Дмитрий Витер - 23 рассказа. О логике, страхе и фантазии

— Люк Брайтман, служба таможенного досмотра. Приветствуем вас в Сан-Сити. Это весь ваш багаж?

— Да. Какие-то проблемы, офицер?

— Чистая формальность. Ваши документы, пожалуйста.

«Звезда» прикладывает к сканеру большой палец, и его данные вместе с текстом заполненной декларации появляются у меня на планшете. Некто Даг Слимми. Прибыл на музыкальный фестиваль. В документах все чисто.

— Я попрошу вас пройти со мной для досмотра вашего багажа.

— С какой стати?

— Параграф 74-й устава Таможенной Службы позволяет производить выборочную проверку пассажиров в качестве превентивной меры, направленной на предотвращение террористических актов. Это не займет много времени. Если вы против, то можете обратиться к старшему офицеру, но в этом случае досмотр может лишь ужесточиться, мистер Слимми.

«Звезда» вздыхает и направляется вместе со мной за стеклянную дверь. Звуки космопорта сразу стихают, хотя сквозь прозрачные стены таможенный коридор и зал прилета видны как на ладони. Спрашиваю, сам ли он упаковывал вещи. Ответ утвердительный. Ставлю чемодан на стол — такие выползают каждый день по лентам-транспортерам из чрева прибывших кораблей бесконечным потоком. Прошу пассажира открыть кодовый замок. Бегло осматриваю содержимое, едва прикасаясь к вещам подушечками пальцев. Под ворохом одежды дикой расцветки пакет с предметами гигиены. Пальцами я тут же чувствую знакомое покалывание. Осторожно запускаю руку в чемодан и вытаскиваю наружу тюбик с зубной пастой — несколько упаковочных шариков-светлячков при этом высыпаются на стол и с грохотом катятся по полу.

— Это принадлежит вам?

Слимми — если это его настоящее имя — молчит. Знает, что сказать ему нечего. Я медленно отвинчиваю наконечник, принюхиваюсь к содержимому. Ничего. Легонько сдавливаю пальцами.

Из тюбика выдавливается черная маслянистая на вид капля, но не падает на пол, а повисает в воздухе, как маленький мыльный пузырь. Ее частички начинают расползаться в стороны, как расцветает чернильная капля в стакане воды. Вокруг слишком светло, чтобы тьма могла сохраниться. Через несколько секунд темное пятно в воздухе тает, я завинчиваю крышку тюбика.

— Это не мое! — Слимми заметно бледнеет — его шутовской головной убор окончательно сползает с головы, и под ним обнаруживается аккуратная стрижка — ну как у банковского служащего, никак не ярко-красные патлы или что там носят на голове эти неформалы. — Вы мне подбросили.

— Мои действия были зафиксированы камерами видеонаблюдения, впрочем, как и ваши. Вы имеете право хранить молчание…

Дальше всегда самая скучная часть. Мне уже неинтересно, что он скажет, что за оправдания будет искать, какие посулы предложит. Все они одинаковые — эти мелкие сошки. Наркоманы. Драг-дилеры. Контрабандисты. Террористы-одиночки. Безумцы. Борцы за идею. Адепты запрещенных религий. Они схожи в одном — пытались пронести в Сан-Сити эту субстанцию. Тьму. Пытались, но не смогли. Вот и этот сопляк не смог. Потому что в тот день была моя смена. Моя последняя смена…

— Все это крайне любопытно, мистер Брайтман, — я решился перебить рассказчика. Таможенник вздрогнул, как будто до сих пор находился на своем посту в космопорте Сан-Сити.

— Вы не против, что я вам все это рассказываю?

— Что вы, продолжайте!

— Это все бессонница. Я люблю здесь бывать — тут так светло… Обычно в этот час в кафетерии никого нет — мне просто повезло, что я наткнулся на вас. Куда подевались мои манеры — я даже не спросил, как вас зовут?

— Зовите меня Джонсом.

— Рад знакомству, мистер Джонс. Если честно, боюсь засыпать. Я часто просыпаюсь от кошмаров… — глаза Брайтмана затуманились, и он крепче сжал ногами увесистый черный чемодан, стоящий под его стулом на полу…

— …Я часто просыпаюсь от кошмаров, которые преследуют меня уже много лет. Мне снится, что Джулия и Питер проваливаются сквозь вычищенные до блеска мостовые Сан-Сити в бездонную дыру, что разверзлась у них под ногами. Иногда я успеваю схватить за руку жену, иногда — сына, но потом они все равно срываются вниз… Или мне снится, что мы празднуем день рождения Питера. Огромный торт с десятком свечей в самом центре стола. Сын собирается задуть их, но я хочу взять фотоаппарат, выхожу в соседнюю комнату, а когда оборачиваюсь, то вижу сквозь прозрачные стены, что гостиная погружена во тьму: целый куб темноты посреди моего дома. Где-то там внутри горят свечи на именинном торте, и я вижу лицо Питера, склонившегося над ними. «Не задувай!» — хочу закричать я, но во сне крикнуть не удается, вы понимаете. Питер задувает свечи, и тут же и он, и Джулия начинают кричать в темноте… А иногда в сновидении мои жена и ребенок стоят вместе со мной в комнате для досмотров. В реальности это запрещено инструкцией, но во сне они там, и на столе стоит огромный черный чемодан. Я не знаю, чей он, и все равно открываю. Чемодан полон темноты. Она выплескивается наружу, как язык пламени, и пожирает мою семью, а потом и меня… И я просыпаюсь, опять и опять…

На самом деле, все произошло иначе. Я находился на работе — тогда еще служил в полиции Сан-Сити. Мне передали сообщение, когда мы вскрывали жилище наркомана, умершего от передозировки — шприц с остатками черной субстанции все еще торчал в его руке, а глаза зияли, как две черные дыры. Я бросился домой. Из патрульного аэрокара увидел, что дом оцеплен полицией, и со всех сторон в него светят мощные прожекторы. Из дверей выносили тела в мешках… Теракт — сказали мне. Террористы запустили эту дрянь через вентиляционные трубы. Весь дом затянуло темнотой. Некоторые выжили, хотя они ничего не помнили, и потом проходили интенсивный курс лечения светотерапией. Моей семье не повезло. Джулию и Питера разорвало на куски…

Брайтман замолчал. Я был уверен, что сейчас мужчина расплачется, но он лишь пододвинул свой чемодан поглубже под стул.

— Я сочувствую вашей потере, — сказал я тихо. Автомат в кафетерии беззвучно доставил на стол поднос с напитками, и я придвинул к Брайтману стакан воды.

— Спасибо. Постойте, вы же никогда не бывали на нашей планете! О, вам стоит увидеть ее хотя бы однажды. Система ZX-237, называемая также Обителью Света, — уникальное место. Благодаря расположению небесных светил, у нас никогда не бывает ночи — иногда свет ярче, иногда слабее, но естественной темноты не наступает.

— Серьезно?

— Такие планеты не редкость, но наша — особенная. Что-то такое есть в ее гравитационном поле — физики это уже объяснили, но мне этого все равно не понять. Давайте так: сожмите ладони, как будто пытаетесь удержать между ними пригоршню воды.

Я подчинился.