Питер Джеймс - Призраки прошлого

— Или убийцы-маньяка?

— Кстати, частицы вовсе не обязательно воссоздают заново человеческие существа. Мы можем вернуться обратно, скажем, в виде жука-скарабея или даже какого-нибудь дерева и потом превратиться в стол.

— Или, к примеру, в энциклопедию.

Хью ухмыльнулся, снова разжигая трубку. Чарли попыталась разобраться в его теории:

— На днях вы говорили, что различные места могут удерживать воспоминания о происходивших там событиях.

— Существует точка зрения, согласно которой если в одном месте интенсивно проявилась интенсивная эмоция, а потом электромагнитные частицы атомов в стенах каким-то образом поглотили ее, то впоследствии либо люди, либо определенные атмосферные условия могут вызвать эффект повторного проигрывания. Это объясняет природу большинства привидений.

Чарли поставила на стол две чашки:

— Сахар нужен?

— Да, спасибо.

— Большинства, но не всех. А как насчет остальных?

Он покатал между пальцами сгоревшую спичку.

— Вы имеете в виду разумные привидения? Кажется, они используют ту же самую электромагнитную энергию, но им необходима также и другая. Они забирают тепло из комнат — вот потому-то в помещениях внезапно становится холодно. Они вытягивают энергию из людей, они могут даже пользоваться электричеством в каком-нибудь доме.

Чарли заметила, как взгляд его снова метнулся к лампочке под потолком.

— Но что… что же привидения делают с этой энергией? — спросила она.

— Сами-то они мало что в состоянии сделать. Привидения являются энергетическими сгустками, лишенными тела, конечностей, голоса. Они способны двигать предметы — это называется полтергейстом. И еще они могут показываться людям, но если захотят совершить что-либо, то им приходится делать это через посредника — какого-нибудь человека… или животное.

— Каким образом?

— Используя их физическую энергию.

Чарли рассматривала свой кофе: темно-коричневый, кружащийся водоворотом, словно вода в том пруду, где в густой грязи лежала лицом вниз старая женщина…

— А призраки могут заставить людей что-то делать?

— Да, это возможно. Такие случаи известны.

— Виола Леттерс собиралась мне что-то рассказать. Вчера вечером, будучи здесь, она увидела одну мою старую фотографию, которая, как она сказала, напомнила ей кого-то. Бедняга из-за этого так расстроилась… даже рюмку не допила… и ушла.

— А что она вам сказала?

— Мол, объяснит это в другой раз.

— И все?

— Ну, якобы в тот день, когда умер ее муж, какая-то девушка передала ей сообщение. И Виола решила, что на фотографии я похожа на ту девушку.

— Могу я взглянуть на снимок?

— Нет… я… сожгла его.

— Зачем вы это сделали?

Он сурово посмотрел на нее, и Чарли покраснела:

— Сама не знаю.

Хью не сводил с собеседницы глаз:

— Мало ли кто на кого похож, тем более на фотографии. Очень многое зависит от ракурса, от освещения…

— Скажите, Хью, а вы и в самом деле, кроме шуток, верите в возможность реинкарнации?

Он ответил не сразу:

— Да, верю.

— Я привыкла считать, что смерть — это конец, — сказала Чарли. — Так проще. А как объяснить то, что мы, вновь возвращаясь в этот мир, проходим через те же самые испытания, что и в прошлой жизни?

— Это называется отрабатывать ситуацию до тех пор, пока мы не научимся ее правильно разрешать.

Внезапно Чарли почувствовала себя так, словно бы ее шарахнуло током.

— Надеюсь, на этот раз все не повторится один к одному?

Хью улыбнулся:

— Вам нет нужды беспокоиться. Вы же не беременны?

Она покачала головой:

— Нет.

— Вот видите. А героиня вашей ретроистории ждет ребенка. Выходит, стопроцентного совпадения уже нет, так?

— Да, — неохотно признала Чарли.

— Даже если муж и бросил вас.

Она ахнула, широко раскрыв от удивления глаза:

— Но как? Вернее, с чего это вы взяли?

— Я прав? — прямо спросил Хью.

Чарли закрыла лицо руками и зажмурилась, ощущая, как по щекам текут слезы:

— Да.

— Вам предстоит через многое пройти.

Она фыркнула, почувствовав гнев — на него, на саму себя, на весь мир.

— И вне всяких сомнений, мне придется пройти через это снова, в какой-то другой распроклятой жизни, и еще раз, и еще…

Хью подлил себе кофе.

— Я не думаю, что мы обречены продолжать вращаться до бесконечности вокруг одной и той же точки, словно рыбка в аквариуме. — Он нахмурился. — А где, кстати, ваша золотая рыбка?

— Гораций умер.

— Очень жаль.

— Было бы о чем жалеть. Он же вернется обратно, перевоплотившись в очередного папу римского. — Чарли высморкалась. — Простите. Довольно глупая шутка. Я просто нахожу всю эту историю слишком запутанной. Эти возвращения в прошлое. Честное слово, мне хочется прекратить эксперименты. — Она отпила кофе. — Как вы считаете, надо ли мне продолжать сеансы?

Он все еще смотрел ей в глаза — внимательно, изучающе. Быстро окинув взглядом комнату, Хью наклонился поближе и понизил голос:

— Я думаю, что вы сейчас близки к открытию, это может быть очень важным, потому что вы умны и четко выражаете свои мысли. — Он помолчал мгновение, а потом добавил: — Я также думаю, что вы в опасности. В очень серьезной опасности.

— А что именно, по-вашему, мне угрожает?

Хью не ответил.

— Боитесь, что я могу свихнуться? — предположила Чарли. — Вы ведь это имели в виду?

— Нет, я говорю об опасности аномального, — сказал он. — Сверхъестественного. Оккультного. Называйте как хотите, но этим всегда опасно заниматься на любительском уровне.

На следующее утро она отправилась в трактир «Святой Георгий и дракон», пытаясь сообразить, в котором же часу Хью в конце концов ушел от нее. В четыре? В половине пятого? Должно быть, даже позже, потому что уже начинало светать.

Они проговорили почти всю ночь. О жизни после смерти. О религии. О самих себе. Болтали так, словно знали друг друга всю жизнь. У Хью был сын, который жил в Канаде со своей матерью, его бывшей женой, и Чарли удивилась: ей и в голову не приходило, что у Боксера может быть ребенок. Сына он не видел уже два года, борьба за опеку над ним шла не на шутку.

«Том, возможно, сумел бы вам помочь», — сказала Чарли, упомянув о муже вскользь, так, словно он был случайным знакомым.

Ох, и странное же Чарли испытывала ощущение, когда Хью уходил и она потихоньку выпускала его в раннее утро, совсем так же, как Тома из родительской квартиры, когда они еще только встречались. Они с Томом обычно возвращались домой после того, как кутили где-нибудь весь вечер, и целовались на диване, а затем, удостоверившись, что ее мать спит, занимались любовью, пытаясь вести себя потише и обрывая хихиканье в ужасе, что она вдруг проснется. Иногда они дремали, и, когда Том уходил, появлялись первые лучи солнца, а молочники начинали развозить молоко.