Елена Блонди - Карты и сновидения [СИ]

Ей уже снился сон, легкий, как первый снег, слетающий с вечернего неба. Во сне была широкая лента песка, блестела под пасмурным солнцем, на песок набегала удивительно прозрачная вода, таская мелкие камушки и укладывая их в нужном порядке, который менялся с каждой новой волной.

Посреди безлюдного пляжа сидел на корточках мальчик в куртке пузырем. Опустив голову, чертил убитый вчерашним дождем песок черной изогнутой веткой. Потом встал, оглядывая огромный, в десятки шагов, рисунок. И Неллет, с замиранием сердца, увидела вместе с ним.

Огромная, хитро сплетенная паутина вассы, наверное, трудился долго, чертя от центра и отступая все дальше, двигаясь по кругу, держала в петлях и поворотах множество знакомых вещей.

Цветные перья, воткнутые в песок. Ветка с бутонами из сада в покоях Башни. Пузатый пузырек из-под чернил, с песком внутри. Обрывок прозрачной ткани. Поплавок с красным пояском. Страницы книги, прижатые камнем. Лента. Моделька какой-то машины. Лапчатый лист платана, солнечно-рыжий. Осколок тарелки с красивым узором. Горсть ягод, блестящих алыми брызгами.

Мальчик подумал. И, сняв с руки кожаный шнурок с нанизанными бусинами, устроил его в нужное место. Снова выпрямился, хмуря светлые бровки.

— Иди сюда, Йоши. Ну, давай!

Из-за его ноги в резиновом сапожке вывернулся белый котенок с серыми пятнами. Поднял тощий хвостик и уверенно пошел вдоль глубоко прочерченных линий, оставляя крошечные ямки следов. Войдя в пустой центр нарисованной паутины, мяукнул. И пошел обратно, выбирая новые пути, ведущие к мальчику.

— Кирюша! Кирилл!

Со стороны дальних домов спешила полная женщина, кутаясь в куртку с капюшоном, накинутым на волосы. Шла торопливо, увязая ботиками в песке, взмахивала рукой.

Взяла сына за плечо, становясь рядом.

— Ты замерз. Пойдем, там дедушка приехал. Привез тебе подарок.

— Мам. Сейчас. Йоши вернется.

Наталья посмотрела сверху на серьезное лицо. Вздохнула, улыбаясь. Потом распахнула куртку и через голову, цепляя растрепавшиеся волосы, стащила ожерелье из мелкого дешевенького жемчуга. Оглядев раскинутую по песку карту, присела на корточки, укладывая блестящую перламутром горсть бусин в песчаную петлю.

— Так?

Кирилл кивнул, улыбаясь в ответ. Подхватил на руки котенка, прижимая к курточке.

Вместе они медленно пошли к домам, наискось, оставляя рисунок ветру и неяркому солнцу. Кирилл слушал мать, держался за ее руку, спотыкаясь. А сам смотрел и смотрел на горизонт, где горы облаков складывались в мягко блистающие очертания огромной башни из перламутровых витков, этажей и прослоек.

Васса! Это же васса, сплетенная через миры!

Неллет собрала все силы, стряхивая неумолимый сон, рванулась, приподнимаясь на грубом ложе. Прямо навстречу ножу, твердо направленному в грудь. И упала обратно, теперь уже засыпая полностью.

На побелевшее обескровленное лицо, наконец, упала тяжелая капля, стекла по виску, притворяясь слезой, выкатившейся из закрытого глаза.

— Вот, — растерянно сказал Вест ножу, блестящему алой кровью, — вот так. А что?

Хотел выпрямиться, но потолок был слишком низким, и он остался стоять, склонив голову, будто скорбел над умершей любимой. На чужой звук медленно повернулся, по-прежнему держа нож перед собой. Открыл рот, собираясь сказать, но не понимал, что. Быстро перевел взгляд на низкую полукруглую дверь, заложенную поперек тяжелым брусом. И снова уставился в отчаянное мальчишеское лицо. Смуглое, с высокими скулами, узкими черными глазами, полными ярости. И волосы — черные, торчащие к плечам длинными иглами.

— Что? Как ты?…

Он узнал его. И ответная ярость заполнила мозг и сердце. Он стал молодым, этот тощий черномазый. Он, а не Вест, получил обещанное?

Даэд качнулся, переводя взгляд с яркого пятна на светлых складках платья на ошеломленное лицо Веста. Рванулся вперед, ощериваясь.

— Ты убил ее? Ты!

На стол с глухим стуком упала крышка стеклянных часов. Трава рванулась вверх и в стороны, поползла по столешнице, слепо ощупывая неровности камня. И одновременно с этим дверь сотрясли удары, брус задрожал, прыгая в железных петлях. Снаружи кричали, эхали, видимо, колотя чем-то.

— Нет! — Вест вдруг понял, что для вечной жизни, обещанной ему королями, необходимо сберечь тело, в которое эту вечность вдохнут.

Увернувшись от прыжка мальчишки и отбросив удивление на потом (почему они предали, одарив обещанным — не его?), он сгреб Даэда в охапку, прижимая мокрое от крови принцессы лезвие к горлу.

— Умрешь тоже.

Засмеялся, когда брус, подскочив, одним концом ударил в пол, а доски двери расщепились под ударами топоров. Подтаскивая пленника к столу, прижал его лицом к камню, освобождая руку. Схватил маленький флакон, на донышке которого еще оставалась густая, как чернила, синяя жидкость. Зубами выдернул пробку. И вылив в рот, глотнул, дернув головой, чтоб смахнуть слезы. Хватая Даэда за шиворот, развернул к себе, торопясь, потому что пещерка уже заполнялась орущими людьми, жаркими от долгих поспешных трудов — они прорубались через несколько запертых дверей тайного лабиринта, показанного Дакеем. Резко взмахнул ножом, целясь в живот, а так хотел в лицо, но нужно было сделать вернее.

И заорал, вертясь, размываясь и исчезая. Нож выпал из располосованной когтями руки, под ногами в тяжелых сапогах метнулась кошка со вздыбленной пестрой шерстью. Веером разлетелись мелкие кровяные капли, пачкая красными точками возбужденные лица небесных охотников.

— Живой, пацан? — один подхватил Даэда, быстро ощупал рассеченную кожу в лохмотьях рубахи, толкнул в сторону, кидаясь к принцессе.

Даэд кинулся следом, кривя лицо и мало что понимая. Видел только — она лежит, расцветая красным цветком, уже протянувшим лепестки через всю грудь и живот.

Кто-то схватил его за рубашку, пытаясь удержать. Люди стояли вплотную к лежанке, задние напирали, громко крича, но слова кругами расходились, и наступала тишина, полная шорохов и перепуганного маленького эха.

— Нет, — сказал Даэд, — нет, не может так. Никогда не может. Дайте мне. Я…

Он оглянулся на ошеломленные лица, еще не переполненные суровой печалью. Еще горячие от недавней короткой схватки в коридорах из камня, потные. Еще негодующие от того, что произошло тут, пока пытались успеть. И — не успели. Но скоро, вместе с полной тишиной, понимал он, она придет, эта мужская печаль, полная принятия неизбежного. И словами пытался не пустить ее.

— Должно быть что-то. Вы не понимаете, да? Что-то важное. Настоящее совсем! Я столько лет. Ждал. Да! Позовите его! Где джент Денна? Где королева Ами? Они должны! Я должен!

Наклонился, подсовывая руки под спину и колени Неллет. Закусив губу, смотрел в лицо, стараясь не видеть яркого пятна на груди. Со вспыхнувшей надеждой замер, нагибаясь ухом к самым губам. И медленно выпрямился, держа на руках легкое тело, закутанное в складки светлого платья. Подол повис, касаясь пола.