Елена Булганова - Девочка, которая ждет [litres]

– Хочу, – сказал я. – Но еще больше хочу никогда больше не видеть тебя.

– Ну, так настучи по головам этим типам. Если повезет, и их заставишь говорить, и нашу связь разорвешь!

– Не надо, – вклинился в наши истеричные вопли спокойный голос Великого Жреца. – Я сам ими займусь.

Мы мигом заткнулись. А Тир-Убрель легко подхватил с земли треугольник, выглядевший так безобидно, остановился ровно посередине между двумя скорчившимися на камнях телами и на общем языке спросил тихо:

– Вы ведь знаете меня?

Те дружно затрясли головами.

– Вы знаете меня, – уже утвердительно повторил Тир-Убрель таким спокойным голосом, что меня пробрала дрожь. – Потому что я знаю вас. Я – Великий Жрец. Пятьдесят дней назад вы ворвались в мой дворец и захватили его. Вы убили моих подданных, а потом расправились со мной.

– Не-ет, господин, – тихонько заскулил биорд на своей дикой смеси языков. – Это были не мы. Мы вас не знаем.

– Вы знаете меня, пусть и не в этом теле. Но сейчас это не имеет значения. Я желаю знать, находится ли в этой крепости в заточении пара взрослых атлантов. И кто из вас двоих готов провести меня к ним. Потому что сейчас я буду считать до пяти, и кто первым успеет изъявить свое согласие, тот останется жив. Если я досчитаю прежде, чем услышу ваши голоса, – убью обоих. Это ясно?

Я просто оцепенел от этих слов. До этого я считал в душе, что Жрец и мухи не обидит, как большинство местных обитателей. А сейчас даже смотреть на него было жутковато.

– Но, господин, мы не можем этого сказать, – захныкал одноглазый. – Мы всего лишь наемные охранники и сами ничего тут толком не знаем. И мы никогда не видели Великого Жреца, даже не знаем, кто это такой. Мы пришли с поверхности земли, если вам это интересно…

Он явно пытался заговорить Жрецу зубы. Но тот оборвал его лепет коротким взмахом руки. Потом что-то пере-щелкнул на красном пульте, быстро направил тупой угол треугольника сначала на одного пленника, потом на другого, и я едва успел заметить белый луч толщиной с нитку, вырвавшийся оттуда. Биорд и одноглазый с ревом принялись кататься по камням, синхронно обхватив колени.

Тир-Убрель снова что-то поменял на пульте.

– Неинтересно. Об этом позднее расскажет тот, кто останется в живых. А теперь я выставляю смертельный заряд. Прежде чем я начну считать, вспомни, как ты, – кивок на одноглазого, – парализовал меня вот этой штукой. Как вы убивали моих подданных одного за другим, хотя я рассказал вам все! Как я молил вас оставить их и заниматься только мной, раз уж вам так хотелось насладиться чужими страданиями!

Смертельная бледность слоем известки залила лица обоих. Кажется, до них дошло…

– Раз, – сказал Жрец.

Хриплое квохтанье едва ли могло сойти за желание сотрудничать. Похоже, от ужаса оба пленника утратили дар речи.

– Два.

– Я скажу, я! – взвизгнул биорд, вскидывая руку.

Предмет в руках Жреца едва заметно дернулся, одноглазый с диким воплем изогнулся дугой, на миг коснувшись затылком собственных ступней. И тут же обмяк, в широко распахнутом глазу отразился ужас внезапной смерти.

Ахнула Иола, я до боли стиснул челюсти.

– Вставай! – скомандовал Жрец. – И веди нас.

Биорд, громко клацая зубами, попытался выполнить приказ, но ноги его были парализованы, и он с криком повалился на бок.

– Не убивайте, господин Жрец, умоляю, я не могу идти!

– Так ползи, – спокойно распорядился Тир-Убрель.

И тот действительно пополз, опираясь на локти и по-змеиному волоча за собой тело. Скоро он уткнулся в одну из стен, совершенно глухую, на мой взгляд. Распластался по ней, пытаясь добраться до нужной точки, не сумел, забился на камне, громко скуля от отчаяния. Я подошел и поднял его за шкирку. Пленник долго возил дрожащей трехпалой рукой по стене, никак не мог найти нужную позицию. Наконец каменная створка бесшумно ушла вбок.

Мы вступили в темное круглое помещение, и моментально в глубине камня начало разгораться голубоватое свечение.

Хотя я и без него уже разглядел винтовую лестницу и начал подъем, волоча биорда за собой по ступенькам. Жрец и Иола шли следом. Миновали несколько этажей, пока тип у меня в руках что-то не пропищал. Тогда с лестницы мы перешли в сплошной коридор без дверей. Биорд пополз по нему на четвереньках, я отстал, пытаясь совладать с предательской дрожью в ногах. Сейчас станет ясно, жив ли Соболь…

Вдруг я ощутил холодную ладошку Иолы в своей руке и страшно удивился. Кажется, мы в ссоре, разве нет?

– Алеша, мне было так страшно, – проговорила она.

– Мне и сейчас страшно.

– Я имею в виду, когда Жрец убил второго. Хотя он точно это заслужил.

– Да, – сказал я. – Зато этот на что угодно теперь готов. Хотя и у меня послевкусие осталось тяжелое. А биорд уже снова ощупывал стену, и на этот раз ему удалось самостоятельно встать на полусогнутые конечности. Снова отъехавшая створка, а за ней…

Темная комната, в которой все из камня, включая стулья и лежанки. И Соболь, стоящий напротив входа, и выглядывающая из-за его плеча мадам Софи с дорожками слез на щеках! Иола с визгом рванула вперед и повисла разом на обоих. И тут же завопила:

– Ой! Простите!

Я только тогда заметил, что руки у Эрика Ильича перемотаны окровавленными тряпками. На противоположной от входа стене каменная облицовка напрочь сорвана, железные шипы погнуты, в некоторых местах даже вырваны. Похоже, наш директор воевал с Кусачим камнем не один день.

В этот момент в камеру вошел Жрец, пинками подгоняя перед собой пленника.

– Данко? – ахнула мадам Софи.

Соболь же вперил в вошедшего настороженный взгляд.

– Н-не совсем, – решил я прояснить ситуацию. – Это Великий Жрец.

Недоумевающее молчание.

– Надеюсь, не тот, по чьей милости мы оказались здесь? – прищурился Эрик Ильич.

Флэмм отвечал с печальной усмешкой:

– Не тот, Эрик. Я – Тир-Убрель, последний законный Жрец этого мира, пребывающий к тому же в чужом теле.

– Так-так, очень интересно послушать.

Наш директор сложил руки на груди и с заинтересованным видом уселся на край каменной лежанки.

– Но сначала нужно понять, сколько времени у нас в запасе, – очень по делу вмешалась мадам Софи. – Нужно ли нам уходить как можно скорее или есть время обменяться впечатлениями?

Все посмотрели на биорда, который, забившись в угол, словно побитый пес, растирал свои ноги и старался не всхлипывать.

– Говори! – приказал ему Жрец, подбрасывая на ладони грозное оружие.

– До вечера сюда никто не придет, – прохныкал тот. – После вечерней мелодии появится охрана, чтобы проводить нас обратно во дворец. – И он с ужасом сжался в комок, поскольку Жрец напрягся и глубоко вздохнул при этих словах.

– Хорошо, будем считать, время есть, – кивнул Соболь. – Вы голодны? – и махнул рукой на каменный куб, заменяющий в камере стол, на котором стоял кувшин, несколько кружек, лежала половинка местного круглого хлеба фисташкового цвета, фрукты на блюде.