Елена Блонди - Ами-Де-Нета [СИ]

— Ты говорил, нет ничего в пустоте кроме Башни.

Вест встал перед ложем, расставив сильные ноги и насмешливо оглядывая Даэда с принцессой на руках.

— И тем не менее, мы тут, малыш Дай. Ты, я и наша принцесса. Привет тебе, бывший весенний муж, захвативший себе и лето, а ныне — сенто-вестник, предтеча холодной осени и грозной зимы. Ты уже понял, где мы?

— Башня… где Башня, Вест? — Даэд снимал с рук принцессы петли, дергал шнуры на талии, придерживая ее под спину другой рукой.

Вест высокомерно пожал плечами.

— Ты верен себе. Мыслишь узко, видишь коротко. На что нам Башня, если мы сумели обрести свободу? А всего-то нужно было забрать принцессу из ее покоев, показывая, она такая же баба, как прочие. И пустота открылась, гостеприимно давая нам увидеть другие места. Их тысячи! Я выбрал для своего народа самое лучшее!

Он оглянулся. И толпа поспешно закивала, шепча славословия герою.

— Лучшее. Это — лучшее? Немерос! — Даэд крикнул, повторяя имя, — Немерос! Ты был учителем мне, а теперь ты жалкий старик. Вы все. Посмотрите на себя. Пещера. Это вам жизнь? Зачем же тогда молитесь на слова спящей? Или мир без нее невыносим?

Слова повисли в полной тишине, нарушаемой треском огня. Старик, что привел Даэда, кашлянул, опуская лохматую голову.

— Щенок… — голос Веста заледенел, выплевывая слова острыми осколками, — тебе кажется, что дорога к счастью должна быть устелена мягкими покрывалами? Мы боремся. И совершаем ошибки. А потом исправляем их. Пытаемся снова! В этом наша судьба. А не паршивый неумолимый хэго с родины маленькой Неллет. Слабые — убоятся! Сильные — дойдут!

— Слабые — убоятся, — пронесся по толпе послушный шепот, усиливаясь и звончея, — сильные — дойдут! Слабые — убоятся! Сильные — дойдут!

Вест кивал, за его спиной возносились сжатые кулаки, ткань падала к плечам, обнажая костлявые руки. Даэд перестал слушать, лихорадочно пытаясь придумать, как теперь быть. Один в чужом мире, с полумертвой женщиной на руках, и никуда не деться. Быть именно тут.

— Слабые — … — мерно скандировала толпа.

Даэд нашел глазами старика. И подобрался, встретив острый взгляд из-под седых бровей. Бывший наставник пошевелил губами, касаясь их грязным пальцем, постукал по ним и поднес ладонь к уху.

— Я! — голос Даэда перекрыл скандирование, — вы слышите меня? Я вестник осени Сенто! И я расскажу вам, что мне поведала великая Неллет. Тихо!

Вест поморщился. Но не оглянулся, продолжая стоять, уперев руки в расшитый пояс. А за спиной мгновенно смолкли голоса, воцаряя жадную тишину.

Даэд наклонился к лицу Неллет, прошептал еле слышно в ухо:

— Молчи. Я сам.

— Счастливые люди высокого правителя Веста! Великая Неллет рада проснуться к вам и счастлива позаботиться о вашем счастье. Хотите теплой осени без наводнений? Мягкой зимы без жестоких морозов? Без тварей, что приходят в пещеры забрать на еду беззащитных детей?

— Ахх, — пронеслось по толпе. Женщины вставали и подходили ближе, жадно глядя на Даэда.

— Великая Неллет обещает вам счастье покоя. Если вы устроите и ей настоящий дом. С теплым очагом и крепкими стенами. С друзьями, которые будут стеречь ее сны. Я — сенто-вестник, первый из шести сенто, который справился и разбудил королевну Неллет. Я избран ей в передающего сны счастья. А для записей, которые укрепят сны в будущем, избран ею учила Немрос.

— Он же старик, — прошелестел чей-то шепот и умолк от резкого окрика.

— Если же нет для нее теплого дома с крепкими стенами… — Даэд грозно обвел глазами толпу, — что ж, прямо сейчас Неллет уснет, и пробудится только весной, встречая тех, кто пережил зиму. Сам. Без ее заботы.

— Есть, — уверенно крикнул молодой мужчина из середины толпы, — дом Эхилея, что рядом с наружной стеной. Эхилей, что погиб на охоте третьего дня. Его жена ушла давно, там пусто. Но пока еще дом живой. Даже с вещами всякими.

— Да, — загомонили вокруг, радуясь простоте решения, — ясно, да, дом Эхилея.

— Ведите нас, — Даэд осторожно спрыгнул, прижимая к груди Неллет, такую легкую и совсем неподвижную.

Обошел Веста, тот повернулся, сводя белые брови. Но тут же сделал милостивое лицо, помахивая рукой гудящей толпе, пошел следом, кивая во все стороны.

— Сенто-вестник, — пересказывали друг другу люди, — надо ж, кто и подумал бы. Первый из шести сенто, а может, будет нам в этом году счастье? Теплое, для человеков.

— Ты поумнел, — вполголоса похвалил Вест названного брата, идя рядом с ним по каменному лабиринту, — и прекрасно. Я прослежу, чтоб устроили вас хорошо. И поставлю охрану.

— Не надо охраны.

— Не тебе решать, младший.

Даэд собрался возразить, но Вест повернулся к людям, которые следовали за ними на почтительном расстоянии.

— Слава вестнику-сенто, который теперь неусыпно заботится о великой Неллет!

— Слава-слава-слава! — покатилось по коридору.

— А не сумеешь, неусыпно, — негромко продолжил, обращаясь к Даэду, — придется вернуть принцессу ее возлюбленному Янне-Валга. Что рот раскрыл? Думаешь, пока ты скитался, бросив ее на двадцать лет, наша Неллет блюла тебе верность? Не знаю, примет ли ее Яннеке, такую… не очень живую. Но мы попросим.

Двадцать. Даэд опустил глаза к своей руке на талии Неллет. Рука взрослого мужчины. С кольцами, полученными неизвестно когда, и потерявшими свою ценность в мире, отражающем Башню. Таком далеком. Таком же далеком, как те шестнадцать лет, в которые он заснул, держа в руке ладонь Неллет. Двадцать лет?

Наверное, он спросил это вслух, потому что Вест поправил, издевательски сочувственным тоном:

— Двадцать шесть, младший. Не забывай, ты — шестой вестник месяцев сенто. Последних, из тех, что прошли вне Башни.

Дом оказался неожиданно уютным. Видимо, Эхилей был крепким хозяином своей одинокой жизни. Пока не погиб на охоте. Лавки вдоль стен заполняла простая утварь, в камень над ними вбиты крюки с развешанными топорами, кирками и веничками сушеных трав. В очаге под каменным козырьком кучкой лежали черные угли, над ними решетка держала казан и ковши с закопчеными днищами.

А потолка не было. Даэд устроил принцессу на деревянной кровати, устланной толстыми покрывалами, поглядывая на серое небо, по которому снова и снова проплывали днища кораблей, будто они все под водой, на дне. Как они шествуют по небу? Летучие корабли?

Он пока что выбросил из головы все вопросы. Кроме самого важного — надо оберечь Неллет, и не дать ей заснуть.

Рядом суетился старик, Даэд взглядывал на него, морщась от изумленной жалости, отводил глаза, слушая поспешливое бормотание, полное боязливой надежды. Это Немерос? Наставник с величественной осанкой, с гордой головой, полной знаний. Если народ покинул Башню меньше, чем тридцать лет назад, неужели столь малого срока оказалось достаточно, чтоб отбросить человеческое сознание в дебри почти бессмысленности?