Елена Блонди - Ами-Де-Нета [СИ]

Агейя недоверчиво смотрела снизу вверх.

— Ты? Ты будешь гулять со мной? Как с Натен? Разговаривать? И в столовой рядом сидеть? Будто мы наилучшие подруги?

— Да, Агейя. Но я все равно буду дружить с Калемом. И с Натен. Но и с тобой тоже. Если тебе так понравится.

Тонкие бледные губы разошлись в улыбке, показывая мелкие зубки.

— Хорошо. Я согласна. Пойдем теперь. Уже скоро в спальни, пойдем вместе обратно.

— Я провожу тебя. И вернусь поговорить с друзьями. Я их люблю, и мне нужно разговаривать, понимаешь? Тебе ведь нужно.

Агейя просунула руку под локоть Неллет, прижалась к ее платью, приноравливаясь к шагам. Проходя мимо Калема, скорчила ему рожу.

Натен встала рядом с мальчиком, глядя, как за ветвями скрываются новые подружки. Агейя болтала о чем-то, вскрикивая и жеманно смеясь.

— Приехали, — мрачно сказала Натен, — и что теперь?

— Подождем Нель. Она ее за руку держит. Может, расскажет, чего поняла про нее. Орехов хочешь? У меня полный карман.

Расталкивая ветки, Калем уселся на бывшую тайную лавочку, вытянул ноги, шаря в кармане. Натен устроилась рядом, тоже вытягивая длинные ноги, укрытые серым подолом. Брала из ладони Калема орех и раскусывая тонкую скорлупу, стряхивала кусочки на траву, где валялись фантики. А белые крошки сладкой мякоти отправляла в рот.

Ночью Неллет и Натен стояли в умывальной у широкого подоконника. Натен внимательно слушала шепот подруги, переминаясь ногами в шлепках по холодному каменному полу.

— В ней внутри что-то очень плохое. Мне непонятно что. Нет, не так. Не насчет монеток и персиков. С ней самой что-то было. Ее отец. Он может приехать. И она сильно боится. Но я не поняла, чего именно. И мне ее жалко, Нати.

— Одни неприятности будут, вот увидишь, — пообещала Натен со вздохом, — а когда он приедет, сказала? И не отец это. Отчим. Она сирота.

Неллет пожала плечами, поправила ворот ночной рубашки, спустившийся с плеча. От черного стекла тянуло ночным холодком. И такое же черное стекло увиделось ей в сердце Агейи, за которым кроме холода и отчаяния она ничего не смогла разглядеть.

— Не сказала она. Вообще о нем не говорила. Это я сама увидела, внутри. А еще, Нати, — Неллет тихо и удивленно рассмеялась, — у нее в голове и правда, ее мать — волшебница и царевна. Настоящая.

— Сама себе, значит, врет, — авторитетно постановила Натен, по-взрослому качая головой, — напридумывала сказок и верит в них.

— Нет. Там что-то другое. Настоящее и одновременно — будто вранье. Но такое… я не могу сказать точно. Будто бы правильное. Нужное.

Неллет замолчала. И Даэд, отложив свиток, встал, наливая из кувшина в кубок красного туама, исходящего сладким горячим паром. Подал Неллет, придерживая серебряное донце. Она благодарно кивнула, сделав несколько глотков. Протянула руку, беря положенный к туаму белый тоненький хлебец.

— Я очень виновата перед Агейей. Хорошо, что она простила меня. Но именно моя вина заставила ее остаться. Кто-то остался там, Дай. Когда мы сотворили Башню. И я рада, что Агейя осталась не одна.

— Ты была добра с ней. Разве нет?

— Я поздно поняла, что происходило на самом деле. А еще я ведь была совсем девочкой. Мы дружили год. И в конце того года дружили уже вчетвером, по-настоящему. А потом Натен сделала это. А я не остановила ее. Я, как и она, полагала, что мы делаем правильно. Делаем лучше для Агейи. Возьми свиток. Я хочу закончить, чтобы оставить мысли бумаге, а то ко мне придут нехорошие сны. Это плохо для равновесия Башни.

Даэд поставил на поднос кубок. Но перед тем, как писать дальше, вышел, и поклонясь новому кенат-пине, отослал его к стражу. За шатром принцессы, далеко среди колонн мелькали цветные платья девушек, наводящих порядок в оранжерее. Помедлив, Даэд ушел туда и вернулся, поставил рядом с напитками узкую вазу на широком основании. Неллет улыбнулась, трогая пальцем вывернутые лепестки роскошного желтого ириса.

— Спасибо, Дай. Мои любимые. Они росли там, в цветнике нашей школы.

— Вот на что похожа твоя опочивальня, моя принцесса. На цветок ириса.

— Да. Я так хотела. Ты готов писать дальше?

Книга исхода.

То, о чем с таким раскаянием говорила Неллет, случилось перед весенним балом. Им уже исполнилось по двенадцать лет, а Калему шел четырнадцатый. Агейя недавно отпраздновала свой десятый день рождения.

— Хотя я не могу назвать день рождения праздником. Я нашла ее в тайной нише, куда она забилась и мрачно отказывалась выйти в украшенную гостиную, где ждал торт и поздравления. Отказывалась переодеть платье, причесать волосы и даже почистить свои ботинки. С великим трудом мне удалось уговорить ее побыть на ужине полчаса, где она слушала поздравления, глядя исподлобья на торжественных наставниц и веселых детей с кусками вкусного торта.

Веа Клодэй вздохнула, когда девочка ушла, пробормотав положенные слова благодарности за устроенный праздник.

— Бедный ребенок. А ведь у нее такой прекрасный отец. Заботится, и присылает нам множество нужных вещей. Дорогих. Зимой оплатил поездку на снеговые скалы. Хорошо, что вы, девочки, взяли ее под крыло. Может, получится из нее добрый человек.

А через два месяца состоялся праздник мэйо. Бал зеленой листвы. Старшие после этого праздника покидали школу, а младшие переходили в следующий класс.

В шкафчике Неллет висело новое платье. И для Натен они сшили платье, не менее прекрасное. Калем с мальчиками пропадал в саду и в мастерских, где наставник по ремеслам джент Сарус помогал им делать фонарики из живых цветов и веток с зелеными листьями.

А еще девочки решили сделать Агейе сюрприз и тайно сшили ей новое платье, хотя младшим было достаточно украсить цветами свои старые парадные одежки.

— Раз уж она с нами, эта привяза, — решительно заявила Натен, — нечего тогда нас позорить. Будет на балу, как новая монета.

— Нет, — сказала Агейя, сидя на кровати Неллет и глядя на голубое воздушное платьице, которое девочки держали перед ней на руках, — не хочу. Не буду надевать. Сами носите.

— Агей, так нельзя, нехорошо, — Неллет встряхнула тонкую ткань, и та заблестела в электрическом свете, — посмотри. Мы так радовались, что это для тебя. Шили по ночам. Чтобы ты была красивой.

— Я не хочу красивой! — у девочки задрожали губы.

Натен по своей привычке закатила глаза и пробормотала что-то. Неллет свернула платье, опуская руки.

— Ладно. Если не хочешь. Но жалко. Мы так старались. Я очень радовалась, что ты будешь с нами и такая красивая.

Она убрала платье в шкаф. Агейя сползла с кровати, подошла к ней, кусая губу и думая о чем-то. Уточнила:

— Ты так хотела, да?

Неллет кивнула. За дверями слышалась музыка и радостные возгласы. Во всем доме царила радостная суматоха. Через полчаса начнется обед, потом все перейдут в танцевальный зал, украшенный зелеными фонариками и гирляндами из цветов. Ко многим приехали родители. Калем уже водил своих по территории школы, хвалясь тем, что он сделал за этот год, и скоро появится отец Натен — высокочтимый мастер джент Тен. А они с Неллет все еще не одеты, стоят в спальне, уговаривая упрямую Агейю прихорошиться.