Уильям Тенн - Непристойные предложения

Среда снова повеселела. Если вынести за скобки ее незначительные страхи, Фабиан считал ее чрезвычайно хорошей и полезной женой. Она не то чтобы блистала на приемах, которые они посещали наравне с другими женатыми парами из «Слотер, Старк и Слингсби», но никогда не позволяла себе даже легкого флирта с посторонним мужчиной. Она отнюдь не была обделена мужским вниманием, но так как подчинялась ему беспрекословно, у него не было никаких оснований жаловаться.

Проводя дни в офисе, он выполнял всю кропотливую работу с документами, а также следил за вверенным ему персоналом гораздо эффективнее, чем когда-либо раньше, а ночи и выходные – был с человеком, которого считал во всех смыслах самой особенной женщиной на Земле. Он был более чем удовлетворен жизнью.

На последних неделях беременности Среда попросила разрешение посетить доктора Лорингтона. Фабиану пришлось отказать, проявив твердость в этом вопросе.

– Я не вспоминаю о том, что он не прислал нам поздравительную телеграмму или свадебный подарок, Среда. Это все совершеннейшие пустяки. Я такой человек – не держу ни на кого зла. Но сейчас ты в хорошей форме. Ты избавилась от своих глупых фобий. А Лорингтон сможет снова их всколыхнуть.

И она продолжала делать то, что он ей говорил. Без споров и жалоб. Она была очень хорошей женой. Фабиан с радостью ждал появления ребенка.

Однажды ему позвонили в офис из больницы. У Среды начались роды во время визита к акушеру. Ее быстро отвезли в больницу, и вскоре после поступления она родила маленькую девочку. Мать и дитя чувствовали себя хорошо.

Фабиан открыл коробку сигар, который берег специально для этого случая. Он предложил по сигаре сотрудникам, принимая поздравления от всех, включая мистера Слотера, мистера Старка и обоих мистеров Слингсби. Затем он поехал в больницу.

По оживлению, царившему в родильной палате, он понял: что-то пошло не так. Никто не смотрел ему в глаза, все старательно отводили взгляд, когда он проходил мимо. Он слышал, как медсестра сказала за его спиной:

– Это, должно быть, отец.

Фабиан сжал пересохшие губы, крепко, до боли.

Они провели его к жене. Среда лежала на боку, колени прижаты к животу. Она тяжело дышала и, похоже, была без сознания. Что-то в ее позе заставило его остро ощутить какое-то неясное беспокойство, но он затруднился бы сказать, что именно.

– Я думал, что роды будут естественными, – сказал он. – Она сказала, что все обойдется без анестезии.

– Мы не использовали анестезию, – сказал акушер. – Давайте пройдем к вашему ребенку, мистер Балик.

Он дал ему время надеть маску на лицо и повел его в застекленную комнату, где в маленьких кроватках лежали новорожденные. Фабиан шел медленно, безо всякого желания, а в его голове уже звучала визгливая песня непередаваемой беды.

Медсестра достала ребенка из кроватки, которая стояла в отдалении от других.

И когда Фабиан подошел поближе, то с неимоверным облегчением заметил, что ребенок выглядел совершенно нормальным. Не было заметно каких-либо видимых недостатков или уродств. Дитя Среды не будет монстром.

А младенец протянул к нему свои ручонки.

– Ох, Фабиан, дорогой! – просюсюкал он через беззубые десна знакомым голосом. – Ох, Фабиан, дорогой. Произошло что-то странное и совершенно невообразимое!

Рассказ «Детская игра» был написан в 1946 году и долгое время пользовался большой популярностью. В пьесе Сэма и Беллы Спивак «Мальчик встречает девочку» есть кинопродюсер, который просит поэта-песенника написать ему песню «Ночь и день». Поэт предлагает песню за песней, и о каждой продюсер говорит: «Все это хорошо, но это не «Ночь и день». Наконец, поэт-песенник исполняет песню, приводящую продюсера в полный восторг.

– Как называется эта песня? – спрашивает он восхищенно.

– «Ночь и день», – отвечает песенник.

Именно так я отношусь к «Детской игре»: в течение многих лет, прошедших после написания этого рассказа, редакторы читают мои новые творения и говорят: «Все это хорошо, но это не “Детская игра”». В конце-концов, я сел и написал еще одну «Детскую игру». И назвал рассказ «Дитя Среды».

Ладно. Все было не совсем так. Во всяком случае, это не вся правда.

Во-первых, Старджон предупредил меня, что не нужно писать сиквел. Особенно сиквел «Детской игры». По его словам, одним из самых плохих рассказов, написанных им, был «Бутил и респиратор», сиквел к его первому научно-фантастическому рассказу «Респиратор эфира». А вдохновил его на это Джон Кэмпбелл со своим журналом Astounding . «Заниматься сиквелами, – сказал Тед, – это все равно, что теребить пустые сосцы».

Но я сказал ему, что не намерен писать сиквел; мне просто понадобился провокационный маленький персонаж из «Детской игры», чтобы приглядеться и понять, что же с ним может случиться в будущем.

Тед зловеще покачал головой.

– Это сиквел, – сказал он. – И молока там не будет.

Итак, это было «во‐первых». Во-вторых, я долго пребывал под впечатлением последней речи Бартоломео Ванцетти на суде, где вынесли решение о его казни. Он говорил о будущем, в котором наше время сделается лишь «смутным воспоминанием проклятого прошлого, когда человек человеку был волком».

Я и хотел изучить в своем рассказе такого волка, особенно волка того особенного типа, что я часто видел в жизни, – когда мужчина был волком по отношению к женщине.

Есть еще и в‐третьих. Сколько себя помню, я всегда испытывал иррациональную ненависть по отношению к отделу кадров. Не буду пытаться объяснить почему. Не думаю, что эти причины логичны и обоснованы. Но я ненавижу этих работников.

А еще и «в-четвертых», и «в-пятых»! Наконец, я написал рассказ. И он был воспринят в штыки. Господи, до чего же он всем не понравился!

Джон Кэмпбелл, который умолял меня написать что-то для его « Astounding», вернул мне рукопись с комментарием: «Не думаю, что что-либо когда-либо вызывало во мне такое отвращение, по-настоящему глубокое отвращение, как этот рассказ».

Гораций Голд в « Galaxy», для которого я и писал в последнее время, сказал, нацепив брезгливую гримасу:

– Нет, Фил, вообще без вариантов. Это самое впечатляющее твое достижение. Это не просто плохо, это плохо в квадрате.

А следующий редактор отправил мне рукопись обратно с пометкой в одно слово: Тьфу. Мне еще никогда не писали такой отрицательной рецензии. Я подумал про себя:

– А ведь что-то здесь явно есть!

Рассказ был наконец куплен Лео Маргулисом для Fantastic Universe , полцента за слово, оплата в день публикации. Редактор Фрэнк Белкнап Лонг сказал мне, что считал это приобретение ошибкой.

– Но Лео хотел видеть ваше имя в книге, – сказал он.