Андрей Дашков - Войны некромантов

Конечно, Марта знала о шраме на груди и уплотнении под шрамом – там, где были спрятаны золотые диски. Она считала это опухолью, и Руди не разубеждал ее – это был тот случай, когда лучше сказаться больным, чем оказаться мертвым.

До позднего декабрьского рассвета оставалось два часа. Слишком много, чтобы время прошло незаметно, и слишком мало, чтобы подготовить серьезную защиту против дочери Хаммерштайна...

Марта тоже не спала, несмотря на то, что была вполне удовлетворена своим неутомимым любовником. Она вспоминала свой последний разговор с матерью, состоявшийся неделю назад и за три часа до того, как вдовствующая графиня покинула Клагенфурт. Новый губернатор попросту удалил мачеху из дворца, и это ни для кого не было секретом.

Руди не возражал бы против того, чтобы заменить всю команду Хаммерштайна своими людьми, но, по правде говоря, во всем городе у него не было ни одного СВОЕГО человека...

Марта подумала о том, каково сейчас матери в замке. Холодно, одиноко, страшно... Марта была уверена, что техны пребывают в состоянии одиночества и страха подавляющую часть времени. Как ни странно, сейчас она хорошо понимала их. Почему-то в эту ночь воспоминания приобретали зловещий привкус...

В основном, они говорили о НЕМ – об этом таинственном мужчине, лежавшем сейчас рядом с Мартой. Он никогда не принадлежал ей полностью и безраздельно. Если она занималась с ним любовью, то чувствовала, что где-то в глубине он остается холодным и недоступным для ее понимания. Он совершенно механически проделывал то, что другим было доступно лишь в порыве страсти. Ей не удавалось проникнуть в его подсознание, повлиять на мотивы его поступков и, что хуже всего, – она была не в состоянии изменить его желания. Под тонким слоем обычных реакций она находила наглухо замурованную камеру. Что там было – пустота или нечто нечеловеческое? Неразрешимая загадка одновременно бесила, интриговала, пугала ее и не оставляла места для презрения, которое Марта обычно испытывала к технам...

– У меня отняли почти все, – сказала мать перед прощанием. Действительно, в течение двух недель графиня лишилась мужа, сына и даже одной руки. Ее фигура стала ассиметричной и казалась перекошенной. К тому же, уродливая культя служила постоянным болезненным напоминанием о потере и собственной ущербности.

Но Марте было доступно нечто большее. Например, в темноте или сумерках она видела мерцающий силуэт ампутированной руки. Призрачная конечность безвольно висела вдоль туловища Эльзы Хаммерштайн, обозначая собой струю истекающей из нее энергии. Обычно это приводило к болезни и скорой смерти, однако тут ничем нельзя было помочь.

По слухам, существовали люди, которые умели пользоваться своими энергетическими придатками не хуже, чем конечностями из плоти и крови. Если это не было только легендой, Марта могла представить себе, какое применение находили подобные таланты...

Она заметила странную перемену в настроении матери. То, что должно было убить женщину-техна или по крайней мере подавить ее личность, сделало вдову злее и наблюдательнее. Лучшим подтверждением этому являлось то, о чем она говорила. Они встретились в кабинете губернатора, защищенном от зондирования, и потому могли позволить себе быть откровенными.

– Если ты будешь такой пассивной, тебя тоже оставят ни с чем, – Эльза как будто запустила неумелые пальцы в свежую рану. Марта не поверила своим ушам.

– Кого ты имеешь в виду?

– Рудольфа. Кого же еще? Разве не он занял твое место?

– Ничего удивительного – он единственный прямой потомок мужского пола. Ему просто повезло. Оказался в нужное время в нужном месте. Но он продержится недолго.

– Ты говоришь опрометчиво. Этот сын шлюхи с явными признаками деградации появился всего три месяца назад. Если верить результатам экспертизы, он не владеет «психо». В течение многих лет он не имел связи с семьей... И такой человек станет губернатором провинции! Кстати, откуда поступил приказ?

– Из центральной имперской канцелярии.

– Это проверено?

– Неоднократно.

– И что ты думаешь по этому поводу?

– ...Покровитель?

– Конечно. Если не здесь, то в столице. Скорее всего, кто-то из ближайшего окружения императора. Доверенное лицо. Возможно, один из членов семьи...

Марта была поражена. Эта жалкая женщина говорила вещи, о которых даже думать было как-то неуютно. Впрочем, дочь Хаммерштайна быстро преодолела свое замешательство. Она хотела выжить, а еще сильнее – занять достойное место под солнцем.

– Мне понадобится алиби.

– Не торопись. Ищи покровителя. Наноси удар тогда, когда никто не сможет помешать или отомстить... Было бы неплохо, если бы ты сошлась с ним поближе...

– О, ты думаешь, что в постели он позволит себе?..

Вдова отрицательно покачала головой.

– Нет, не думаю. Но желание мужчины – это крючок, на который он цепляется добровольно. Тебе остается только потянуть в нужный момент...

Марта подумала, что узнала свою мать с неожиданной стороны.

– Ты пользовалась этим?

– Только в пределах допустимого... и всегда в интересах семьи.

Впервые за много лет между ними протянулась тонкая нить взаимопонимания. Марта была законченной интриганкой, не брезговавшей любыми способами для достижения своих целей. Она в совершенстве владела тактикой тайной борьбы и была готова на сколь угодно крупные жертвы. Спустя три дня она стала любовницей Рудольфа. И до сих пор не жалела об этом.

– ...Теперь о самом неприятном, – графиня помрачнела еще больше, хотя казалось, что это уже невозможно. Ее взгляд был тяжелым. Он доставлял мучительное неудобство, как взгляд смертельно раненного животного. – Каплин убит. Что вы сделали с его людьми?

– Ими занимался Габер.

Они обе знали, что для людей посланника это, скорее всего, означало цементные костюмы и мокрую могилу на дне ближайшей реки.

– Инсценировки бесполезны, – продолжала Марта. – Один из них успел передать сообщение...

– Значит, война?

– Почти неизбежно. Война и расследование. Имперский следователь уже здесь.

...Сумерки вползали в окна кабинета, как предчувствия вползают в душу – так же незаметно и так же настойчиво. А главное, у них нет источника – просто свет гаснет за горизонтом... Марта снова увидела мерцание призрачной руки на фоне черного траурного одеяния вдовы.

– Я пережила две междоусобицы, – сказала графиня. – Для меня это означало физические страдания, а для тебя война станет настоящим кошмаром. Я знаю это, потому что была рядом с твоим отцом.

– Что ж, ты честно выполнила свой долг, – произнесла Марта холоднее, чем хотелось бы. Ей была абсолютно чужда сентиментальность.