Жан Рэ - Мой друг, покойник [Новеллы, Роман]

— Они боялись Чедберна, — ответил Баскет. — Мэр Ингершама не хотел никакой огласки.

— Ужасно! — воскликнул Триггс.

— Пойдемте, — пригласил его с собой бывший шеф.

Освещая путь фонарем, полицейские спустились по спиральной лестнице, ведущей в подземелье Ингершамской ратуши.

Триггс с трудом сдерживал дрожь; с черных сводов сыпался мелкий ледяной дождь; напуганные светом и людьми, с отвратительным писком разбегались крысы. На стенах дрожали причудливые тени.

Баскет толкнул какую-то дверцу, и из-за нее пахнуло холодом. Свет фонаря заиграл на ледяных глыбах.

— Что это? — с удивлением спросил Триггс.

— Импровизированный морг, — ответил Баскет.

Триггс различил хрупкое тельце женщины, лежавшее на плитах пола.

— Попробуйте опознать ее, — тихо сказал Баскет, освещая тело. Триггс увидел зеленовато-белое лицо с пустыми глазами и черными кудрями.

— Я не знаю ее, — пробормотал он. — Хотя погодите, Баскет… Это же королева Анна! Она будто сошла с вывески магазина сестер Памкинс!

Баскет по-прежнему светил на труп.

— Леди Флоренс Хоннибингл, — медленно сказал он.

Триггс вскрикнул и вцепился в руку друга.

Хэмфри Баскет наклонился над покойницей и резко дернул за черные букли. Триггс услышал треск рвущейся материи и в руках его шефа оказался парик.

— Гляньте-ка.

Триггс едва не рухнул на миниатюрный ледник. Он узнал Дебору Памкинс.

— Пейте! Пейте этот грог. Слишком горячо? Ничего, Триггс, вам нужно именно такое укрепляющее средство, чтобы прийти в себя и выслушать меня.

Сигма стал послушнее ребенка; грог обжигал глотку, и из глаз катились слезы, но ему полегчало.

— Все же, Сигма Тау, — вдруг сказал Хэмфри Баскет, нервно рассмеявшись, — вы и есть подлинный победитель ужаса Пелли!

— Ничего не понимаю! — жалобно простонал бедняга.

— Кто как не вы, при поддержке несравненного Дува, рассказали историю о знатной даме, совершившей преступление и удивительно похожей на королеву Анну с вывески гостеприимного дома?

— Но разве мог я знать…

— Дабы не огорчать благородное семейство, ее имя никогда не было названо. Единственная карточка в секретных архивах Скотленд-Ярда напоминает о леди Флоренс Хоннибингл. По истечении срока наказания эту отвратительную особу вернули в лоно семьи, которая поручилась за нее. Увы! Она осталась преступницей… Но из воровки превратилась в кровожадное чудовище и с помощью страха Ингершама и мании мэра все скрывать начала творить преступления.

— Ее семья, — простонал Триггс, — ее сестры…

— Ее надзирательницы, Сигма Тау. Дамы Памкинс не сестры гнусной леди. Теперь вы понимаете, почему они скрылись, услышав вашу опасную болтовню? И почему исчезла вывеска, являвшаяся портретом одной из ее прабабок, которая передала ей как свою внешность, так и свои отвратительные наклонности?

— Руфь Памкинс, — выдохнул Триггс, но Баскет остановил его.

— Еще не все сказано. Не убивайтесь сверх меры, Сигма Тау.

Триггс с дрожью вскинул руки.

— Вывеску сняли на заре…

— Ну и что?

— Не знаю… Мне трудно выразить свою мысль. Думаю, дамы не уехали далеко.

— Не так уж плохо, старина, но всему свое время, как говаривали наши предки. Однако следует отдать долг памяти Дороти Чемсен! Вы были несправедливы к ней, Триггс, обвинив в покушении на вас. Подлинная виновница покоится на плитах импровизированного морга, который мы только что покинули. Вы понимаете, что у нее были все основания покончить со столь опасным человеком, как вы.

— Но где же Руфь? — продолжал настаивать незадачливый полицейский…

— Мой рассказ еще не окончен, Сигма Тау!

— Загляните в календарь, Сигма, и скажите, когда взойдет луна.

— Ровно в одиннадцать тридцать.

— Обрекаю вас, Триггс, на бодрствование.

— Мы отправимся на… Пелли… — нерешительно начал Сигма, и в голосе его не чувствовалось энтузиазма.

— Мы не покинем пределов главной площади и отправимся на выяснение тайны Кобвела.

Триггс пересчитал на пальцах — тайна Пайкрофта, тайна Фримантла, тайна Ревинуса, тайна сестер Памкинс — все они растаяли, словно снежные бабы под солнцем.

— Шеф, вы напоминаете моего школьного учителя. Он походил на Микобера из «Давида Копперфильда». Он потел, пытаясь вдолбить в нас зачатки алгебры, и повторял, глядя на уравнения, выстроившиеся на грифельной доске: «Начинаем сокращать. Господа, начинаем сокращать!»

— Прекрасно. Поступим, как ваш славный учитель, Сигма Тау.

— У нас осталось два убийства, — тихим голосом подытожил Триггс.

— И кое-какие пустячки… Когда ответит на призыв наша подруга-луна? В одиннадцать тридцать? Надо потерпеть. Я заказал спектакль на традиционный час: на полночь.

Миссис Снипграсс подала ужин. Баскет в одиночестве отдал ему должное.

— Время — лучший целитель, — сказал Хэмфри, осушая кружку эля. — Вскоре солнце согреет своими лучами славный городок Ингершам.

— Лишенный всех тайн, — с сожалением добавил Триггс. — Станет ли он счастливей?

— Мистер Сквирс, школьный учитель из очаровательной деревушки Досбойс около Грета Бридж в Йоркшире, — пошутил Баскет, — вас обязательно спросил бы, не являетесь ли вы философом, а ваше замечание счел бы философским. Но я все же отвечу — они были бы менее счастливы, не останься у них привидения ратуши.

— Опять? — воскликнул Триггс.

— И навсегда, Сигма Тау.

Триггс, казалось, с большим интересом разглядывал зеленый горошек, застывший в тарелке, банку с пикулями, груду печенья.

— Куда же мы пойдем сегодня ночью? — с трудом выдавил он.

— В «галерею Искусств», где Грегори Кобвел умер от страха. Хочу показать вам ту страшную вещь, которая вызвала его смерть.

— Господи, неужели снова надо смотреть всякие страшные вещи? — вздохнул Триггс. — Я бы с радостью обошелся без них.

Из глубины сада доносились резкие хлопки ставень, которые, собираясь почивать, закрывали старики Снипграссы. С порога своего дома миссис Пилкартер медовым голосом призывала кота, но когда тот явился, обругала его. На очистившемся небе снова засверкали крохотные звезды.

— Как мы попадем к Кобвелу, — встревожился Триггс. — Не можем же мы прибегнуть к взлому, а ордера на…

— Тю-тю-тю… не будем кипятиться. Я знал, что уважаемая миссис Чиснатт имела дубликаты ключей, которые она как бы забыла передать констеблю Лэммлу. Я нанес ей исключительно дружеский визит, во время которого пообещал не производить у нее обыска и не искать грошовых античных подделок, изъятых ею из сей пресловутой галереи. Она вручила мне ключи, и мы расстались друзьями. Когда я уходил, она заклинала меня опасаться Сьюзен Саммерли, дьяволицы, изготовленной из папье-маше, а не из доброго воска…