Тим Каррэн - Биоугроза

На улице стояла девочка и смотрела прямо на меня.

Она походила на призрака, восставшего из могилы, тощая, одетая в грязные лохмотья. И в следующий момент я понял, что это вовсе не девочка. Внутри у меня что-то екнуло, и я почувствовал едкий запах страха, выступившего из моих пор.

Это была одна из Деток .

Я хотел было позвать остальных, но рот у меня стал словно резиновый, будто в десны мне вкололи дозу новокаина. Я издал какой-то слабый звук, который не услышал никто, кроме меня самого. Я просто сидел неподвижно, словно выструганная из дерева кукла. Возможно, если я притворюсь мертвым, та ужасная девочка просто пойдет своей дорогой. Но не тут-то было.

Она увидела меня.

Она знала, что я здесь. Возможно, заметила мое шевеление или учуяла мой запах - исходящий от меня запах страха - и ей захотелось большего. В пятнистом лунном свете я видел очень хорошо - бесцветные волосы, спадающие на плечи, серая кожа и жуткое морщинистое лицо, больше напоминающее африканскую маску, вырезанную из куска дерева с помощью ножа и долота. Ее светящиеся желтым светом глаза, сидели глубоко в огромных костлявых глазницах, словно свечи, горящие в глубинах шахт.

Тяжело дыша, с пересохшим ртом я стал поднимать винтовку. И, как мне казалось, делал это осторожно и уверенно. Но на самом деле, руки у меня дрожали так сильно, что я едва мог держать эту чертову штуковину

Девочка не приближалась.

Она оставалась на своем месте, а я - на своем.

Мне нужно было выстрелить в нее. Нужно было прикончить. Нужно было разбрызгать радиоактивную грязь из ее черепа по тротуару. И нужно было сделать это немедленно. Потому что, из-за телепатии или какой-то биохимии, если один из них узнавал о твоем местонахождении, об этом узнавали и все остальные.

Но я колебался.

Я знал, что Карл не стал бы мешкать, как и Техасец. Но даже после всего, что я видел и сделал, даже после нескольких встреч с этими маленькими упырями, во мне еще сохранились остатки человеческого, и мысль убить ребенка... или нечто, некогда бывшее ребенком... вызывала настолько горькое и тошнотворное ощущение, что меня буквально выворачивало наизнанку.

Голос у меня в голове не принадлежал Тени. Возможно, это был просто древний инстинкт, который подсказывал мне: - Погляди на эту гребаную тварь, Рик, это - не человек, это - не ребенок. Она серая, сморщенная, похожая на мумию, пыльная и грязная, будто нечто, выползшее из могилы. Она - ходячее мясо, и ничего больше .

Отличный совет. Я поднял винтовку и собирался уже прикончить эту тварь, поскольку знал, что должен это сделать. Но несмотря на то, насколько пугающим было это дитя, в нем было что-то несчастное. Больше от жертвы, чем от хищника, даже если оно было столь же смертельным, как топливные стержни, извлеченные из ядра реактора. В этот момент, возможно, почувствовав мою нерешительность, девочка протянула перед собой руки ладонями вверх, словно несчастный бродяга, просящий милостыню для своих голодающих собратьев.

Стреляй же, кретин.

Я навел на нее ружье и увидел, кто она есть на самом деле. Монстр. Кипящий, ползучий ужас из ямы с радиоактивными отходами. Даже с такого расстояния я видел эти глаза. Возможно, даже слишком хорошо, потому что они будто впились в меня. Возможно, они были не совсем светящимися, а блестящими, полупрозрачными, серебристо-желтыми, глядящими из тех углублений, словно мерцающие опалы, вставленные в глазницы черепа. В тех глазах не было ничего. Они были пустыми и мертвыми, пустоты, наполненные вакуумом, чернотой, которая могла существовать лишь за пределами этой вселенной.

Я колебался слишком долго.

Девочка уронила руки, а затем вскинула одну и указала на меня. Ее овальный рот раскрылся, словно пасть миноги, лунный свет блеснул на крошечных крючковатых зубах. И она закричала. Издала пронзительный жужжащий звук, похожий на стрекот саранчи на летнем поле, но такой громкий, что из ушей у меня едва не пошла кровь.

А затем начали появляться другие.

Из дальней комнаты донесся какой-то шум, и я понял, что это Карл с Техасцем готовятся к бою.

Я снова прицелился и выстрелил в девочку. Пробив оконное стекло, пуля попала ей прямо в грудь. Девочка отлетела назад почти на двадцать футов, разбрызгивая кровь и кусочки мяса. И тут же с ней случилось то же самое, что всегда бывало с Детками. Она загорелась. Будто то, что хранилось в ней, пришло в действие, потенциальная энергия превратилась в кинетическую. К тому моменту, как ее мертвое тело приземлилось на тротуар, оно уже дымилось, как мешок с горящим мусором. Какой-то бешенный голубой огонь вырвался у нее изнутри, плоть разжижилась, как горячее сало, задымилась и зашипела. Лицо сползло с черепа, а лежащий на земле почерневший скелет содрогнулся и распался на части.

Все произошло очень быстро.

Но к тому времени на улице собрались другие Детки.

Я не видел, откуда они появились. Может, из-под ржавеющих остовов машин, из канализации и окон подвалов. Может, вылезли из дымовых труб и спустились по кирпичным фасадам зданий, словно пауки. Как бы то ни было, они стояли на улице. Я насчитал с дюжину, но на подходе были еще.

Они встали полукругом перед входом в мастерскую, и стали о чем-то возбужденно тараторить, повизгивая. Глаза у них светились, рты открывались и закрывались, словно у угрей, втягивающих в себя воздух. Они указывали на меня своими костлявыми пальцами. И все издавали тот пронзительный вопль, словно говоря: - Вон, вон он. Он не такой как мы. Это - чужак. Убить его, убить его, убить его...

Они начали приближаться. Истощенные, одетые в лохмотья, волосы спутанные, лица искажены в злобной гримасе.

- Мать-перемать! - услышал я голос Карла. - Опять эти гребаные сопляки.

Он выбил ногой остатки оконного стекла. Техасец уже стоял рядом, с "Браунингом" в одной руке и "Дезерт Иглом" - в другой, будто какой-то бесстрашный партизан, готовый погибнуть с дымящимися пистолетами в руках.

Детки - их было уже два или три десятка - ринулись на нас, подпрыгивая, повизгивая и жужжа, словно стая насекомых. Я уложил троих, а Техасец - еще четверых. Двоих Карл разрезал буквально пополам. И это был сущий ад. От умирающих поднимались огромные облака пепла и маслянистого дыма, а живые наступали прямо по их головам.

Но никто из них не пробился сквозь град огня.

Некоторые оказались в трех или четырех футах от нас, и мы отбросили их назад, вскрыв черепа и продырявив торсы. Я всадил последние две пули в живот маленькому мальчику. Тот споткнулся и, напоровшись на зазубренный осколок стекла, торчащий в окне, и загорелся прямо передо мной. Карл оттолкнул ногой его труп обратно на улицу, чтобы мы не задохнулись от дыма.

Примерно в то время, как остальные начали отступать, а улица ярко пылала, словно зев крематория, по нам ударили с тыла. Я услышал крик Джени, а затем кто-то отбросил меня и Карла в сторону. Следующее, что я помню, это то, как та плененная нами безумная дама выпрыгнула в разбитое окно, перекатилась через тротуар и вскочила на ноги. Руки у нее были по-прежнему связаны за спиной. Карл перезарядился и хотел было уложить ее, но не успел.