Андрей Дашков - Странствие Сенора

Сквозь ячейки сети Холодный Затылок разглядел в полумраке подземелья знакомую фигуру. Черную корону выпрямившихся и отделившихся друг от друга волос невозможно было ни с чем спутать. Он начал освобождаться из сети, предоставив карлику делать то же самое.

Сбитые с ног незримой, но чудовищной силой, граф и стражники шевелились у дальней стены. Те, кто остался цел, тщетно пытались подняться… Истар раскрыла Сенору свои объятия, не отводя пристального взгляда от поверженного хозяина замка. На ее губах возникла хищная улыбка.

Сенор с благодарностью прижал к себе гибкое податливое тело, ощущая, что только сейчас окончательно избавился от влияния Слепой Королевы, освободился из плена ее красоты. А потом шепнул ведьме на ухо:

– Не убивай графа. Нам еще придется возвращаться через Стеклянный Лес…

Когда колеса кареты загрохотали по бревнам подъемного моста, перекинутого через ров, который окружал замок Грах, Сенор и ведьма поверили, что сумеют вырваться из цепких объятий Мургуллы.

Жуткое зрелище ненадолго омрачило радость побега – они увидели тело Айоты, Читающей по Костям, свисавшее на веревках с одной из башен. С нее содрали одежду, а местами и кожу. Но самое ужасное состояло в том, что старуха еще была жива. Отражения жесточайшего страдания настигли Сенора, и он поспешно отгородился от них, настолько они были ранящими и нестерпимыми.

В тело Айоты намертво вцепились несколько летучих мышей, рвавших его когтями и сосавших старушечью кровь. Их серые силуэты были хорошо различимы в призрачном свете, заливавшем Грах. Нетопыри, волочившие за собой перепончатые крылья, будто плащи, казались слугами ада, посланными, чтобы совершилась кошмарная казнь…

Зрачки Истар расширились. Подвешенное тело отклонилось в сторону, как гигантский маятник, а затем с силой ударилось об стену башни. На этом мучения бывшей Прорицательницы Мургуллы прекратились. Две раздавленные летучие мыши заскользили вниз, оставляя на стене темные следы. Другие, беззвучно взмахивая крыльями, исчезли во мраке подземелья.

…Они неслись к Стеклянному Лесу – прочь от подземного замка, – и пока их никто не преследовал. Внутри кареты обезоруженный и связанный граф Тойнгха не сводил с Сенора злобного взгляда. Маска ледяной невозмутимости была сброшена уже давно.

Быть кучером вызвался карлик Люстиг, действительно ловко управлявший слепыми лошадьми. Пожалуй, он делал это даже слишком лихо. На поворотах экипаж заносило и швыряло из стороны в сторону; пассажирам приходилось несладко. Истар вцепилась в поручни побелевшими пальцами, и только у Существа Суо не возникло особых хлопот – оно перетекало из одной формы в другую, словно вязкая жидкость.

Когда карета въехала в Стеклянный Лес, карлик, еще помнивший лучшие времена, со сверхъестественным чутьем направил упряжку извилистой тропой. Крысиный Хвост наконец опустил глаза и сидел с неподвижным посеревшим лицом; казалось, жизнь покинула его.

Но худшее было впереди.

Светящиеся купола гробниц, появившиеся над верхушками деревьев, вызывали у Сенора необъяснимые и дурные предчувствия; даже безрассудный карлик, которого возили уже когда-то этим путем, чтобы заточить в замке Грах, невольно сжимался в комок на высоких козлах кареты…

Сенор вглядывался в глубину белесого леса, таившего в себе смертельную опасность. Тускнеющий свет фонарей едва разгонял тьму. Обманчивыми и неразличимыми были тени под застывшими кронами, а вверху разливалось холодное безжизненное сияние голубых куполов.

Вскоре послышались знакомые звуки. Когти скребли по стеклу…

– Теперь все зависит только от тебя, – сказал Сенор, наклоняясь к графу. – Я могу влить в твою глотку Воду Послушания, но не думаю, что до этого дойдет. Ведь ты не настолько глуп и хочешь пожить еще, не правда ли? Если же ты решил умереть и погубить нас всех, то тебя убьет Суо из Мертвых Времен, а для него столетие – секунда. Твой неприкаянный призрак будет вечно блуждать по этому кладбищу, и не знаю, чья судьба окажется хуже…

Он, конечно, не знал наверняка, как подобная угроза подействует на графа, но сейчас не приходилось брезговать ничем. Однако Крысиный Хвост мог лично засвидетельствовать магическую силу проклятых пришельцев из Кобара. И как он смел надеяться, что уничтожит их, когда видел Древний Меч, зрачки Истар и метаморфозы многоликого дьявола Суо?!

Тем временем Люстиг, на лице которого уже был написан нескрываемый ужас (но не перед грозившей им гибелью, а от того, что рушились надежды вернуться в Тень), еще быстрее погнал слепых лошадей. На их лишенных шерсти боках вспухали темные рубцы после яростных ударов кнутом, но, как ни стремительно несли они карету, зловещий скрежет настигал их и вдруг раздался совсем рядом.

– Итак, граф, – произнес Сенор с мрачной любезностью, когда Крыса, судя по всему, возникла прямо перед ними и некуда было сворачивать, – теперь вам выбирать. Помните: мы, без сомнения, попадем в ад, но ваше местечко окажется этажом ниже. Я позабочусь об этом.

Карета остановилась.

Тойнгха медленно поднялся на ноги и обвел их всех ненавидящим взглядом, словно в последний раз прикидывал, стоят ли его мучения жизней этих троих мерзавцев, спустившихся в Мургуллу из Верхнего Мира.

– Спрячьте лица, – процедил он потом.

Они сидели в карете согнувшись и не смея поднять головы, закрывая руками лица и содрогаясь от внезапно наступившего холода, – а над ними нависло нечто такое, на что нельзя было даже смотреть.

Сенор прислушивался, но не слышал ничего. Отражения, дошедшие до него, были настолько чуждыми всему, что он знал или хотя бы мог себе представить, настолько непостижимыми и враждебными, что заставили его сознание мерцать, а тело – непроизвольно содрогаться. Нечто, не имеющее ничего общего с Верхним миром, обволакивало его гнетущим облаком – и это было как объятия худшей из смертей.

Сквозь щели между пальцами Холодный Затылок видел только ноги и хвост стоящего графа. Тот не произносил ни слова. Прошло уже очень много времени, спины скорчившихся людей окоченели, а Тойнгха все еще вел свой беззвучный разговор с тем, что называлось в Мургулле Кладбищенской Крысой.

– Надо было заставить его выпить Воду… – донесся до ушей Сенора шепот ведьмы.

У него вдруг возникло непреодолимое, влекущее к гибели искушение взглянуть на то, что же все-таки обитало в Стеклянном Лесу. Но он достаточно прожил в Кобаре, чтобы знать цену древнему волшебству. И хотя его душа готова была пережить экстаз смерти, последним, почти исчезающим усилием воли он заставил себя не поднимать головы. И какое-то время даже ненавидел себя за это.