Питер Джеймс - Призраки прошлого

— Да. Миссис Леттерс была очень обеспокоена исчезновением своего кота.

Над чашкой чая поднимался пар. Перед ее глазами стояла страшная картина: Виола Леттерс, неуклюже распластавшаяся в густой грязи; руки раскинуты в стороны, словно она упала с огромной высоты. Чарли не могла смотреть, как поднимали тело.

Постукивая авторучкой по записной книжке, полицейский морщился от неприятного запаха, который все никак не выветривался из кухни. Сквозь завывание дрели по дому эхом разносился стук молотков.

— Значит, вы видели свою соседку вчера вечером?

Чарли кивнула.

— В котором часу?

— Около девяти.

— И вы предложили ей выпить?

— Да.

— Что именно?

— Джин с тоником.

— И много она выпила?

Вопрос не понравился Чарли: полицейский откровенно пытался подвести свидетельницу к определенному выводу, и это ее рассердило. Господи, ведь бедняга же не просто упала! Во всем виноват оползень. Чарли с трудом сдержала гнев:

— Нет, совсем мало.

— То есть вы не думаете, что потерпевшая могла быть навеселе, когда уходила?

— Нет, не думаю.

— Она пила перед тем, как пришла сюда?

— Не знаю.

Глазки-бусинки обвиняюще уставились на Чарли.

— Стена дамбы не была укреплена должным образом. Судя по всему, вода просачивалась через нее, подмывая тропинку. Понадобился один сильный ливень, чтобы ее смыть.

Чарли оцепенело покачала головой. Никак, полицейский вознамерился возложить всю вину на нее? Ну, этот номер у него не пройдет.

— За состояние дамбы отвечает водный надзор. Как я понимаю, ее проверяют каждый год, — сказала она.

Полицейский положил в чай сахар, размешал его, постучал по краю чашки ложечкой, стряхивая с нее воду, — он делал все это дольше, чем требовалось.

— А раньше кот у нее пропадал?

— Понятия не имею. Мы живем здесь всего несколько недель.

— А не могла ли ваша соседка пойти туда по какой-то другой причине?

— Я не знаю… — Ее сознание затуманилось.

Извините, мисс, не могли бы вы, если вам не трудно, сходить к Виоле и передать ей, что я буду чуть позже. Я, черт подери, где-то посеял свои часы, так что мне придется вернуться и поискать их.

Голос мужа Виолы Леттерс звенел в голове Чарли, и она почувствовала, что щеки у нее начинают гореть. Констебль Тайдимен наклонился вперед, словно учуял какой-то запах:

— А не заметили ли вы чего-нибудь странного в поведении миссис Леттерс прошлым вечером?

«Заметила: она очень расстроилась, увидев одну старую фотографию. К сожалению, снимок сгорел сегодня утром».

— Она не очень хорошо себя чувствовала. Я даже предложила отвести ее домой.

В самый первый раз, когда мы встретились, ну, когда вы приходили с сообщением от моего покойного мужа… Помните, я рассказывала вам, что мне уже передавали это же самое сообщение и раньше? В тот день, когда он умер?

— Может, вы хотите еще что-нибудь рассказать мне, миссис Уитни?

— Нет, не хочу. Извините, я сильно расстроена смертью соседки… Очень милая женщина, она была так добра ко мне.

Глазки-бусинки по-прежнему изучали ее.

— Если не ошибаюсь, недавно миссис Леттерс потеряла собаку? — Эти глаза притягивали Чарли как магниты. И казалось, просвечивали ее насквозь.

Чарли кивнула.

— Та погибла в результате несчастного случая с котелком? — гнул свое констебль.

— С чайником, — еле вымолвила она.

— А теперь вот произошел новый несчастный случай, — заметил собеседник.

Чарли прикусила губу. Тайдимен выглядел очень солидно в своей форменной куртке с полированными хромовыми пуговицами: этакий бравый констебль, гроза местных браконьеров, которого на кривой козе не объедешь; человек, который честно выполняет свой служебный долг, а вечером наслаждается чаем с пирогом перед экраном телевизора или пинтой пива с приятелем в пабе. Он задал еще несколько вопросов, допил чай и поднялся. Чарли проводила его до крыльца. На подъездной дорожке двое мужчин грузили большой черный пластиковый мешок в белый фургончик. Криминалист перезаряжал фотоаппарат. Вода снова падала с запруды.

Некоторые люди считают смерть чем-то обыденным — дескать, таков уж естественный порядок вещей. Но Чарли смотрела на это иначе. Смерть, не важно чья, представлялась ей страшным злом, волновала ее, выводила из равновесия, словно бы весь мир вдруг опрокидывался и, вместо того чтобы видеть небо, она обнаруживала, что смотрит в бездну.

Порой ее интересовало, что испытывают умирающие: вот что, например, чувствовала, упав с берега и уходя под воду, Виола Леттерс? Ей вспомнилась какая-то телепередача, участники которой рассуждали на эту тему: один из них, энергичный жизнерадостный мужчина, заявил, что утонуть — это достаточно приятный способ умереть.

Но с того места, где она стояла, с верхушки шлюза, это выглядело не очень-то приятно. И уж совсем мало радости было наблюдать, как тело Виолы Леттерс упаковывали в какой-то мешок наподобие мусорного.

Чистый бланк для обращения в архив за свидетельством о рождении загадочным образом исчез со стола. Чарли обыскала всю кухню, но он бесследно пропал.

Она вспомнила прошлый вечер, тот момент, когда Виола Леттерс вошла в кухню и заметила кассеты. Не она ли передвинула их? И рамку тоже? Голова у Чарли была тяжелой, — казалось, она начисто утратила способность вспоминать.

Ладно, дорогая. Мы поговорим об этом в другой раз. Теперь и эта возможность тоже испарилась.

Хью заехал за Чарли в половине восьмого на стареньком «ягуаре»-седане, который выглядел довольно солидно и вместе с тем эксцентрично. Чарли пошарила вокруг рукой, ища ремень, чтобы пристегнуться:

— Боюсь, ремни безопасности здесь вообще не предусмотрены.

— Ну и ладно, — сказала она, чувствуя себя довольно глупо.

Послышалось низкое завывание, едва они тронулись, и хриплый рев, когда Хью стал набирать скорость на подъездной дорожке. Приборы мерцали, а стрелка спидометра все прыгала и прыгала по шкале, никак не желая успокаиваться.

Свет фар выхватил из темноты белую ленту, огораживавшую место трагедии и закрепленную на колышке прямо посреди пешеходной тропки. Рядом висело большое объявление: «ПРОХОД ЗАПРЕЩЕН! ОПАСНАЯ ЗОНА!»

Пока они не миновали «Розовый коттедж», Чарли не произнесла ни слова. А потом сказала:

— Замечательная машина.

Хью улыбнулся:

— Согласен, разве что немного потрепанная.

Переключив передачу, он замедлил ход у рытвины рядом с дорожкой, ведущей к дому Гарфилд-Хэмпсенов, остановился в конце улочки и вырулил на шоссе. Вел он автомобиль мягко, спокойно, словно бы с должным почтением относясь к его возрасту. Один раз Хью, склонив голову, настороженно прислушался к тону двигателя, словно врач, осматривающий пациента. Чарли это казалось непривычным по сравнению с манерой Тома, который вечно лихачил.