались многочисленные студии и кружки, но потом владельцы, успевшие каким-то образом приватизировать историческое здание в те же пресловутые девяностые, все их выдворили за малой доходностью, а в освободившихся залах устраивали разнообразные выставки-продажи, доход от которых был, конечно, неизмеримо выше. Однако антикварный салон существовал здесь многие годы – не то давал хорошие деньги, не то кто-то из хозяев здания был также и совладельцем салона.

Женя ради маскировки побродила по маленькому уютному магазинчику, в котором стоял тот особый запах, который источают старые книги и старые вещи. Смотрела на витрины, ничего не видя от волнения. Выждала, пока в зальчике не осталось ни одного покупателя, и обратилась к стоявшему за прилавком невысокому и очень плотному черноволосому человеку, похожему на азербайджанца, одетому во все черное: полотняная рубашка, полотняные летние брюки, очень элегантно!

– Извините, можно мне увидеть Алика Фрунзевича?

– Это я, – кивнул тот. – А что вам угодно? Интересуетесь мемуарными манускриптами? У нас есть кое-что, что обязательно привлечет ваше внимание…

Женя тупо уставилась на него. Мемуарные манускрипты, Боже ты мой! С чего этот человек взял, что они ей интересны?! За какую-нибудь букинистку принял ее, что ли, за знатока старинных книг? Мимо…

– Да нет, – промямлила Женя, – меня интересуют золотые царские червонцы.

Черные, очень густые и прямые, сросшиеся на переносице брови Алика Фрунзевича вдруг изогнулись забавными домиками:

– А почему вы решили, что они у меня есть?

– Понимаете, – бормотала Женя, чувствуя себя совершенно по-дурацки под его насмешливо-проницательным взглядом, – мне позвонил один знакомый и сказал, будто у него есть немалое количество золотых червонцев, но он намерен их отнести в ваш салон. Он знает, что мой отец ими интересуется… Я попросила его продать мне хотя бы один, но он отказался: дескать, в салоне ему дадут больше, чем я, поэтому он их сегодня сдаст, а… а я могу уже там, то есть тут, купить. Вот я и хочу узнать, приносил он сегодня их или нет.

– Та-ак, – протянул Алик Фрунзевич, – а этого человека, случайно, не Михаилом Назаровым зовут?

– Ну да, – вскинулась Женя. – Значит, он все-таки приходил?!

– Извините, конечно, а вы не бывшая его жена? – вдруг сказал Алик Фрунзевич. – Вас Евгенией, если не ошибаюсь, зовут? Я вас помню, видел как-то с Мишкой рядом, когда вы только из Москвы в Нижний переехали. Вы мало изменились – в отличие от Михаила! Он постарел и… поглупел, извините за такие слова! Да, он был у меня сегодня. Вы эту историю, ну, про то, что купить что-то хотите, выдумали, да?

Женя покорно кивнула.

– А вы об этих червонцах только от него слышали или видели их сами?

– Видела, – шепнула Женя.

– Тогда, может быть, объясните мне, что такое с Михаилом произошло? Он спятил, что ли, если эти козьи говяшки, которыми его весьма презентабельный портфель доверху набит, решил за золото выдавать, да еще с такой пеной у рта на этом настаивать? Или это юмор теперь такой?!

– Я не знаю, – уныло покачала головой Женя. – Да нет, какой там юмор?! Михаил вчера меня чуть ли не до истерики довел с этими своими сокровищами, да и сам в истерику впал. Я никак не могла понять, придуривается он или в самом деле видит золото. Тихо надеялась, что очухается к утру, позвонит… Но вот не позвонил. А ведь ему этим вонючим «золотом» за дом в деревне заплатили!

Женя не стала уточнять, что на самом деле дом была не продан, а подарен какому-то аферисту. Стало стыдно перед Аликом Фрунзевичем, ужасно стыдно. И без того плохо, что она пришла сюда… как-то не по-товарищески это по отношению к Михаилу…

– Честно говоря, у меня было большое желание полицию вызвать, когда Михаил на меня с кулаками полез, – сказал антиквар. – Но у него был совершенно безумный взгляд! Не вызвал, конечно, я никакую полицию. Не пойму, то ли страшно стало, то ли его пожалел.

– Вот и я не пойму, – вздохнула Женя. – То ли мне страшно, то ли жалко его, дурака.

Внезапно зазвонил ее телефон. Достала его из сумки – да так и ахнула:

– Это он! Это Михаил звонит!

– Надеюсь, он образумился, – сказал Алик Фрунзевич.

Женя кивнула и выбежала из салона на крыльцо Дома культуры: разговаривать с Михаилом под проницательным взглядом антиквара она не хотела.

Спряталась за колонну, чтобы ее не было видно из окна салона, выходившего на крыльцо, и нетерпеливо скользнула пальцем по экрану:

– Слушаю! Михаил, слушаю тебя!

– Ты где ходишь? – мрачно бросил бывший муж. – Я тебя в салоне жду.

– Через полчаса или минут через сорок вернусь, – настороженно ответила Женя. – А что?

– Сможешь мне массаж сделать? – спросил Михаил.

Что?!

Женя даже онемела на несколько секунд! Мелькнула бредовая мысль: неужели Михаил все-таки втюхал кому-то свое «золото» и решил похвастаться перед ней, найдя как бы приличный предлог?! Впрочем, если бы втюхал, обошелся бы без предлога, как на крыльях прилетел бы!

– А с чего вдруг тебе массаж понадобился?

– У меня проблемы, – угрюмо сообщил Михаил.

Женя подавила желание съехидничать: «А ты только сейчас это заметил?»

Впрочем, она бы все равно не успела ничего сказать, потому что Михаил заговорил первым:

– У меня плечо болит, буквально разламывается. Наверное, на нервной почве защемило.

– А по какому поводу ты так разнервничался? – осторожно полюбопытствовала Женя.

– Приходи – расскажу, – буркнул Михаил и отключился.

Женя медленно убрала телефон в сумку и вышла из-за колонны.

– Ну как? – спросил Алик Фрунзевич, выглядывая из своего окошка. – Полегчало ему?

– Да вроде бы, – пробормотала Женя.

– Ну, спаси Аллах, – добродушно пожелал Алик Фрунзевич, видимо, поняв, что она не расположена вдаваться в подробности, и скрылся за окном.

А Женя почти побежала, как могла сокращая путь, в салон, нервничая оттого, что Михаил может ее не дождаться.

Сырьжакенже, наши дни

Верный джип встал между Арзамасом и Сырьжакенже, и сдвинуть его с места оказалось невозможно, сколько Трапезников ни бился. Приборы показывали, что с горючкой все нормально.

Бензонасос засорился, что ли?

Начал проверять. С бензонасосом тоже все было нормально, а вот с бензином… Бак оказался пуст, и это было тем более странно, что заправлялся Трапезников именно в Арзамасе, на выезде из города, не более чем час тому назад.

Посмотрел на индикатор уровня топлива. Тот по-прежнему уверял, что у джипа почти полный бак.

Что за ерунда?! Ну ладно, предположим, заправщик в Арзамасе смухлевал (то-то физиономия его показалась какой-то жуликоватой!), а Трапезников этого не заметил, но приборы-то должны были заметить!