Дмитрий Витер - 23 рассказа. О логике, страхе и фантазии

— Уточните этот момент, пожалуйста: пострадавший упал на пол затылком, но у него также были травмы на лице?

— Да, это так.

— Мог ли пострадавший получить эти травмы от падения на пол?

— Нет, судя по всему, они были нанесены тупым предметом, когда пострадавший уже лежал на полу.

— Где находился в этот момент подозреваемый?

— Сидел на полу возле тела. Его руки были в крови.

— Благодарю вас, свидетель свободен. Ваша Истинность, к доказательству прилагается вещественное доказательство — книга, испачканная кровью жертвы, с отпечатками пальцев обвиняемого.

— Истину говорите.

— Итак, мы доказали, что дружба между Третьяковым, Маркиным и Корнеевой, а также брак между Маркиным и Корнеевой привели к мотиву мести со стороны Третьякова к Маркину. Свойство мстительности усиливается профессиональными разногласиями между обвиняемым и убитым. Добавив в формулу условие нахождения Третьякова на месте преступления в совокупности с истинностью фактов наличия пятен крови на его руках и отпечатков пальцев на орудии убийства, приходим к логическому выводу о существовании и единственности убийцы, которым, следовательно, является Третьяков. Доказана истинность формулы «Убийца существует и единственен, и Третьяков принадлежит к множеству подозреваемых в убийстве». Отсюда следует, что корнем уравнения УБИЙСТВО (х, М) является Т. Убийца — профессор Третьяков. Теорема Виновности доказана.

— Спасибо, Прокурор. Есть ли вопросы у ученого совета присяжных?

— Нет, ваша Истинность.

— Доказательство теоремы 1 означает невозможность доказательства теоремы 2. На этом заседание суда объявляется…

— Возражаю, ваша Истинность!

— Адвокат Галушкин? Вам есть что добавить?

— Простите, ваша Истинность. Я осмелюсь обратить внимание уважаемого суда на область определения предиката УБИЙСТВО. В случаях, если смерть наступила от естественных причин, данный предикат не определен, а множество подозреваемых является пустым.

— Протест принят. Готов ли адвокат предъявить доказательство Теоремы Невиновности?

— Да, ваша Истинность. Вот, я тут набросал чертеж. Высота стремянки. Вес погибшего. Траектория падения со ступеньки. Вес монографии Клини «Введение в метаматематику». Смотрите, тут все рассчитано! Маркин вполне мог оступиться, пытаясь дотянуться до книги с верхней полки, упасть, разбить затылок, а потом на него сверху падает тяжеленная книга. Третьяков бросается на помощь, отбрасывает в сторону упавшие книги, оставляя на них отпечатки, пытается поднять своего коллегу… Да, у них имели место конфликты и несовпадение точек зрения, но оба они являлись уважаемыми профессорами, не совершившими ни одного антиобщественного проступка. Мне кажется, это доказывает…

— Адвокат, вы не на собрании физического кружка. Вы можете построить логическое доказательство сказанного вами?

— Я… Я попытаюсь… Но разве не очевидно, ваша Истинность, что…

— Адвокат Галушкин, вам прекрасно известно, что мое личное мнение ничего не означает. Доказательство теорем Виновности или Невиновности должно быть выполнено в рамках классической математической логики. Любая попытка нарушения может привести к прецеденту, ложному высказыванию в будущих доказательствах, и приведет всю систему к противоречию. Вы знаете, что это означает?

— Да, ваша Истинность. Из лжи следует все что угодно.

— Именно, адвокат! Отпущенные на свободу преступники. Невинно осужденные граждане. Утрата доверия общества к системе правосудия. Волна самосудов. Сядьте и потрудитесь подготовить логическое опровержение Теоремы 1.

— Но мне недостаточно данных о произошедшем в библиотеке, ваша Истинность. Я предлагаю суду заслушать показания обвиняемого.

— Какой в этом смысл? Парадокс лжеца показывает, что показаниям обвиняемых нельзя доверять!

— Мне это известно, ваша Истинность, но его показания могут натолкнуть как меня, так и уважаемого прокурора на логические выводы, которые мы могли упустить.

— Что ж… Хотя обычно это и не практикуется, но в ситуации, когда оба доказательства неполны, мы можем пригласить Обвиняемого для дачи показаний. Адвокат, задавайте ваши вопросы.

— Спасибо, ваша Истинность. А вот и мой подзащитный. Садитесь, пожалуйста. Клянетесь ли вы говорить истину и не вводить суд в противоречие?

— Клянусь!

— Представьтесь.

— Третьяков Иван Петрович.

— Расскажите суду, что произошло в тот вечер в библиотеке.

— Я убил Олега Маркина, или я не убивал Олега Маркина.

(Шум в зале, возгласы: «Противоречие!»)

— Простите, Иван Петрович, но это не имеет смысла!

— Вовсе нет. Я высказал дизъюнкцию двух утверждений. Одно из них истинно, другое ложно. По закону исключенного третьего, моя фраза истинна, не так ли? В какой руке яблоко?

— Какое яблоко?

— Не обращайте внимания. Вы хотите знать, что произошло в тот вечер в читальном зале? Хорошо, я расскажу…

— Что я наделал… — профессор Маркин снимает очки и протирает их клетчатым носовым платком, затем шумно сморкается в него. — Ваня, ты не представляешь, как это тяжело, нести такой груз ответственности. Если бы Софи была жива…

— Софи нам бы не помогла, — профессор Третьяков хмурится, вышагивая по пустому залу библиотеки. — Ты сам виноват: раскрутил всю эту судебно-логическую науку, и что теперь?

— Я же не думал, что они всерьез начнут применять это на практике как единственный инструмент правосудия! Суды похожи на научные диспуты, а люди свелись к переменным в уравнении. Присяжные занимаются лишь формальной проверкой доказательства. Это… это безнравственно.

— Боюсь, предикат безнравственности еще не выведен, коллега. Впрочем, они и до этого дойдут. Вывели же они Любовь, Дружбу, Ненависть… Вопрос времени.

— Но что мы можем сделать? Смотри, по Теореме Геделя о неполноте, если формальная арифметика непротиворечива, то в ней существует формула, которую нельзя ни доказать, ни опровергнуть. Должно быть судебное разбирательство, которое нельзя формально довести до конца!

Третьяков качает головой:

— Вряд ли это поможет. У любого поступка найдутся причины. Эти судебные логики превратят в формулу любое твое решение, любое действие. Я думаю, если непротиворечивость формальной арифметики не может быть доказана средствами этой теории, должен быть другой, Высший суд.

— Иван, ты говоришь о Боге?

— Пока лишь о логической системе, более совершенной, чем та, которую ты популяризировал. Нужно вернуться к самому началу. К аксиоматике. Попробовать другой подход, взять неклассические логики, работы интуиционистов.

Маркин почесал в затылке:

— Надо рискнуть. Хотя, учитывая наш возраст, можем не успеть.